Ведь свадьба, товарищ капитан. Неужели не понравилось? А я старался... Чертыханов хитро косил на меня насмешливым глазом.
Я рассмеялся:
- Жулик ты, Прокофий. Хотя Никита Добров и сказал, что ты молодец.
Чертыханов приосанился и отметил с важностью:
- Никита - парень с головой, он понимает толк в жизни. Он попрактичнее вас будет, товарищ капитан...
- Ладно, садись, выпьем...
- С большой охотой, товарищ капитан, а то в горле хрипы какие-то появились, промочить надо...
- Наливай.
Чертыханов наполнил рюмки, привстал и отчеканил:
- С законным браком вас!
Я погрозил ему, показывая на дверь в спальню, и он, поперхнувшись, пригнулся и прошептал:
- За долгую совместную жизнь... - Выпил одним глотком, покрутил головой, чуть морщась. - Эх, хорошо!.. Нет, товарищ капитан, Чертыханов и в самом деле молодец! Мы за эту влагу рисковали головой.
- Ешь, после хвалиться будешь, - сказал я. - Что в батальоне?
- В батальоне, товарищ капитан, тихо и мирно. Ни звонков, ни приказов. Забыли про нас. Мы свое дело завершили, теперь начальство все свои заботы по другим рельсам направило, другие дыры образовались - их надо затыкать. - Он причмокивал, закусывая. Щеки его сразу сделались тугими и порозовели. - А я, товарищ капитан, вашего приказания насчет сна не выполнил. Ходил с ребятами в ночной обход. Вернулись ни с чем. Не задержали никого, не постреляли даже, не то что в прошлые ночи. Бойцы наши сейчас отсыпаются, а я вздремнул немного и сюда... Разрешите еще одну? - Он выпил и опять, морщась, покачал головой. Я отнял у него бутылку, и Прокофий недоуменно и с мольбой уставился на меня, точно я совершил что-то непозволительное. - Товарищ капитан, разве вы не знаете, что бог любил троицу? - Я налил ему третью рюмку. - Спасибо за гуманность. Эту рюмку я приберегу до вашей жены. Выйдет к нам, и тогда...
- Дима! - послышался голос Нины.
Я быстро прошел в спальню. Нина сидела на кровати. Восхищение мое медленно сменилось тоской, мне стало страшно: скоро, очень скоро наступит момент, который разъединит нас надолго, быть может, навсегда. Я ощутил, как кровь медленно отлила от лица, и Нина спросила, испуганно расширив глаза:
- Ты побледнел оттого, что подумал о нашей разлуке?
- Да.
- Зачем? Ведь мы вместе. Мы всегда будем вместе... пока... пока живем на земле...
Я никогда не верил в слияние душ, не понимал, как можно быть вместе, находясь на расстоянии, и еще крепче прижал ее к себе.
- Кто там пришел? - спросила Нина, осторожно освобождаясь.
- Прокофий.
- За тобой? - испугалась она.
- Пришел поздравить...
- Я сейчас выйду к вам.
Чертыханов недвижно сидел, облокотясь о стол и положив на ладонь тяжеловатый свой подбородок; его глаза, утратившие обычную хитроватую ухмылку, смотрели в одну точку, не мигая.
- Ты, кажется, загрустил?
- Думаю, товарищ капитан. - Вопреки своему обыкновению он не встал. Из такого-то дома, теплого, чистого, просторного, от жены - да в осеннюю стужу, в дождь, в огонь, под пули... Ох, неохота, товарищ капитан! Выть впору, как неохота. А надо. Вот как надо. - Он провел ребром ладони по горлу. - Позарез надо.
- Надо, Прокофий, - сказал я, садясь напротив него.
Прокофий гулко вздохнул.
- Подумать только: Москва, наша Москва, столица всего мирового пролетариата, на осадном положении. Даже не верится.
В столовой появилась Нина. Чертыханов поспешно вскочил, опрокидывая стул, сказал тихо:
- Позвольте вас поздравить с законным браком.
- Спасибо, Прокофий. - Нина поцеловала его.
- Вам спасибо. За такой поцелуй можно идти на смерть, как по нотам! Позвольте выпить за ваше здоровье! - Выпив рюмку, он звучно чмокнул донышко. - Вот теперь хватит. В самый раз. Теперь, товарищ капитан, приказы исполнять намного будет способнее.
Некоторое время мы молчали.