Пистолеты были - я забрал оба и сунул себе за пояс. А вот карт не оказалось. Небось сгорели в танке.
Я оглянулся на обочину дороги.
- Эй, остался кто живой? Выходи.
Держа в руке наган, на дорогу вышел усатый сержант, и за ним - несколько парней.
- Ты в танкиста стрелял? - спросил я его.
Сержант кивнул.
- Молодец, здорово помог.
- А, так это ты с той стороны стрелял? - Сержант посмотрел на мои пустые руки. - А из чего?
- У бойца винтовку взял, только патронов в ней больше нет. Что делать будем?
- Пешком пойдем.
- Куда? Похоже, немцы впереди.
Я с сожалением посмотрел на чадившую полуторку.
- Ек-макарек, документы-то сгорели! - огорчился сержант.
- Хорошо, что сам живой остался, а документы по новой выпишут.
Собралось всего человек восемь. Остальные или были убиты, или просто разбежались.
- Ну, сержант, ты главный - решай.
- Назад идем, к нашим.
- Тогда нечего стоять, пошли.
И мы пошли назад.
Топали часа два. Пришли на место, откуда я брал людей в кузов полуторки, а там пусто.
- Сержант, может, место не то?
- Как не то, я сам под тем деревом сидел. - Сержант показал рукой.
Да, место и в самом деле то - трава помята, обрывки бумаги валяются. А вокруг - пусто, даже спросить не у кого, куда люди делись.
Озадаченный сержант раздумывал, как поступить.
Вдали послышался шум моторов. Наученные горьким опытом, мы бросились в лес. Но это были наши танки - БТ и Т-26. На узких гусеницах, со слабым бронированием и маломощной пушкой они на равных могли сражаться только с немецкими Т-I и Т-II. Тоже довольно старые конструкции - еще из тех времен, когда военным казалось, что для танка главное - скорость. Война быстро показала ошибочность такого мнения. Причем так заблуждались не только наши военные - немцы тоже.
Главный немецкий танковый теоретик Гейнц Гудериан, создавший концепцию танковых ударов, массированным бронированным кулаком проламывавших оборону противника, также делал упор на скорость, не забывая, впрочем, о броне, а главное - об управлении боевыми действиями. Надо отдать ему должное: для эффективных и согласованных действий танковыми клиньями он добился оснащения всех бронированных машин рациями. У нас же в это время рации были большой редкостью - даже танки командиров рот их не имели, и сигналы подавались флажками. Ну, как во флоте, ей богу. Правда, перед самой войной наши конструкторы смогли создать два современных танка - Т-34 и КВ, которые удачно сочетали высокую огневую мощь, толстую броню с рациональными углами наклона броневых листов и скорость. Каждое из этих качеств было крайне необходимо танку на поле боя. Немцы немного опоздали и, лишь столкнувшись в первые дни войны с редкими еще нашими новыми танками, спешно создали средний танк Т-V "Пантера" и тяжелый танк T-VI "Тигр". Но это будет уже потом, в 1943 году.
Увидев наши танки и разглядев красные звезды на башнях, все высыпали из леса и сгрудились у дороги.
Передний танк остановился, башенный люк откинулся, и вылез пропыленный донельзя танкист. Особенно это стало видно, когда он поднял очки-консервы - вокруг глаз выделялись светлые круги.
- На Сафоново прямо?
- Да! - Я махнул рукой в сторону Сафоново.
- Немцев не видели?
- Двигайся прямо - сам их увидишь.
Танкист засмеялся и нырнул в люк.
Танки тронулись, мимо нас прогрохотала колонна, осела пыль.
- Эх, надо было узнать, далеко ли до наших, - запоздало спохватился сержант.
Он подошел ко мне:
- Ты, я смотрю, постарше этих пацанов будешь да стреляешь метко. Ты партийный?
- Нет, сержант.
- Хм, плохо. Тогда сдай оружие.
- Один пистолет отдам, а второй - уж извини. Мы на войне, и немец спрашивать не будет, партийный я или нет, - он стрелять будет.
Я достал из-за пояса и протянул ему "Люгер-08". Сержант повертел его в руках:
- Он заряжен?
Я оттянул мотыль затвора чуть назад. Показался край гильзы.
- Заряжен, потому - поосторожнее с ним. Поставь на предохранитель, как у меня.
На своем пистолете я показал, как это сделать.
- Пошли, сержант, а то немцев здесь дождемся.
Сержант зычным командирским голосом крикнул:
- Кончай отдыхать, пешком - марш!
Старая закалка, наверное, из старослужащих.
Парни устало побрели по дороге. Сержант шел впереди, я замыкал нашу маленькую колонну.
Над нами пролетели немецкие пикировщики Ю-87, не обратив на нашу группу никакого внимания. Далеко впереди они снизились и начали бомбить кого-то невидимого на дороге.
- Да где же наши-то самолеты, чего сталинских соколов не видно? - с огорчением спросил один из парней.
