С кормы меня окликнул Пётр, дежуривший у румпеля мотора - шёл первый час "ночи", и мы приблизились к северному берегу. Я вышел с биноклем на корму в сопровождении Наташи и Адмирала. В сотне метров по правому борту тянулась низкая неширокая полоса пляжа, за которой поднимались густые ярко-зелёные заросли местных джунглей. Возможно, что мы где-то здесь проплывали с моей помощницей во время нашей первой экскурсии, когда из-за померкнувшего Агни наступила почти полная темнота, а устье реки Ледниковой, без сомнения, находилось немного западнее. Распорядившись приблизиться к берегу ещё примерно метров на пятьдесят-шестьдесят и дальше следовать вдоль него, я вернулся в свою "каюту" и снова сел за столик, чтобы продолжить ставшее уже привычным занятие. Наташа опять забралась с ногами на мою лежанку, а Адмирал разлёгся на полу, вынудив меня даже передвинуть скамейку. Некоторое время мы молчали: я был занят, заканчивая последнее изделие особенно оригинального фасона - собственного дизайна, а моя помощница внимательно следила за мной, думая, наверное, ещё и о чём-то своём.
- Давайте, я вас удочерю, Наташа! - несколько рассеянно проговорил я, прострачивая последний двойной потайной шов. - Пожалуй, это будет самое разумное решение в сложившейся ситуации…
- Я, конечно, не отказалась бы от такого умного, красивого и моложавого отца… - очень серьёзно ответила моя помощница, приподнимаясь и садясь на лежанке. - Но теперь это совершенно невозможно!
- Может быть, тогда ваше отношение ко мне станет иным… - в раздумье проговорил я, откладывая последнее изделие. - Осталось лишь разместить резинки - отмерять их нужно по месту… Справитесь?
- Конечно… - отозвалась Наташа, глянув в окно-бойницу: на носу послышались голоса, и кто-то направился по бортовому проходу к корме. - Не в первый раз…
Повинуясь внезапно охватившему меня чувству тревоги, я быстро наклонился вперёд и оттолкнул девчонку от окна… В ту же секунду сквозь эту узкую бойницу, разорвав противомоскитную сетку с гулом, на излёте влетела тяжёлая арбалетная стрела и с характерным треском впилась в дощатую перегородку… Я вскочил на ноги и сорвал со стены крупнокалиберное ружьё вместе с наполненным патронташем.
- Оставайтесь здесь! - тоном приказа быстро сказал я, на мгновение задержавшись на пороге. - И ни в коем случае не поднимайте голову!
Ошеломлённая девчонка, которую я буквально опрокинул на лежанку, лишь испуганно кивнула мне в ответ. Шагнув за порог, я прикрикнул на Адмирала, который тоже вскочил и хотел последовать за мной. С кормы меня позвал мой заместитель.
- Ложись, Иван Ильич! - громко сказал я и тут же крикнул, чтобы слышали все. - Никому не высовываться!
По моей команде Огнев и Пётр, дежуривший у мотора, ползком пробрались в кормовой коридор, а я, осторожно выглянув наружу, ногой толкнул румпель мотора, подправив курс "Дредноута". Со стороны моря и чуть западнее, метрах семидесяти-восьмидесяти от нас, я успел разглядеть несколько больших лодок, полных воружённых короткими копьями и арбалетами людей, направляющихся к нам со скоростью, вдвое превышавшей нашу…
- Принести ещё пару ружей? - с беспокойством спросил мой заместитель. - Василий и Пётр неплохо стреляют…
- Пустяки! - отозвался я, вновь быстро выглядывая из-за угла (в брёвна сруба тотчас вонзилось две стрелы). - Справлюсь сам, а наши морпехи, к сожалению, никогда не принимали участия в боевых действиях…
Мне пришлось подождать ещё немного - ствол моего ружья имел слабый получок (чок - сужение канала ствола в дульной части охотничьего ружья - прим. авт.), позволяющий без ограничений использовать все номера дроби и картечи, а также пули почти всех видов, однако это обстоятельство не добавляло ему кучности при стрельбе на предельных дистанциях, что особенно было важно теперь, когда требовалось сделать несколько хороших пробоин в корпусах лодок. Я дал первой лодке приблизиться метров на двадцать - больше выжидать было уже рискованно, а затем на мгновение выглянул из-за косяка кормовой двери и выстрелил навскидку прямо в носовую часть этой посудины, чуть выше уровня воды… Почти сразу раздались истошные вопли - с такой дистанции крупная картечь (четыре нуля) наверняка пробила лёгкий деревянный корпус навылет и кому-то, без сомнения, досталось и по ногам… Быстро передёрнув скользящее цевьё, я повторил выстрел лишь через несколько секунд, успев заметить, что картечь буквально в щепы разворотила носовую часть лодки, и хорошо нагруженное судёнышко сразу стало носом уходить под воду… Едва я убрал голову, как в дверной косяк тут же ударило несколько стрел… В ответ, воспользовавшись тем, что мои противники стали перезаряжать арбалеты (ни один из них не был теперь направлен в мою сторону), я выпустил остаток подствольного магазина, всё так же целясь в корпуса лодок на уровне ватерлинии. Прикрыв дверную заслонку - теперь, когда все преследовавшие нас лодки (всего их было пять и три из них тонули) остановились и сгрудились вместе (видимо, находившиеся в них воины пытались предотвратить окончательное затопление повреждённых судёнышек), оказавшись у нас за кормой - я, продолжая наблюдать за противником, без лишней спешки, по одному патрону снарядил трубчатый магазин своего помпового ружья.
