- Сейчас доложу... - Дежурный пробежал мимо часового к крыльцу дома.
Навстречу по ступенькам спускался высокий человек в длинной шинели и в фуражке. Я не различал лица этого человека, но по тому, как одна рука его была глубоко засунута в карман, как держался он, строго и прямо, я уловил что-то до радостного испуга знакомое.
- Что за люди? - спросил знакомый голос.
- Пополнение, товарищ дивизионный комиссар, - ответил взволнованный дежурный. - Отдельный стрелковый батальон.
Это был Сергей Петрович Дубровин, я узнал его по голосу, четкому и сдержанному, с нотками нетерпения и тревоги.
- Батальон? - переспросил он дежурного, и я понял, что армии нужны сейчас соединения и что батальон - сила совершенно мизерная в создавшемся критическом положении. Дубровин поспешно спустился с крыльца, часовой распахнул перед ним скрипучую калитку, и комиссар подошел к нам.
Темнота уже посерела. За деревней небо отделилось от земли, обозначалась длинная световая полоса, постепенно расходясь все шире и все явственней. Она сверкала по-зимнему холодно и ясно и вызывала ознобную дрожь.
- Дима, это ты? - спросил Дубровин, подойдя, спросил тихо и просто, точно видел меня вчера или знал точно, что увидит именно здесь, именно в этот час, и готов был к этой встрече. - Здравствуй!
- Здравствуйте, Сергей Петрович!
Красноармейцы, медленно подступив, охватили нас плотным кольцом. Петя Куделин смотрел на Дубровина, чуть приподняв голову и по-детски полуоткрыв рот, уважительно и с некоторой боязнью.
Дубровин увидел стоящего рядом со мной Чертыханова, которого запомнил со времен прорыва из окружения, пожал ему руку.
- Как живем, ефрейтор?
Прокофий замер по стойке "смирно", с ладонью-лопатой за ухом.
- Так что хорошо, товарищ дивизионный комиссар! Служим... как по нотам!..
- Не уберег тогда своего командира... помнишь? - упрекнул Дубровин, скрывая добрую усмешку.
- Не уберег, товарищ дивизионный комиссар. Виноват.
- Он и себя не уберег, - сказал я. - Четыре раны получил сразу.
Дубровин согнутым пальцем тронул русые усы.
- Как себя чувствуешь?
- Отлично.
Сергей Петрович бросил взгляд через мое плечо, и в глазах его на секунду мелькнул испуг, он даже чуть отступил, не веря тому, что увидел.
- Нина?.. - Она стояла за моей спиной, притихшая от усталости, грустно улыбалась. Сергей Петрович отстранил меня. - Как ты здесь очутилась? Зачем? - Он взял ее лицо в ладони и долго всматривался в глаза. - Девочка моя... Зачем ты ее взял? - спросил он меня.
- Сама пошла, - ответил я.
В это время с высокого берега Оки прилетели и один за другим разорвались на южной окраине два снаряда, как бы возвещая о начале нового боевого дня, о новых сражениях и новых испытаниях. Глухой гул прокатился по городу, сминая тишину. И красноармейцы, как по команде, повернули головы в сторону рокочущих разрывов. Шум, стоявший над колонной, смолк. Все насторожились, ожидая...
Подошли Браслетов и Тропинин. Я представил их Дубровину.
Сергей Петрович, пожимая руку Браслетову, кивнул на простреленную фуражку.
- Немного промахнулись... Где это вас?..
- Пустяки, товарищ дивизионный комиссар. - Браслетов проговорил это небрежно, как будто получал такие дыры от вражеских пуль ежечасно. - В перестрелке с парашютистами.
Дубровин подозвал дежурного, распорядился, чтобы батальон разместили по избам - здесь и в ближайшей деревне. Затем пригласил меня и Браслетова.
- Пройдемте ко мне. Я представлю вас командующему...
В просторной избе перед огромной картой, висевшей на стене, стоял немолодой грузный человек в гимнастерке, перепоясанной широким ремнем, в брюках с яркими лампасами, на одной ноге - бурка, отделанная желтой кожей, вторая забинтована до колена. В руках он держал стакан чаю.