Странновато было мне, знавшему из истории про сталинские репрессии, лагеря, массовые чистки среди командирского состава армии перед самой войной, слышать эти слова. И вообще, я чувствовал себя здесь, в этом времени, неуютно, одиноко. Нет друзей-товарищей, нет дома, нет работы - даже документов нет. На каждом КПП надо врать, что документы сгорели. А если дело дойдет до проверки в НКВД? Окажется, что я нигде не числюсь, не прописан. Стало быть, немецкий шпион или диверсант. А во время войны с такими разговор короткий - к стенке. Поэтому в отличие от других парней-новобранцев, которые переживали за судьбу Родины, я еще и морально был подавлен, чувствовал свою ущербность и уязвимость.
И был еще один момент, который меня напрягал - даже унижал. Я, старший лейтенант, танкист, вполне способный громить врага на Т-34 или КВ, бегаю пешком, в цивильной одежде и без оружия. Не считать же оружием трофейный немецкий "Парабеллум"? А как мне попасть в действующую воинскую часть? Кто меня к танку подпустит?
Мы шли по дороге к Вязьме, а немцы впереди на "юнкерсах" продолжали смертельную карусель. Через полчаса, израсходовав запас бомб, пикировщики пролетели над нами на запад. И лишь часа через два, взобравшись на очередной холмик, мы увидели страшную картину.
Вся дорога была запружена разбитой техникой. Чадили и догорали грузовики, были перевернуты два легких броневичка. Но самое страшное - повсюду, на дороге, справа и слева на обочине ее лежали убитые бойцы. Такой жути мне видеть еще не приходилось.
Все застыли в оцепенении, пораженные увиденным.
- Есть кто живой? - прокричал сержант.
Тишина в ответ. И запах - горелого дерева, металла, человеческой плоти.
- Товарищ сержант, надо бы по машинам пройтись. Оружие подобрать, а повезет - так и харчами поживиться, - заметил я.
Реакция сержанта была неожиданной. Он схватился за кобуру, вытащил наган:
- Мародерствовать вздумал? Застрелю!
- Сержант! Ты о живых подумай! Под твоим началом команда, врученная тебе на попечение. Оружия у них нет, в форму не одеты, а документы ты по оплошности в грузовике бросил, и они сгорели. Сколько человек из полутора десятков ты на сборный пункт приведешь? А немцы ежели прорвутся? У твоих парней даже винтовок нет.
Сержант оторопел от моей гневной тирады:
- Ну, ты это - не встревай, не указывай командиру.
- Тогда сам распоряжайся, а наганом передо мной больше не размахивай - пуганый уже.
Сержант покраснел и убрал наган в кобуру.
- Бойцы, слушай мою команду! Идем вдоль колонны - пятеро слева, пятеро справа. Подбирайте себе оружие, а если провиант найдете - шумните.
Сержант отобрал себе четверых и махнул мне рукой - а с этими ты пойдешь.
Оглядываясь и озираясь, мы пошли вдоль разбомбленной колонны.
Первая машина сгорела дотла, и мы ее миновали, не останавливаясь. Вторая была изрешечена осколками. На пассажирском месте сидел, откинувшись на спинку, убитый капитан. Дверца машины была распахнута настежь.
Я достал из нагрудного кармана документы убитого офицера, раскрыл: "Седьмой механизированный корпус, четырнадцатая танковая дивизия, девятый мотоциклетный полк". М-да, мало что от полка осталось.
Я сунул документы капитана себе в карман. По-хорошему, надо бы у убитых собрать документы, нашим потом отдать. Но этим, так же как и захоронением павших, должны заниматься похоронные команды. Существуют такие подразделения в каждой армии, только вот где они?
Стоявший рядом со мной белобрысый паренек тронул меня за руку:
- Не боишься мертвяков? Вот я - до ужаса.
- Привыкай, парень. Живых бояться надо.
Я заглянул в кузов машины - пусто, одни лавки. Видимо, машина везла пехоту и, увидев самолеты, бойцы повыпрыгивали из кузова.
У следующего грузовика уже стояла группа новобранцев и сержант, и я прошел мимо - к другому - сумки с противогазами, почти весь кузов. Не иначе, грузовичок отделения химзащиты.
Один из моих парней подобрал винтовку, что лежала рядом с убитым бойцом.
- Пояс сними с подсумками, - посоветовал я.
Парень отрицательно покачал головой. Боится с мертвого снимать.
Машин через пять мы наткнулись на грузовик с жестяной будкой. Я распахнул дверцу - да не иначе старшина вез со склада провиант и обмундирование. Вот удача!
- Сержант! Иди, полюбуйся!
Усатый сержант подошел вразвалочку и заглянул внутрь фургона:
- Ох, ети его мать! Богатство-то какое. Хлопцы, переодевайтесь.
Каждый подобрал под себя гимнастерку, брюки, ремень и пилотку. Вот только обуви не было, остались в своих туфлях.
Команда приобрела военный вид. Мы наелись тушенки с перловой кашей.
- Нельзя такое богатство бросать, - сокрушался сержант, - надо хотя бы харчи забрать.
Мы завязали у гимнастерок рукава и сгрузили туда по ящику тушенки. Сержант вручил каждому по поклаже.