Лейтенант рванулся было за ними, но корявые пальцы Черчека-хуторянина уцепили его за рукав, придержав на месте.
- Погодь, не суетись… там и без тебя шуму много случится…
Шуму действительно случилось очень много, причем он был громок и разнообразен. Спустя минуту из шумовой завесы вылетел визжащий Ральф на трех ногах; заднюю правую он поджимал к брюху, но и на оставшихся лапах пес бежал резво и в охотку.
Прыгнув в "жук", Ральф забился под сиденье, и лишь отчаянный скулеж напоминал о случившемся.
- Вы что, собак завели? - тупо глядя на Черчека, осведомился лейтенант. - За домом держите? Завели, да?!
- Не-а… - равнодушно отозвался Черчек. - Приблудные, наверное. Лишь бы Йориса мне не покусали, а твой кобель нам до подштаников…
* * *
…Короче, в полдень лейтенант уехал. И приехал к полудню, и уехал сразу же, потому что скандал с Ральфом занял очень немного времени. А Инга, спрятав билет в сумку и тут же забыв о нем, принялась вместе с Иоганной промывать, мазать мазями и бинтовать разодранную руку Йориса, прокушенную в двух местах.
Йорис морщился, кряхтел, собирался ругаться - да так и не собрался.
Инги стеснялся.
- Мамаша твоя, Ганна, такие дырки штопать умела, - заявил Черчек, неслышно подошедший сзади. - Ох, и умела… И бабка ее тоже. Ее Бредун учил, а уж он-то мастер на всякие штуки… Пошепчет-пошепчет, пальцами помнет, а то и слюной помажет - никаких трав не надо. Дед мой все пытал его - откуда, мол, да что - а он молчит, сливянку хлещет и улыбается… А к бабам ласковый был, разговорчивый… вроде Йориса, только умнее. Ты вот, Йорис, виду не подавал, а я знаю, что ты Вилу, жену мою, а Иоганнину мамашу, слушать слушал, а терпеть не мог… ну и зря. Бредун ее уважал…
- А почему вы его Бредуном называете? - Инга завязала концы бинта и принялась устраивать раненую руку Йориса в повязке, подвешенной на шее.
Черчек и Иоганна переглянулись, и беременная еле заметно кивнула.
- Да чур его знает… - почесал затылок старик. - Бродяга - так вроде бы неудобно, Ходок - еще хуже… Помню, я мальцом был, а к деду моему как раз Бредун забрел, пива выпить. Ну, выпили раз, выпили два, Бредун по нужде на двор пошел, а в хату вдруг упырь Велько лезет - с того кладбища, что под Писаревкой. Так-то они нас не трогают, грех напраслину возводить - только тут гляжу, совсем мертвяк озверел, как луной намазанный… Слово за слово, а дед у меня тоже не подарок - в общем, сцепились они. Я к дверям, а в дверях - Бредун. Бледный, аж инеем взялся, и как зашипит на упыря не знаю уж по-каковски!.. Велько деда бросил, в угол вжался, словно в нос чесноком сунули, и лопочет дурным голосом: "Прости, Сарт-Верхний, неразумного!.. Ночь сегодня мутная… Прости, Сарт…"
- Ну? - нетерпеливо бросила Инга в сторону замолчавшего хуторянина.
- Вот те и ну… Сдуло Велько, как туман ветром, а Бредун к деду подошел и еще пива спрашивает. Дед доброе пиво варил… А я раз попробовал Бредуна Сартом назвать, как упырь звал, так дед меня выпорол…
- И правильно сделал, - донеслось от плетня.
Все обернулись. У изгороди стоял Бредун.
Губы его были разбиты. На левой щеке подсыхала длинная царапина, и один глаз заплывал синей опухолью.
Он улыбался.
САГА ПРО "ЗДЕСЬ" И "ТАМ"
Тут вам не здесь!
Аркадий и Борис Стругацкие
Зря пугают тем светом:
Тут - с дубьем, там - с кнутом.
Врежут там - я на этом,
Врежут здесь - я на том.
Владимир Высоцкий
11
Со всех сторон,
куда ни пойдешь,
прямо в сердце -
нож.
Ф. Г. Лорка
ТАМ
Бакс просто бурлил от ярости.
Она - в смысле "ярость" - закипала глубоко в животе, клокоча, вздымалась по пищеводу, обжигала голосовые связки и прорывалась такими нецензурными пузырями, что алый от смущения Талька забаррикадировался в избе, заткнув свои оттопыренные уши. Там же пряталась и Вилисса - где слабой женской натуре, пусть и с многолетним ведьмовским стажем, этакие страсти вынести?..
Один у Бакса остался восторженный слушатель и почитатель - замшелый дед Черчек из древнего клана Черчеков, известных грубиянов и ругателей. Да и то сказать - при особо виртуозных заковыринах глядел дед в землю, будто потерял что, и лишь бородой тряс в стыдливом восхищении.
Анджей, друг закадычный, трах его прах в тарарах, - который, кстати, и придумал в свое время Баксу его кличку, прилипшую на всю жизнь, обнаружив сходство физиономии Баксовой с портретом деятеля одного на зеленой заокеанской валюте - собутыльник и сотрапезник Энджи бросил доверчивого Бакса, грох его в горох, и смылся в Книжный Ларь, храм их трам-тарарам…
И так далее, в переводе с Баксова на общеупотребительный.
