Улыбка Хри как-то плохо вязалась с вестью о гибели острова.
- Ты поведала мне чудесное сказание, о дева Исиды, - сказал он. - Как обломки разбитого кувшина можно составить вместе, так составляется и повесть наших жизней. Ты дала мне обломок, который в точности подходит к имеющемуся.
- Я не понимаю тебя…
- Пойдем, - ответил Хри взволнованно и повел меня внутрь храма.
Мы прошли по коридору, свернули в другой и дошли до обширных архивов, где всю поверхность стен от пола до потолка занимали сложенные на полках свитки, обернутые в лен. Хри переходил от полки к полке, то склоняясь, то протягивая руку наверх, и одну за другой изучал печати, прикрепленные к каждому свитку.
- Подожди немного, дитя. Сейчас найду.
Наконец он отыскал нужную печать и, присев на табурет, расправил свиток на коленях. Я заглянула в текст через его плечо, но многих слов я еще не понимала.
- Это случилось в царствование Рамсеса Великого, второго фараона Рамсеса, в двадцать второй год его правления, - сказал Хри и начал читать: - "И тогда на севере, ясно видимый от Гизы, явился столп дыма. Воды Тростникового моря отхлынули так, что рыбы лежали на земле и морское дно обнажилось полностью. Это было великое чудо, на которое приходили посмотреть многие. Фараон поручил своим людям дознаться до причин, и их колесницы прошли по дну моря как по земле. И тогда море хлынуло обратно, поднявшись зеленой волной, высокой, как крыши могущественного города. И сгинули все, кто отважился ступить на морское дно. Море вернулось в свои берега, но на севере еще много дней полыхал пожар, видимый как дымный столп днем и огненный столп ночью".
- То же самое сказание! - воскликнула я.
- Верно, - подтвердил Хри. - И теперь я думаю, что тот столп огня и дыма исходил от острова, о котором ты рассказала. Правда, до него далеко, но когда дым от целого острова, погибающего в пламени, устремляется в глубины неба - это будет видно даже на расстоянии.
Я взглянула вверх, словно надеясь увидеть небо сквозь потолок зала.
- Небо - какой оно высоты? - спросила я.
- А какой глубины море? - отозвался Хри. - Я бывал в странах, где часты дожди. Я думаю, небо очень глубокое, потому что огромные облака плавают по нему, словно корабли по морю. И, подобно рыбам, они проплывают выше или ниже, быстрее или медленнее. То стремительные, то почти неподвижные. А порой облака проходят одно под другим.
- Небо - это море наверху, - догадалась я.
- Не просто наверху. Небо - это опрокинутое море. Оно устроено по тем же законам, но углубляется вверх, а не вниз. Уходя вверх, ты уходишь вглубь, пока не достигнешь той глубины, где плавают солнце и луна. А за ними, много дальше, рассыпаны звезды, как ракушки на морском дне.
- …И что за черное пространство их окружает - неужели еще один океан? - прошептала я. Что-то стучалось в мою память, словно давний, почти забытый сон.
- Что? - спросил Хри.
- Так сказал мне один человек в Библе, - объяснила я, краснея. Что он подумает, если я скажу, что беседовала с кем-то из богов…
- Ученый муж?
- Воин, - ответила я осторожно. - Воин по имени Мик-эль, он когда-то жил в Черной Земле.
- Вот оно что! - с удовлетворением кивнул Хри. - Тогда, конечно, он кое-чему научился.
- Да, - ответила я. - В пытливости ему не откажешь. - Я вспомнила медленные протоки дельты, и лежащих по берегам крокодилов, и молодого воина в истертом кожаном одеянии, с бронзовым оружием, со сложенными за спиной запыленными крыльями… - На то, чтобы узнавать новое, у него есть целая вечность.
Хри взглянул на меня и улыбнулся:
- Ты желаешь того же, дочь Вилусы. Но только боги располагают всей вечностью.
- Я знаю, - ответила я. Одна жизнь вмещает так мало по сравнению с целым миром.
Прошло пятьдесят шесть дней с тех пор, как Ней с мужчинами ушли на битву. Я чем-то занималась, когда ко мне подбежала Тия с перекинутой через плечо перевязью, поддерживающей ребенка у груди.
- Смотри, - указала она.
На реке белел парус - корабль-разведчик шел против течения на веслах и под развернутым парусом, стремясь вверх по реке. Когда он приблизился, Тия в ужасе поднесла пальцы к губам - нос корабля пятнали черные отметины и следы дыма, на ограждении виднелся след от горящей стрелы, успевшей прожечь борт до того, как ее загасили.
- Египетское судно, - произнесла я. - Вестник.
- Но что там… - запнулась Тия. - Бай…
- Оно идет к дворцовой пристани, - сказала я. Судно разворачивалось, правые весла взметнулись единым взмахом.
При восьми весельных отверстиях теперь по каждому борту виднелось лишь шесть весел. Значит, погибли и гребцы.
