- Я всегда хотел только одного - быть моряком, - сказал он. - А остальное… Это лучше, чем смерть. И это нужно для Нея. Поэтому я делаю что могу. Но все же я не Ней. И ненавижу убивать. И содрогаюсь каждый раз, снова и снова.
- Ты хорошо владеешь этим ремеслом. - Я вспомнила юного ахейца на улице Библа. В Ксандре не было тогда ни жажды крови, ни безудержной боевой ярости, но лишь пугающее, ледяное сострадание.
Его губы сжались тверже.
- Да.
Я пыталась найти нужные слова.
- Ксандр, так будет не всегда. Когда-то наши невзгоды кончатся, и настанет время возделывать поля и растить деревья. И выходить в море за рыбой. Придет конец нашим странствиям, нам снова откроется мирная жизнь.
- Ты правда в это веришь?
- Да. Я видела это будущее для Нея.
Он посмотрел мне в лицо:
- Значит, мы здесь не останемся.
- Нет. Наша судьба лежит за пределами Египта.
"Как бы я ни желала иного", - мысленно добавила я. Хранилища свитков, и долгие медленные дни, и размеренный ритм храма, и величавые церемонии в честь богов - я могла о таком только мечтать. Здесь я была бы счастлива, не взыскуя иной любви, кроме любви Владычицы, - здесь, в спокойной тиши жреческого служения.
Я встала.
- Мы не останемся в Египте. Твое желание сбудется, - произнесла я и поспешила прочь, пока он не заметил моих слез.
Ней вернулся только к полудню на следующий день, я его не видела. Аминтер с удовольствием рассказал мне, что фараон пообещал взять нас на службу и назначил хорошее содержание и что Ней ответил согласием. Насвистывая, Аминтер отправился дальше по делам. Несмотря на незнание языка, Египет его вполне устраивал.
Как и меня.
Я отправилась в храм Тота с тяжелым сердцем. Мне нечего было сказать Хри - да и о чем? Он всегда относился ко мне с неизменной добротой. А Ней, кажется, собрался оставить нас в Египте навечно.
Чуть ли не все время он проводил во дворце, и я понимала, что это значит. Он возвращался веселым, от него веяло тонким ароматом мирры и драгоценных смол, белая льняная юбка делала его похожим на египетского царевича. Он даже подстриг волосы, их теперь покрывала головная повязка - как у тех воинов, что в блеске и великолепии смотрели на меня со стенных изображений в храме Тота.
А меня снедало беспокойство. Уроки Хри несли мне радость, но остаток дня я чуть не сходила с ума, сидя с Тией и Полирой во дворе у жаровни, где вечно варились опостылевшие египетские бобы.
Хри почувствовал мое смятение. Однажды утром, вместо того чтобы продолжать занятия, он попросил меня вернуться после заката.
- Зачем? - спросила я.
- Тебе пора узнать звезды.
Я хотела было отказаться - с чего бы мне появляться в храме ночью. Но, поразмыслив, решила пойти. Наши корабли определяют путь по звездам, и чем лучше я буду знать небо - тем больше от меня будет пользы Ксандру.
Стоя рядом с Хри на крыше главного храма, я смотрела на знакомые звезды, названия которых знала с детства, и запоминала их имена на языке кемет. Ночь сгущалась, огни в городе тускнели и гасли, и звезды в прозрачных небесах над пустыней сияли чисто и ярко. Чернота делалась все плотнее и оттого казалась бездонной.
- Видишь? - тихо сказал Хри. - Там океан.
- Даже можно что-то рассмотреть вдали, - ответила я. - Туманные блики здесь и там. Едва заметные, словно светящие из немыслимой дали.
- Глаза у меня не те, что в юности, - сказал Хри. - Сейчас мелкие звезды от меня скрыты.
Бледный отблеск в Андромеде, словно тонкий мерцающий диск.
- Если б я видела яснее…
Хри усмехнулся про себя.
- Если б ты видела яснее, ты разглядела бы очертания звезд. И знала бы небесные пути.
- Да, - отозвалась я, почти различая их в черных глубинах небес. - И соткала бы корабль из лунного света и серебра, и им правил бы Ксандр. - Я улыбнулась Хри. - Мы уплыли бы за пределы звездных морей, к неизвестным островам дальнего океана, где никто до нас не бывал.
- А ветер, что наполнит ваши паруса, зовется желанием, - проговорил Хри. - Желание - это то, что дает крылья нашему ба. Кто обуян такой жаждой, тот непременно найдет свое.
- Непременно?
Хри потрепал меня по руке:
- Научись быть терпеливой. Тебе еще не время пускаться в путь.
Я так и не узнала тогда, говорил ли он о звездном океане или о более близких морях, лежащих между Черной Землей и остальным миром.
Восход Сотиса
Несколько дней спустя, когда я выходила из храма, на ступеньках ко мне подбежала Лида.
- Ты здесь! - воскликнула она. - Идем скорее, и бери своего жреца.
- Что случилось? Что-то с Кианной? - спросила я. Но зачем бы ей тогда Хри…
- Нет, не с Кианной, - отмахнулась Лида. - Бери жреца, по дороге расскажу.
