Я открыл верхний люк, выглянул. Ничего опасного, одни деревья вокруг. Эх, жалко танк бросать, нашим вполне бы пригодился этот трофей. Я снял с пушки замок, размахнулся и забросил его подальше. Хотел пулемет снять, да передумал.
- Василий, выбирайся, к своим идем.
Мы выбрались из танка и направились вдоль шоссе по лесу.
- Вась, к своим выйдем - не говори, что танк угнали и бросили. Не поверят, особистам сдадут.
- Я же комсомолец, чего своим врать?
- Ты думаешь, медаль нам дадут? К стенке поставят!
- За что? - Глаза Василия округлились от изумления.
- Ты на оккупированной территории, под немцем, был?
- Ну выходит - да.
- Вот за то и расстреляют. Скажут: диверсанты фашистские, попробуй отмойся. И придет твоей матери извещение, что сын предатель.
- Ты чего на Советскую власть клевещешь? - вскинул голову паренек.
- Тю-ю, Вася, ты, никак, сдурел?
Василий обидчиво поджал губы и замолчал. Вот навязался на мою шею. Ведь сдаст по своей наивности особисту, с потрохами сдаст. А если меня в кутузку посадят, так ведь и его тоже.
- Ты коммунист? - вдруг неожиданно спросил Василий.
- И не был никогда.
Василий растерянно глядел то на меня, то в сторону нашей передовой, не зная, что сказать.
Совсем недалеко простучала очередь.
- Вася, ложись, дальше - ползком, если не хочешь пулю схлопотать от своих.
Мы поползли. Сыровата землица после вечернего дождя. Одежда на груди, животе и ногах сразу испачкалась. Но лучше быть грязным, чем мертвым.
Мы подобрались вплотную к позициям, слышалась русская речь. Василий попытался привстать, но я ухватил его за гимнастерку и дернул вниз:
- Жить надоело?
Повернул голову в сторону позиций, крикнул:
- Свои, не стреляйте!
- Вставай и с поднятыми руками - сюда.
Мы оба встали и пошли вперед.
Справа от дороги стояла пушечка-сорокопятка, невдалеке - окопчик со стоящим на бруствере пулеметом "Максим". Я такой только в музее видел. И это все силы? Ведь перед ними, за пригорком, машин полно с солдатами, транспортеров с пушками. Одной пушечкой и пулеметом такую силу не удержать.
- Кто такие? - строго спросил сержант с треугольниками в петлицах.
- К своим выходим.
- Документы.
Василий достал из кармана гимнастерки клеенчатый пакет, развернул и протянул красноармейскую книжку. Сержант просмотрел ее, вернул.
- Иди к пулемету, патроны в ленту снаряжать будешь.
Потом перевел взгляд на меня.
- А у меня документов нет, сгорели, - соврал я. - В Оршу к родственникам ездил, под бомбежку попал. Теперь ни вещей нет, ни документов.
- Так. - Сержант посуровел лицом. - А как же вы через немецкие порядки прошли?
- Так леском. Немцы только на шоссе. Машин с солдатами там полно, тягачи с пушками.
- Эка! Танк немецкий на нас вышел, мы его стрельнули, так он с дороги в кювет и свалился, - похвастал сержант. - Надо бы тебя в тыл отправить, пусть разберутся - кто такой, да людей свободных нет. Иди в окопчик, посиди пока там.
Ну, в окопчик так в окопчик. Теперь уже самовольно в тыл уйти не могу, подумают - сбежал.
Нашел окопчик - мелковатый, залез в него, присел на корточки. Мне бы сейчас в действующую армию, взводом танковым командовать, а я здесь сижу. Несправедливо. Военному делу я обучен, в армии служил. Знаю, может быть, поболее, чем командиры полков в тысяча девятьсот сорок первом году, а сижу, как заяц в норе.
Солнце пригревало, и я незаметно придремал.
А проснулся от разрывов снарядов. По позициям артиллеристов немцы лупили из гаубиц. Бойцы попрятались от осколков. Перед пулеметным гнездом с "Максимом" взорвался снаряд, затем с небольшим перелетом - другой. В вилку берут, следующий снаряд будет точно по позиции.
- Васька, убегай! - привстал я из окопа.
Но Василий или не расслышал меня, или побоялся из окопа выбираться. И следующим снарядом позицию пулеметчиков разворотило.
Когда взрывы прекратились, я поднял голову и осмотрелся. Вся поляна была изрыта воронками. Пулемета не было видно, а пушечка стояла, и вокруг нее уже суетились два бойца.
Я бегом добрался до нее.
- Немцы пошли, а нас только двое осталось, помогай, - прохрипел сержант. Лицо у него после обстрела было грязным, в земле, так что узнал я его не сразу.
Из-за взгорка выходила цепь немецких пехотинцев.
Пушечка звонко выстрелила, подпрыгнула. Больно уж маловата, и ущерб от разрыва снаряда был невелик, только немцы залегли.
- Где войска-то, сержант?
- Да хрен их знает. Командир сказал - до обеда продержись, а там наши подойдут, да, видно, завязли на Лепеле. Тащи ящик со снарядами, немцы зашевелились.