- Пойду посмотрю, - бросила я и пустилась бежать к дворцу со всей прытью, которую позволяла искалеченная нога. Сейчас там, наверное, соберется полгорода.
Я бежала, дыхание замирало где-то в горле. Я попыталась протолкаться сквозь собравшуюся у берега толпу, но оказалась притиснута к горшечной лавке, деться было некуда.
Я взобралась на самый высокий кувшин и схватилась за шест, на котором держался навес лавки. За людскими головами я увидела, как молодой воин спрыгнул с корабля на пристань и начал говорить, но не расслышала ни слова.
Толпа взревела; крик, начинаясь от передних рядов, откатывался назад, словно гигантская волна. Я вцепилась в плечо мужчины, стоящего передо мной.
- Что там? - крикнула я на кемет. - Какие вести?
Он обернулся:
- Победа! Величайшая победа! Благодарение Исиде и Гору, ее божественному сыну! Великая победа!
- Правда?
- Правда! - Он стиснул мне голову обеими руками и влажно чмокнул меня в нос. - Великая победа!
Я протолкалась ближе. Молодой кормчий уже сошел с пристани - должно быть, отправился с донесением во дворец. На его месте появился писец; развернув кусок папируса, он раз за разом зачитывал с него один и тот же текст. Воззвание было простым и коротким, я поняла почти все:
"Услышьте слова Рамсеса, фараона Египта. Мы встретили неприятеля на суше и в море, и он отступил с кровью и слезами. Сыны Черной Земли одержали победу, хотя враг был многочислен, как небесные звезды. Мы взяли множество рабов и большую добычу и убили бесчисленно вражеских воинов".
- На суше и в море, - прошептала я. Значит, была морская битва. Значит, наши корабли попали в самую гущу. Но о них послание фараона молчало.
Первая радость сменилась в толпе перешептываниями. Мы победили, но ничего не известно об отдельных полках и людях. По-прежнему только и остается ждать одного-единственного известия, для каждого своего…
Наши корабли вернулись через семь дней. Утро я по обыкновению провела в храме Тота и до полудня ничего не знала. Подходя к казармам полка Овна, я услышала шум голосов, за плоской крышей виднелась верхушка мачты. Я снова пустилась бежать, не замечая жары и палящего солнца.
У пристани - только пять кораблей. Пять из восьми, отправившихся в битву. Кто не вернулся?
Я рванулась ближе.
"Семь сестер" стоит у причала с изуродованной, местами почерневшей палубой. Чуть дальше "Жемчужина" и Аминтеров "Охотник".
Во дворе толпятся сразу все - и вернувшиеся мужчины, и женщины с детьми. Крики, объятия, слезы…
"Крылатая ночь" и "Дельфин" причалены чуть поодаль. Сердце, кажется, подскочило куда-то к горлу. Их корабли здесь, а они сами?
Я начала пробираться сквозь толпу, когда Кос обхватил меня и оторвал от земли в крепком объятии.
- Спасибо, что заботилась о Тии и малышке!
- Где Ксандр? - услышала я свой срывающийся голос.
Кос отпустил меня и взглянул в лицо - словно вдруг понял нечто, о чем раньше не задумывался. Он улыбнулся:
- Не бойся за него. Вон стоит, рядом с Неем, видишь? Не получил ни царапины, а ведь "Дельфин" взял два ахейских корабля…
Где-то взметнулся горестный вой: кому-то из женщин повезло меньше. Лида суетилась поблизости, помогая переправлять раненых с палубы "Жемчужины": девять или десять из них не могли идти, и их укладывали на куски полотна, натянутые между двумя шестами. Лида сновала между ними, поторапливая тех, кто нес, и указывая дорогу.
Ней стоял рядом. Когда мимо него проносили совсем молодого мальчишку, он, склонившись, обхватил его руку старинным рукопожатием, запястье к запястью, словно тот приходился Нею другом или родичем. Я узнала Кассандра, старшего сына Аминтера. Увидев на его ноге широкую повязку, почерневшую от запекшейся крови, Лида едва не оттолкнула Нея и захлопотала вокруг раненого.
Ксандр, стоявший рядом, поднял голову и посмотрел на меня поверх толпы, словно я его позвала. Он улыбнулся.
- Сивилла, - произнес чей-то голос у меня за плечом, - ты нам нужна. Умер один из раненых, Арм с "Крылатой ночи", ты подойдешь?
- Да, конечно. - Меня провели в комнату, где Лида укладывала раненых, и я занялась своими обязанностями.
Погребальный костер для Арма устроили в тот же вечер. Остальных погибших предали огню еще в низовьях Нила, сразу после битвы. От такого обычая египтяне пришли в ужас, но не стали препятствовать, поскольку так сжигались лишь тела тех, кто принадлежал нашему народу.
Не вернулись многие. Над погребальным костром Ней произнес их имена вместе с именем Арма. Столько погибших… Три корабля, с которых почти никто не спасся; многих из людей я едва знала.
Стоя у костра, Ней рассказывал нам о битве, и голос его звучал не хуже голоса любого сказителя.