Я побежала назад и привела Хри, с которым мы только что расстались.
- Идем, - скомандовала Лида. - Так надо.
- Кто-то болен? - спросил Хри. Он немного задыхался на жаре.
- Еще бы, - отозвалась она.
Лида потащила нас через весь город к самым окраинам на границе пустыни, где стояли казармы нубийских лучников. Я пыталась за ними поспеть, но понемногу отстала. Я все-таки не могу быстро бегать, даже спустя столько времени.
Интересно, что понадобилось Лиде в нубийских казармах и зачем она тащит туда Хри. Уже подходя, я поняла, что в лагере разместились не только лучники: нубийцы охраняют здесь рабов, захваченных в последней битве. Рабов, видимо, переправляют отсюда в разные земли Египта, и с каждым днем их будет становиться все меньше.
Солнце слепило глаза, и здесь, вдали от реки, почти не чувствовался ветер - лишь слабое движение высушенного пустыней воздуха. Для пленных поставили что-то вроде навесов: грубые одеяла, растянутые на шестах. Подходя, я видела, как Лида остановилась у одного из них; Хри, опустившись на колени, заглянул внутрь.
- Ахейцы? - спросила я, наконец приблизившись. Но тут же поняла, что спрашивать нечего. Под навесом лежал мой брат.
Арен, скорчившись на боку, трясся в ознобе посреди летнего зноя; длинные волосы свалялись от пота. Он чуть подрос с тех пор, как мы расстались, сейчас ему тринадцать - юноша, не ребенок. Хитон запятнан кровью…
Я повернулась к Лиде:
- Его кастрировали?
- Обрезали. Египтяне обрезают не только своих, но и рабов тоже.
Хирам говорил об этом в Библе. Я тогда подумала, что обрезанную плоть как знак египетского рабства он упомянул ради пустой угрозы. Но очевидно, он говорил правду.
- Порезы загноились, - сказала Лида. - Такое иногда бывает с ранами. У него страшный жар. - Она опустилась на колени и поднесла к его губам кувшин с водой. Он отвел голову, не разжимая сомкнутых век.
Какой-то нубиец подошел к нам сзади, явно намереваясь спросить, что мы тут делаем. Хри встал, нубиец при виде жреца вытянулся, как в строю.
Лида омочила подол хитона в воде и взялась обтирать лицо Арена. Она ведь принимала роды у матери, вспомнила я. Я видела тогда, как она смыла кровь с новорожденного Арена и приложила его к материнской груди.
Хри обернулся к нам, снова перейдя на язык Вилусы:
- Я сказал их старшему, что этот юноша не из ахейцев, а из дарданских воинов, оказавшихся за бортом во время битвы, так что его захватили в плен по ошибке. Я сказал, что он брат благородной госпожи. Мы перенесем его в храм, им займутся наши лекари. Я все устрою.
Я схватилась за руку Хри:
- Ты это можешь?
Хри улыбнулся:
- Конечно. Он ведь твой брат?
- Да, - кивнула я. - Он мой брат.
Пришлось ждать, пока Хри посылал за носилками. Арена внесли в храм уже после заката и сразу же поручили тому лекарю, которому Хри доверял больше других. Потом Хри увел нас с Лидой во двор и послал кого-то принести холодной воды.
- Садитесь, теперь остается ждать, - сказал он. - Мой друг сделает все возможное, но ему потребуется время. Нужно срезать загноившуюся кожу с прежнего шва. А потом настанет черед снадобий. Лучше ему не мешать.
Мы сидели в наступающей вечерней прохладе, понемногу потягивая холодную воду. В небе начали появляться звезды.
Хри тронул мою руку:
- Ты, наверное, очень любишь брата?
- Я едва его знаю, - ответила я. - Когда меня отдали в святилище, ему было два года. С тех пор я его почти не видела.
- Кроме как в Пилосе, - напомнила Лида. - Тогда ты послала его к льняной реке, чтоб он велел нам идти в гавань.
- То была не я, а Владычица. Я только спасла его от Ксандра. - Я вновь увидела все словно наяву: взломанные ворота, покрытая цветущими лозами стена, Арен с чужим мечом в неумелой руке - и Ксандр, замахивающийся снизу для последнего удара. Я бросилась тогда между ними, охваченная Ее мощью.
- Он выживет? - спросила я Хри.
- Это скажет только лекарь, - ответил он. - Нигде в мире нет таких искусных врачевателей, как здесь. Твой брат в добрых руках.
Мы еще посидели в тишине при свете звезд.
Когда лекарь закончил работу, мы вошли в прохладный врачебный покой, открытый дыханию речного ветра. Арен с закрытыми глазами лежал на постели, небольшую повязку прикрывала льняная ткань.
Лекарь, вымыв руки, промокнул их полотном.
- Я очистил рану, - сказал он. - Срезал загноившуюся кожу, промыл шов и прижег его ножом, который вначале ополоснул кипящей водой и затем нагрел в пламени. Потом обработал рану медом и наложил повязку. Я дал ему особый чай для утоления жара. Юношу следует оставить у нас на несколько дней, ему нужен уход. Но я полон надежды на исцеление.