Из лаза, ведущего в погреб, торчало никем не замеченное волосатое ухо подвальника Падлюка, и шерсть на нем стояла дыбом, как во время грозы. Забыта была квашеная капуста, жирная свечка не лезла в горло, и крохотное сердечко подвальника трепетало от ужаса - а вдруг вот это вот, что такое громкое и страшное уродилось, в подвал полезет?!.
Не полез, пронесло…
Поостыв маленько, Бакс вспомнил о главном - что сидело отравленной занозой в его измученной душе.
- Слышь, дед, а чего они все, в кабаке которые, словно помороженные? Пиво у них - это да, всем пивам пиво, я б с такого пива от счастья до потолка прыгал, а эти сиволапые сидят, как на званом обеде… здрасьте, пожалуйста, наше вам с кисточкой!.. Я закурил, так они рыбой подавились…
- Они ж в Переплете живут, - хмуро отозвался Черчек. - На всю жизнь с ним повязаны… Кто Закон Переплета принял, тот за каждый свой шаг перед судьбой в ответе. Что ни сделает, как ни поступит - все от Переплета отражается и обратно в человека метит. Планида у них такая несуразная!..
- Это как? - ошалело вякнул Бакс, поперхнулся и зачем-то переставил слова местами. - Как это?
- А так… Ну, напьется, скажем, местный долдон в кабаке и кружки сдуру побьет или, того хуже, морду кому расквасит - а Переплет от этого колыхнется, и судьба у долдона немедля изменится. Пойдет он из кабака домой и ногу себе вывихнет. Или хата у него сгорит. Или еще чего… А скажет "спасибо" раз пять - будет ему удача. Деньгу найдет или лук хорошо уродится. Вот так-то!.. Эй, парень, что с тобой?..
Молчание Бакса выглядело красноречивей всяких слов, - как печатных, так и прочих. Кроме того, тихий и бледный, словно мгновенно осунувшийся Бакс - неприятное, однако, зрелище…
- Что ж это получается? - чужим голосом, от которого у Черчека мигом заледенели уши, сообщил Бакс кому-то невидимому и неведомому. - Это, значит, обругаю я козла-хозяина под горячую руку - на тебе, стервец Баксик, по харе за дела твои нехорошие?! А вот подам я нищему копеечку гнутую - на тебе, милый друг Баксик, три рубля за душевность и отзывчивость?!
- Вроде того… - кивнул Черчек.
Бакс еще немного помолчал.
- Ты знаешь, дед, - наконец выдавил он, - выходит, что здесь - рай. И справедливый Переплет вместо надзирателя… в смысле вместо боженьки. Всем сестрам по серьгам, человек человеку и так далее… а чего ж они тогда к вам с кольями лезут? Их же Переплет так переплетет за хулиганство…
- Не переплетет, - дед сплюнул себе под ноги и зло растер невидимый в траве плевок сапогом. - Мы - чужие. Выползни. Из-за Переплета выползли. Нас хоть жги, хоть режь, хоть в рожу сморкайся - судьба от этого только лучше становится. Не по дням, а по часам. У них, у местных лучше становится… А у нас - наоборот. Мы ведь тень отбрасываем! Страничники говорят, что тень стоит между нами и Переплетом, и не дает делам нашим от него отразиться… Мы вроде как мимо судьбы ходим, так зато паскуды здешние, Люди Знака, мать их так, мимо нас не пройдут!.. Если и живем еще кое-как, так только для того, чтобы огрызки душ их тешить…
- Дерьмо, - подытожил Бакс, глянул на Черчека и уточнил для чего-то, - все дерьмо. И дела наши, и рай этот загробный, и Переплет ихний… Дед, скажи-ка, а глянуть на него можно или это только для избранных… в белых рубашоночках?
- Чего на него глядеть?. Туман как туман, сперва белесый, а поглубже черный совсем…
"…Зверь-Книга в переплете из черного тумана", - прошептал в голове у Бакса Вилиссин голос, прошептал и смолк, будто захлебнулся.
- Да тут он, под боком, считай, - продолжал меж тем Черчек, нимало не интересуясь Баксовыми слуховыми галлюцинациями. - Мы ж на самой окраине живем. Полдня ходу, если к Ларю не сворачивать - туда поболе будет - и вот он, Переплет. А как далеко тянется - не знаю, и что за ним - тоже не знаю. То ли конец света, то ли начало, то ли вообще середка… Только бродить там опасно, а в Переплет входить - как голым задом в печку. Туда-то войдешь, а обратно лишь жареным… и то не всегда.
- Ты знаешь, дед, - раздумчиво произнес Бакс, - надоел ты мне со своими советами… Туда не ходи, сюда не лезь, тем силу не показывай, этим ухи не крути… Что ж мне, всю загробную жизнь у твоих портянок просидеть? Так оно шибко скучно да вонюче, если выражаться культурным языком. Полдня ходу, говоришь? Вот с утреца и наведаюсь, гляну на ваш Переплет; может, мысль какая умная в голову забредет. Парни твои, жаль, трусоваты, забились после налета в щели, носу из хат не кажут - а то б взял с собой…