Делать-то что в этой ситуации? Ведь совершенно ясно, что никакой лестью старика не возьмешь, а приказать ему я никак не могу. Да и надавить на него не получится. Старый служака, человек, связавший с небом всю свою жизнь и воевавший в этом качестве еще в русско-японскую войну, не прогнется и не сломается. Одно слово - железный человек! Да и титул мой тут мало что сыграет, никакого шока и пиетета нет и в помине, что и не удивительно, ведь прадед мой бывал здесь многократно и с официальными миссиями и чисто по-соседски. Более того, количество венценосных особ побывавших на этих летных полях было довольно обширным. И никому из них подняться в воздух не было позволено, старик в этом вопросе был абсолютно непреклонен.
М-да, тупик.
Видя мое мрачное состояние духа, генерал Кованько попробовал прервать затянувшееся молчание:
- Ну, Ваше Императорское Высочество, может, имеет смысл составить депешу и отправить Государю аэропланом? Или телеграфом. Или, например, пусть полетит ваш секретарь с депешей от вас…
- Как вы не понимаете, Александр Матвеевич, - с жаром заговорил я, - дело у меня такое, которое нельзя доверить никому - ни вашим пилотам, ни моему секретарю, ни, тем более, какому-то телеграфу! Речь идет о спасении государства и Династии! И тут какие-либо запреты перестают иметь значение! Вот вы сами, Александр Матвеевич, боевой офицер, прошедший войну, вы всегда буквально следовали букве инструкции и никогда не отходили от нее, если это было необходимо для победы в сражении?
- Тут ситуация другая, никакого боя нет. Вот если бы в Гатчине был бой, и передо мной стояла задача спасти Великого Князя от гибели даже ценой нарушения приказа, то я бы это сделал. Но сейчас - увольте, это не тот случай. Позволив вам подняться в воздух, я просто совершу должностное преступление.
- Я беру на себя всю ответственность за это нарушение!
Кованько покачал головой и сухо ответил:
- Ответственность возьмете вы, а отвечать перед Государем будем мы. Я и тот пилот, который рискнет взять вас на борт. Так что прошу простить.
Глубоко вдыхаю воздух в легкие и иду на штурм.
- Николай Николаевич, - обернулся я к секретарю, - не будете ли вы любезны попросить адъютанта Александра Матвеевича организовать нам еще кофе? А то этот уже остыл.
Джонсон понимающе кивает и выходит из кабинета. Теперь мы с генералом одни. И я иду в атаку:
- Итак, Александр Матвеевич, теперь мы с вами одни в кабинете. Мы можем не разводить политесов и говорить откровенно. Вы знаете, что в столице беспорядки?
Кованько кивнул.
- Да, там какие-то беспорядки на улицах, забастовки, демонстрации и митинги разные. Но, насколько я понимаю, ничего опасного. Генерал Беляев уверил меня, что все под полным контролем.
- Правда? - я делано удивился. - Так и сказал генерал Беляев?
- Точно так, - подтвердил мой собеседник.
- А известно ли вам, мой дорогой Александр Матвеевич, о том, что упомянутый вами генерал Беляев просто напыщенный индюк? И что они вместе с генералом Хабаловым, как два трусливых страуса, прячут головы в песок, и лишь шлют бодренькие телеграммы, не предпринимая ровным счетом ничего? Столица погружена в хаос и анархию, войска изменяют присяге целыми ротами и батальонами, солдаты стреляют в полицию, в офицеров и друг в друга! Оставшиеся верными части буквально разрываются на части восставшими толпами. И все это генерал Беляев называет словами "под полным контролем"? Да я боюсь себе даже представить, как будет выглядеть ситуация в тот момент, когда Беляев с Хабаловым наконец наберутся мужества признать, что они уже ничего не контролируют! А это произойдет в ближайшие же часы.
Старик неопределенно пожал плечами, все еще не понимая, к чему я веду собственно.
- А вы знаете, что это не просто беспорядки, а заговор? Знаете, что мятеж организован и пустил глубокие корни? И среди участников мятежа многие значимые фигуры, в том числе и в армии? Вы знаете об этом? Вы знаете, что по замыслу мятежников наш благословенный Государь Император будет арестован в ближайшие сутки-двое?
Я продолжил, не давая генералу открыть рот.
- Уверен, что о заговоре вы слышали. Или до вас доходили слухи о нем. К вам тут часто приезжают высокопоставленные посетители, которые не могут не делиться с вами светскими сплетнями. Можете не отрицать, я знаю обо всех этих слухах, включая о тех, где говорится о том, что после смещения Государя я сам должен якобы стать Регентом при малолетнем Императоре Алексее Втором.
Кованько в этот раз счел за благо промолчать.