Пригибаясь, я отбежал к мелкому окопу, в котором лежали снарядные ящики, схватил один и - бегом к пушке. Сержант навел пушку и выстрелил - раз, второй, третий…
- Снаряды давай!
Я принес ящик, затем второй… Стрельба продолжалась.
- Сержант, там всего два ящика осталось.
- Твою мать! И наших нет… Эх, пулемет бы сейчас.
- Слушай, сержант. Я кадровый командир, танкист, в отпуске был. Танк, по которому ты стрелял, я с Василием у немцев угнал. И не подбил ты его, я сам в лес съехал. Давай я к нему вернусь. Как полезут немцы, я из танка их и шарахну, а потом и гусеницами можно подавить. Только ты по мне не стрельни.
Сержант слушал меня, широко раскрыв от удивления глаза и недоверчиво покачивая головой.
- Ты не контуженный, часом?
- Хочешь - верь, не хочешь - не верь. Только что ты теряешь? Я не твой подчиненный, а приказ тебе был - продержаться до подхода наших.
- Иди тогда.
Я побежал к лесной опушке и - по лесу - вдоль шоссе. С собой прихватил пистолет - кто его знает, может немцы уже до танка добрались. Нет, вот он стоит, как мы с Васькой его и оставили - люки открыты. Черт! Я же замок от пушки снял и забросил. Припомнить бы только - куда? Так, надо повторить последние действия: снял замок, высунулся из люка, размахнулся и швырнул его в кусты. Значит, искать надо в тех кустах.
Я бросился к зарослям, встал на четвереньки и руками стал обшаривать высокую траву и землю под кустами. Да где же он? Я аж вспотел от напряжения. Пальцы наткнулись на металл. Нашел! Правда, грязноват. Ничего, в танке ветошь есть, оботру.
Я взобрался в башню, обтер ветошью замок, поставил его в казенник, попробовал закрыть и открыть. Работает. Вытащил из боеукладки снаряд, загнал в ствол, проверил - заряжена ли лента в спаренный с пушкой пулемет. Вот теперь я к бою готов. Плохо только, что один и помочь некому. Мне бы сюда механика-водителя, дали бы немцам жару. Гусеницами, огнем и маневром можно было бы значительно проредить немецкие цепи.
Я выбрался из танка и, прячась за деревьями, вышел к дороге. Немцы были от меня метрах в двухстах - явно готовились к атаке. Как поднимутся, выведу танк и - прямой наводкой из пушки. Помнить только надо, что на дорогу выезжать нельзя, иначе помешаю стрельбе сержанта.
Ну вот, дождался. Немцы поднялись и пошли в атаку. И мне пора.
Я залез в танк, закрыл люк, завел мотор, развернулся на месте и вывел его к дороге. Двигатель глушить не стал - перебрался в башню, сел на место командира и приник к прицелу. Близко они, в прицел даже пуговицы разглядеть можно.
- Огонь! - скомандовал я себе и нажал на педаль спуска. Выстрел! Я соскочил с кресла, схватил новый снаряд, загнал в ствол. Прицелился… Выстрел!
Немцы явно растерялись, залегли. И было от чего. Из леса выползает немецкий танк и начинает стрельбу по своим же.
С немецкой позиции выстрелили вверх зеленой ракетой, явно пытаясь привлечь мое внимание - мы же свои, куда же ты, мол, стреляешь. Я же прошелся по залегшим цепям из спаренного с пушкой пулемета. Щедро прошелся, на всю ленту. Затем открыл люк и выбросил снарядные гильзы, что путались под ногами. Ничего, сержант, мы еще повоюем.
Пересел на место водителя, решив пройтись по немецким позициям и гусеницами додавить живых. Но не успел включить передачу, как раздался мощный удар в корму и двигатель заглох. Удар был настолько силен, что на мгновение я потерял сознание.
Очнулся быстро. Из моторного отсека валил дым, потрескивало разгорающееся пламя. "Надо убираться из танка, пока не сгорел", - подумал я.
Открыл люк механика-водителя и стал выбираться. Получалось неуклюже, ноги почему-то плохо слушались.
Перевалившись через броню, я упал на землю и пополз в лес. Надо убраться от танка подальше. Когда огонь доберется до снарядов, рванет сильно.
Я отполз подальше и только лишь под прикрытием деревьев встал. Ноги уже держали лучше, однако голова немного кружилась. "Здорово долбануло, но уже и то хорошо, что живой остался", - подумал я.
Хватаясь за стволы деревьев, чтобы не упасть от головокружения, я направился на позицию артиллеристов. Ну и сволочь же сержант, влепил все-таки снаряд в корму, хотя я его и предупреждал.
Я добрался до опушки, вышел из леса.
Рядом с сорокопяткой стояли два наших танка - Т-34 и КВ.
Увидев меня, сержант бросился навстречу:
- Ты ранен?
- Да вроде нет, голова только кружится.
- А из носа кровь чего идет?
Я вытер нос рукой - на ладони была кровь.
- Ты чего мне в корму снаряд вогнал? Без малого не убил.