Я послал связных на дорогу: от каждой роты по взводу с лопатками сюда; танкисты покажут, что надо делать.
Вверху, на насыпи, ветер дул беспрепятственно, упругой темной стеной, и мы низко пригнулись, чтобы не упасть. Полотно было занесено, шпал не видно, лишь кое-где слабо мерцали рельсы. Я тронул Оленина за рукав.
- Меня, знаешь, что тревожит? Поезда. Надолго займем перегон...
- А что делать? - крикнул комбриг в ответ. - Я послал на станцию человека предупредить начальника о нашей переправе. Постараемся как можно скорее. Тут где-то должны быть штабеля шпал - на случай ремонта пути. Без них мы можем завязнуть на этом берегу до утра.
Чертыханов тотчас предложил свои услуги:
- Разрешите мне поразведать насчет шпал?
- Давай, ефрейтор, действуй, - сказал Оленин. - Они должны быть и на этой стороне реки, и на той.
Не прошло и минуты, как отдалился от нас Чертыханов, впереди раздался окрик, а вслед за окриком прозвучал выстрел. А еще минуту спустя, вверх, во вьюжную темень взвилась ракета. Последовала короткая, как бы предупреждающая пулеметная очередь. Пули просвистели вдоль полотна. И я и Оленин метнулась под откос, увязая в сугробе.
- Уж не ефрейтора ли подстрелили? - спросил комбриг. - Очумели совсем! По своим бьют.
- Его не подстрелишь, - возразил я неуверенно и, приподнявшись, выглянул наверх. По снегу между рельсов кто-то полз по-пластунски, отдуваясь и бормоча ругательства. Я тихо окликнул: - Прокофий, ты?
- Я, товарищ капитан.
- Тебя ранили?
- Как бы не так! - Он перевалился через рельс и скатился к нам. - Черта с два получим мы шпалы! У моста нашу охрану пушкой не прошибешь. Стоит сделать неосторожный шаг - пулю в лоб влепят, как по нотам. И даже не извинятся.
- Надо дать им знать о себе, - сказал я. - Иначе они нас не подпустят.
Пока мы раздумывали, как быть, люди, охраняющие мост, двигались к нам навстречу, намереваясь, видимо, проверить, не диверсанты ли к ним подбираются. Шли трое. Они осторожно ступали по полотну, придвигаясь к нам все ближе и ближе, и когда поравнялись, подполковник Оленин громко сказал:
- Что же вы стреляете?
Трое замерли.
- Кто такие? Что вам тут нужно? - спросил один. Второй пояснил более мирно:
- Приказано стрелять без предупреждения. Мало ли кто шляется тут по ночам.
Мы назвали себя.
- Вставайте и выходите сюда.
Мы выбрались из укрытия.
- Руки вверх! Идите вперед. Не оглядывайтесь. При первой попытке к бегству - стреляем.
Мы прошли с поднятыми руками метров пятьдесят. Прокофий, покосившись налево, заметил во тьме заметенные снегом штабеля шпал и воскликнул не без торжества:
- Товарищ подполковник, вот они, шпалы-то!
- Значит, живем, ефрейтор! - отозвался Оленин.
- Разговоры прекратить! - тут же последовал повелительный окрик.
Не доходя до моста несколько шагов, мы остановились, и боец из охраны, подбежав к будочке, стоящей у въезда на мост, что-то кому-то доложил, приотворив дверцу. Из будочки, застегивая на ходу шинель, вышел человек и, оглядев нас, велел опустить руки, пригласил к себе. В будочке было тесно и тепло: топилась железная печурка. Лейтенант, командир розы, охранявшей мост, неулыбчивый молодой человек, проверив наши документы, сделал выговор:
- Это объект стратегического значения. Не будь моста, Тула давно бы задохнулась. Гитлер издал специальный приказ захватить эти переправы. Сам Гитлер! Значит, понимает их значение... Как же мы должны его охранять! А вы, словно маленькие, ночью, на мост, без спроса... - Он стал звонить кому-то и, выяснив обстоятельства, сказал, обращаясь к командиру бригады: - Можете действовать, товарищ подполковник. При вас будет находиться сержант Платонов.
- Это я, - представился обладатель повелительного голоса.