- Слухи, мой дорогой Александр Матвеевич, бывают очень полезными и порой открывают доступ к таким тайнам, к которым, при других обстоятельствах, получить допуск совершенно невозможно. И вот сейчас у меня в руках полные планы мятежа и списки заговорщиков, и я вам со всей определенностью могу сообщить - в России осуществляется государственный переворот, целью которого является свержение и убийство Государя, которому, между прочим, мы с вами присягали, не так ли?
Старик кивнул и раздраженно ответил:
- Я не понимаю к чему вы клоните. Вы меня, что, в чем-то упрекаете или, не дай Бог, подозреваете? Как мне следует относиться к вашим словам? Я старый служака, верный Государю и Отечеству, служба моя проходит вне столицы и я, к счастью, далек от всех ваших великосветских игр. Я достаточно пожил на свете, чтобы понять, что нужно просто добросовестно выполнять свой долг, а от политики нужно держаться подальше.
- Что ж, Александр Матвеевич, это действительно слова воина, а не интригана. Наш долг перед Отечеством и наша присяга Государю превыше всего. Но сейчас опасность грозит всему тому, чему мы служим. Россия под ударом, нашему Императору грозит смертельная опасность. Разве не в том, состоит долг русского офицера, чтобы отдать свою жизнь за Отчизну и Государя? Так какие в этой ситуации могут быть запреты? Какие ограничения могут помешать нам исполнить свой долг?
Кованько насуплено молчит. Затем устало произносит:
- Раз дело ваше государственной важности, то я вам, конечно же, дам разрешение на полет. Но только с одним непременным условием - Вы сейчас по телеграфу связываетесь с Государем, и он дает добро на ваш полет. Как только будет Высочайшее разрешение, я тут же возьму под козырек.
Я помолчал, тяжело взирая на генерала. Давлю:
- Вы просто увиливаете от ответственности за принятие решений. Вы прекрасно понимаете, что если бы я мог объяснить суть вопроса Государю непосредственно по телеграфу, то я никуда и не летел бы. Сведения, которые я везу моему венценосному брату слишком ошеломительны, чтобы в них можно было поверить, опираясь просто на телеграфную переписку. Эти документы ему нужно видеть своими собственными глазами. Я уж не говорю о том, что сведения мои такого уровня секретности, что никакому телеграфу, никакому вашему пилоту и даже никакому моему секретарю их доверить решительно невозможно.
И прерывая пытающегося что-то сказать старика добавляю:
- Александр Матвеевич, вся Россия знает вас как героя русско-японской войны, как смелого человека. Вы совершили около ста полетов. Вы первый в мире генерал авиации. Вы много раз терпели катастрофы и даже четырежды чуть не утонули во время таких катастроф. Вы никогда не боялись врагов, вы всегда презирали риск и опасность, так почему же вы страшитесь какой-то бумажки? Как так получается, что за Отечество вы не боялись жизнь свою отдать, а теперь готовы погубить Россию из боязни какой-то писульки?
- Это не какая-то там, как вы выразились, писулька! - взорвался Кованько. - В ее основе лежит Высочайшее распоряжение! И кто я такой, чтобы отменять волю своего Императора?
- А если наш Император повелит ехать в пропасть, сам не ведая об этом, вы слепо выполните это Высочайшее повеление или все же спасете своего Государя, даже нарушив его прямой приказ?
- При чем тут это? Я вам уже говорил, что если бы речь шла о спасении вашей жизни от опасности, я бы нарушил приказ, но спас Ваше Императорское Высочество. Однако простите, вы мне пока не представили весомых аргументов, кроме общих слов о спасении Отечества. Я вполне допускаю, что вам срочно необходима аудиенция у Императора. И я предложил вам связаться с Государем и получить его соизволение на полет. Но вы по непонятной для меня причине отказываетесь это сделать! Так почему же я должен нарушать действующий приказ по данному вопросу?
- А потому, что от того, удастся ли мне сегодня попасть с этими документами к Императору, зависит дальнейшая судьба России, судьба ее народа и жизни миллионов русских подданных, которые сложат головы в предстоящей за переворотом гражданской войне. И мой долг, долг патриота России, долг русского офицера и долг члена правящего Дома остановить этих безумцев и цареубийц. Мы на пороге грандиознейшей катастрофы в истории российского государства, на пороге национальной трагедии и народного позора. Лишь быстрые и внезапные действия Государя по аресту заговорщиков и нейтрализации верхушки мятежа могут спасти Отчизну от предстоящего кровавого кошмара.
- Это опять все общие слова, Ваше Императорское Высочество. - Кованько раздраженно покачал головой. - И я не понимаю вашего категорического нежелания связаться с Государем по телеграфу. Государь в Ставке и связь с ним есть. Так в чем же дело, в конце-то концов?
И тут меня накрыло. Я хлопнул ладонью по столу и со злостью заявил: