- Зря вы, бабы, на него наскакиваете, - заговорила она, глядя на Варвару. - Разве он виноват, разве от него все это зависит?..
- А ты помалкивай! - прикрикнула на нее Варвара. - Без тебя разберемся! Иди в свою будку и сиди...
Я вспомнил москвичей, молчаливой, траурной процессией двигающихся вдоль Садового кольца, и подумал, что, возможно, многие из них вот так же, придя утром к своему заводу, к фабрике и учреждению, увидели их наглухо запертыми, чужими и неприступными, и какие-то люди, вроде Сычева, предложили им вместо работы талоны на муку, зарплату на месяц вперед и попросили покинуть город...
Я подошел к Сычеву. За мной Чертыханов и Мартынов провели Кондратьева.
- Что тут происходит? - спросил я начальника цеха и показал ему мандат Государственного комитета обороны. - Кто дал приказ закрыть завод?
- Директор. А ему - свыше. Пойди теперь разберись... - Сычев растерянно пожал плечами. - А я что могу?
- Василий Иванович, вы остались за старшего? - Сычев кивнул непокрытой головой. - Так вот: завод должен работать. Впустите рабочих, они лучше знают, что им сейчас делать. Это хозяева страны. А зарплату, какая им положена, выдайте...
- Кассир в банк поехал, - сказал Сычев. - Еще вчера. Не могу дождаться. - Чертыханов и Мартынов расступились, и Сычев, увидев Кондратьева, воскликнул обеспокоенно и радостно: - Гурьян Савельевич, где ты пропал? Что случилось? Мы уж думали, не угодил ли под бомбежку. Хотели на розыски людей посылать... А ты жив-здоров, оказывается. Деньги привез?
Кондратьев потупил взгляд, покаянно вздохнул.
- Привез. - Кондратьев покосился на портфель, который по-хозяйски крепко держал в руках Чертыханов.
Сычев тоже взглянул на Прокофия, затем недоуменно - на меня.
- Как он к вам угодил?
Я объяснил. Сычев, ужасаясь, не веря, отступил от меня, протестующе махнул рукой.
- Не может быть! Как же так, Гурьян Савельевич!
- Сам не знаю, как вышло...
Сычев сокрушенно покачал головой.
- Ведь не задержи тебя, улизнул бы под шумок-то... Война, мол, все спишет, любую пакость... О людях и забыл небось. А у них - детишки... Вот, объясняйся с рабочими.
- Не казни душу, Василий Иванович, - простонал Кондратьев. - Лучше убей... - Он съежился, будто стал меньше ростом, и невольно отодвинулся за спину рослого Мартынова.
- Выдавайте-ка его нам, - потребовала Варвара. - Мы с ним расправимся по-своему, он у нас получит все сполна - с премиальными!
Кольцо вокруг нас угрожающе сомкнулось, и Кондратьев прошептал Мартынову умоляюще:
- Заслони, ради бога... - Жалкий, потерянный, он бормотал что-то невнятное, должно быть, читал молитву, готовясь принять расправу.
- Ты чего прячешься за чужую спину, герой! - с издевательской насмешкой пропела Варвара Кондратьеву. - Шкодлив, как кот, а труслив, как заяц! Иди-ка на солнышко! - Она схватила его за ухо и вытащила из-за спины Мартынова. Ну, посмотри, жулик, кого ты хотел обворовать! - Она беспощадно трепала его за ухо и приговаривала, смеясь и озоруя: - Гляди, падаль, запоминай!.. Ах ты, тихоня! В церковь ходишь, богу свечки ставишь, поклоны бьешь, а сам чем занимаешься?! Вот тебе, вот!..
Кондратьев болтал головой и что-то мычал от боли и стыда.
- Варвара Филатова его доконает. Это точно. Не баба - огонь, - не то испуганно, не то восхищенно сказал Сычев.
Варвара пригнула голову Кондратьева к самой земле.
- Вставай на колени, жулик, проси прощения.
Кондратьев подогнул дрожащие ноги, промямлил невнятно:
- Простите, люди добрые...
Пожилая женщина с худым, исплаканным лицом, обвязанным шалью, глядела на него и горестно качала головой.
- И как же тебе не стыдно, злодей!.. Тебя за это и в острог посадить впору...
- Нечего ему делать в остроге! - крикнула Варвара с диковатым смешком.