- Думаете, Николай Александрович, теперь они оставят нас в покое? - спросил Огнев, также внимательно следя за отставшими лодками в узкую щель между притвором и дверным косяком.
- Как знать… - неопределённо ответил я, досылая патрон в патронник. - Может статься, что им захочется взять реванш… В этом случае мне придётся бить на поражение - проявлять гуманность и рисковать дальше не имеет смысла.
Мы постояли молча ещё несколько минут, и, когда дистанция между нами и остановившимися лодками туземцев увеличилась метров до трёхсот, я сдвинул дверную заслонку и вышел на корму. Тем временем "Дредноут" миновал небольшой мыс, из-за которого, как я понял, так неожиданно и вынырнули лодки наших противников, а за ним показалось широкое устье реки Ледниковой. Пётр, вновь севший за румпель мотора, по моему распоряжению плавно повернул плот на север, придерживаясь правого берега реки. Поколебавшись несколько минут, я всё же решился на кратковременную остановку вблизи полосы леса всё у того же правого берега, чтобы набрать дров и выгулять собак. Встревоженные подчинённые (до внезапного нападения на нас большинство из них успели крепко уснуть) собрались вокруг меня и я несколькими ободряющими фразами успокоил их, а потом отдал необходимые распоряжения. Через четверть часа мы двинулись вверх по реке, но пока спать никому не пришлось: по моим указаниям по обе стороны от мотора приколотили два обрезка обломка плахи, извлечённого мной из под днища плота, защитив таким образом рулевого; другой же обломок распилили ножовкой на три части и укрепили (также с помощью восьмидюймовых гвоздей) со стороны кормового среза крыши - здесь я решил устроить круглосуточный наблюдательный пост. Эти работы под моим наблюдением были закончены в течение часа, и я, назначив троих дежурных (одного - на нос, второго - у мотора и третьего - на крыше), отправил всех остальных отдыхать.
Вернувшись в свою "каюту", я глянул на Наташу, сидевшую на лежанке в самом углу (в "мертвой" зоне для обстрела), невольно покачал головой, повесил тяжёлое ружьё (так и расхаживал с ним всё это время) вместе с патронташем на колышек, вбитый в бревенчатую стену, выдернул из внутренней перегородки арбалетную стрелу, бросил её на столик, а потом сел рядом с девчонкой и обнял свою помощницу за плечи - она порывисто вздохнула и положила мне голову на плечо.
- Это и было то, что вы предчувствовали? - после небольшой паузы тихо спросила она.
- Я не провидец, Наташа, - устало отозвался я. - И как-то, помнится, уже упоминал об этом… Но, как бы там ни было, теперь мы с вами станем ещё осторожнее!
- Мне пора перебираться в вашу "каюту"? - слабо улыбнулась она в ответ.
- Нет, пока будете лишь реже покидать свою, - в тон собеседницы и тоже с улыбкой ответил я. - Даже душ теперь будете принимать там - сдвинете шкуры с пола, а вода свободно уйдёт сквозь щели…
Смолк двигатель, и моя помощница с беспокойством глянула на меня, но я лишь покачал головой - кончилась очередная канистра, что происходило при установленных мною оборотах ниже средних каждые четыре часа.
- Вы можете идти отдыхать, Наташа, - после минутной паузы негромко проговорил я. - Мне, к сожалению, сегодня спать почти не придётся - сейчас ещё слишком велика вероятность преследования…
- Посидите со мной? - тихо спросила девушка. - Мне иначе просто не уснуть…
- Конечно, - ровно ответил я, невольно вспоминая, как нередко сидел перед сном у постели своих детей, рассказывая им на ночь что-нибудь очень интересное и в меру страшное… - Сейчас принесу вам душ и ведро воды, а потом загляну через четверть часа…
Выйдя на корму, я внимательно огляделся (не слишком-то полагался на своих "вахтенных"), но ничего подозрительного не обнаружил. Маловероятно, конечно, было то, что аборигены решаться преследовать нас, получив серьёзные повреждения трёх лодок, не говоря уже о весьма возможных ранениях нескольких воинов. Однако такая опасность всё же была, и я не собирался игнорировать это обстоятельство. Зачерпнув воды, я процедил её через несколько слоёв противомоскитной сетки и отнёс ведро вместе с душем-топтуном в "каюту" своей помощницы. Потом вновь забрался на крышу нашего плавучего дома, где сейчас дежурил Сергей, и, воспользовавшись, биноклем ещё более тщательно осмотрел окрестности. В этом поясе болот и озёр, что по сути дела и представляло собой устье реки Ледниковой, было очень легко скрыться небольшим лодкам туземцев, чтобы потом подобраться к нам совсем близко…