Подхватив праздно лежащий револьвер, Аник опустил его в прозрачный пакет, и "троупер" тоже растворился у него за пазухой; он нетопырем порхнул в комнаты следом за Аной-Марией, и ей пришлось молча лицезреть, как с ловкостью картежного шулера и легкостью сквозняка он пробегает пальцами по тумбочкам, ее столу, кровати, полкам - прочесал все быстро, без слов, нашел патроны - не взял… чиркнул ногтем по корешкам ее книг - "Тяжелые фракции нефти сорта "Дубай"", "Основы технологии производства дизельного топлива", "Крекинг-процесс", - задержал взгляд на географической карте, набивных рисунках по ткани, глиняных куколках - и исчез, унося в памяти важнейшие мелочи, например написанные фломастером на карте названия племен, треугольные флажки, звезды и могильные крестики с датами, фотографии разновозрастных мужчин и женщин - больше молодых, широколицых, слегка раскосых, с гладкими черными, будто намасленными, волосами, очень похожих на Ану-Марию. После него в комнате осталось еще кое-что, кроме впечатления от стремительного обыска, - бляшка на липучке, приклеенная снизу к столешнице, - миниатюрное радиоухо; отправляясь по делам, Аник всегда брал с собой пяток "клопов", вдруг захочется незаметно подарить кому-нибудь.
Марсель не замечала, что ее колотит нервная дрожь, плохо видела даже Лолиту; ее мутило - прямо перед ней, в двух шагах, разорвало кровавыми брызгами руку Клейна, и Клейн, оседая, покрывался цементной пылью по коже, а смуглые пальцы Аны-Марии уминали в рану белую пену бинта, бинт слипался и намокал кровью, льющейся толчками из только что сильного, но мигом обмякшего, внезапно выдохшегося тела. Долорес гладила ее лицо, руки, наконец привлекла к себе, головой на плечо.
- Успокойся, мое сердечко, успокойся. Я с тобой, девочка моя.
- Лола, - в гостиную шмыгнула Ана-Мария, - у меня есть брюки, но он в них не влезет. Слушай, если он к ТЕБЕ пришел, может, ТЫ найдешь для него брюки?
- Он жив? - спросила Марсель, пряча нос в вороте свитера Лолиты.
- Уже на ногах. - Ана-Мария растерянно потерла за ухом. - Вы меня простите, сьорэнн, пожалуйста. Он ваш друг? я не знала… Понимаете, Лола кричит - она не кричала никогда, - я решила, что это терминадос, кончатели… кто убивает. Меня хотели убивать дома, на родине. Я их жду все время.
- Девочка моя, кто эти люди?
- Не спрашивай. - Марсель глубже зарылась в теплый козий пух. - Я не скажу. Они вам ничего не сделают, они охраняют меня.
- Да, - согласилась Ана-Мария, - он вас выручил. Я думала - вы терминадо, девушки тоже служат убийцами. А он не стал стрелять. Терминадос стреляют сразу…
- Он не из полиции, Соль?
Марсель вздохнула - трепет души и тела поулегся, она еще вздрагивала, но реже и реже; подняла лицо:
- Нет, не оттуда. Они… - что бы сказать? - они из частного агентства.
- Лучше бы они заявили на меня. - Ана-Мария села, как рухнула. - Лола, сколько лет мне дадут?
- О чем ты говоришь?!
- Не хочу, чтобы меня шантажировали. Они забрали мой "троупер", завернули в пакет. Станут требовать деньги - какие у меня деньги? Я сама заявлю, что стреляла в агента…
- Не вздумай!
- Не делайте этого! - хоть и по разным причинам, но в один голос воскликнули Долорес и Марсель.
- Почему? Я виновата, - недоумевая, уставилась на них Ана-Мария.
- Это я виновата, все из-за меня.
- Не говори глупостей, детка, ты тут ни при чем, кричала я, а не ты, и я думаю - хватит того, что в доме был револьвер, а я этого не знала.
- Что же, по-твоему, мне отбиваться сумкой с учебниками? - Глаза Аны-Марии сделались из темно-карих угольными и полыхнули огнем. - Или прыскать на терминадос аэрозолью?
- Могла купить газовый пистолет!
- Скажи еще - привезти с собой мачете, самое подходящее!
- Тогда почему "троупер"? почему не базуку?!
- От базуки уши закладывает, - пояснил Аник, входя в гостиную. - Я по поводу брюк; сьорэ Мендоса, сьорэнн Тойя, извините за настойчивость, но мы вынуждены торопиться…
- Сейчас! - схватилась Долорес. - Сейчас, сеньор… - Она бурей влетела в шкаф и в секунду там все перемешала; у ее ног вырос порядочный сугроб вещей, пока она нашла что-то подходящее. - Вот! это годится?
- Пожалуй, да… - прикинул Аник на глаз.
- Я помогу. - Ана-Мария отняла у Долорес протянутые брюки и решительно пошла в прихожую, за ней - Марсель. Окутанный шалью Клейн поднялся с табурета, пьяно улыбаясь, - его повело; Ана-Мария и Аник подхватили, выровняли его.
- Ох. Я немножко не в себе. Прошу прощения, Марсель. Вы вроде собрались меня раздеть…
- Скажите, Клейн, с вами все в порядке? - крутилась и совалась между ними Марсель, пока его наряжали в брюки Долорес. - Вы сами сможете дойти?
- Я постараюсь, - засыпая, бурчал Клейн, - Ф-фу… голова кругом идет… Барышня… Марсель, я хотел… у вас часов нет, а мне их с рукой забинтовали. Слушай… ты ей свои отдай.
- Отдам, отдам. - Аник набросил на него длинный плащ, задрапировав Клейна, чтобы не было видно крови.
- Клейн… большое спа… я не знаю, как сказать…
- М-м… ой, не жмите меня…
- Я больно сделала? это нечаянно, извините…
- Удивительно, - грустно улыбнулся Аник, расстегивая браслет на запястье, - пока полруки не оторвет, черта с два кто поцелует…
- А вы еще не заслужили, граф.
- Каюсь. Но в следующий раз под обстрел вы пойдете со мной, мадемуазель. Это решено.
- Договорились, - Клейн кивнул отяжелевшей головой. - И чтоб тебе башку оторвало.
- Марсель, эти часы - отныне ваши. Наш общий подарок.
- Благодарю.
Ана-Мария взирала на этот обмен любезностями, и ей казалось, что она бредит; но она не забыла, что ее роль в этой истории - не последняя, и что для нее, может быть, история только начинается и с самого начала не сулит ничего хорошего. За все надо платить, за ошибки - втрое, если не больше.
- Сеньор Клейн…
- Мы же забыли, - напомнил Аник, - что вы нас забыли…
- Да… Сеньор Не-знаю-вы-кто, выслушайте меня. Я ошиблась, приняла вас за убийцу…
- Не вы первая, - утешил Аник, пока Клейн собирался отвечать.
- …и надо ли мне теперь оправдываться? Это моя вина. Чудо, что я вас не убила…
Клейн широко зевнул:
- Х-ха-а… с пяти шагов промазать - это не чудо, а плохая стрелковая подготовка.
Ана-Мария мысленно утерлась.
- Сеньор, я хочу уладить дело по-хорошему. Я буду платить вам за лечение, сколько понадобится, и за ущерб. Я честно рассчитаюсь с вами, не надо из меня вымогать, а иначе мы будем враги.
- Ого… - неискренне удивился Аник.
- Да, сеньор. Я вам зла не желаю, а то, что сделала, постараюсь воз… мстить… нет…
- …местить, - подсказал Аник.
- …возместить, да.
- Ты кого ждала? - спросил Клейн.
- Терминадос, - ответил за Ану-Марию Аник. - Ты алуче?
- Да, алуче, - Ана-Мария поглядела на него с осторожным недоумением.
- Она алуче? - Клейн, сомневаясь, покосился на Аника. - Это правда?
Глава 11
Десять лет тому назад.
Корабль.
Атлантический океан.
Аник, натершись лосьоном от ожогов, прокаливает тело под солнцем южных широт. День за днем. У него уже довольно приятный курортный оттенок кожи. Он равномерно поджаривается в шезлонге, как рождественская индейка. В ушах у него микротелефоны, под боком плеер с записанным на пленку испанским разговорником. Он шепчет, повторяя: "Адиос, сеньор. Адьос… Адиос. Буэнас. диас, сеньор. Диас…"
"Буэнос диас, сеньор Копман!"
"Грасиас, сеньор Люмерт. - У Клейна плеер пристегнут к пояску шорт. - Пойдем искупаемся".
Положив локти на край бассейна, они откупоривают по банке пива; Аник подмигивает попутчице: "Где она села?" В Фуншале - "какая козочка… ваше здоровье, сеньорита! здесь в баре делают превосходные коктейли, как вы собираетесь провести вечер?., будем знакомы - Клаус Люмерт, это - Вилли Копман". - "Аугуста Симойнс, очень приятно". - "Мы едем в Сан-Фермин". - "Я - в Рио".
На этот случай кассеты-разговорника у друзей нет, и разговор идет по-английски.
Таково требование профессора - худо ли, бедно ли, но надо уметь говорить на самых общеупотребительных языках Европы.
По-каковски Аник (согласно паспорту, в данный момент он Клаус Люмерт) беседует с сеньоритой Симойнс в ее каюте - одному Богу известно, но судя по истоме, с которой он потягивается, общий язык они нашли.
"О Вилли, ты не представляешь, что за прелесть эта бразильянка!.. если там хоть каждая десятая так хороша, считай, что мы плывем прямо в рай".
"Эль параисо".
"М..?"
"По-испански "рай" - "эль параисо". Приплывем - увидим".
Порт Сан-Фермин.
Разгрузка.
Кран поднимает из палубного люка контейнер, принадлежащий этнографической экспедиции. Глава экспедиции - с виду техасский скотовод, в светлой шляпе с загнутыми на ковбойский манер полями, в зеркальных очках, в белом льняном костюме тропического фасона и "джангл-бутс"; огромный, тяжелый, широкий, он стоит на пирсе, жует сигару и глядит, как плывет по воздуху контейнер. Гринго - мигом определяет бригадир докеров. Рыжий - ну ясно, гринго, а род его берет начало где-нибудь в Ирландии. И вырастают же громилы на хорошей жратве… там, в Эстадиос Унидос, все такие, разве только итальянцы помельче. Наши - те у него под мышкой пройдут, не заденут.