- Кажется, это было в американской конституции, - отвечал Бедевер. Где-то в глубине камеры раздавался капающий звук. Так всегда обстоит с тюрьмами. Водопроводы здесь хуже, чем в отелях.
- Пятьдесят шесть фунтов за два дня! - разразился Туркин, показывая на свой живот, переливающийся через пояс и грозящий стечь на бедра. - Боже милосердный, - произнес он с горечью, - если это продлится еще немного, на меня даже носки перестанут налезать. А ведь, - в отчаянии добавил он, - они даже ни разу не дали нам поесть!
Бедевер печально кивнул. Сам он никогда не был особенно строен - он был из тех людей, которым достаточно лишь взглянуть на шоколадный торт, чтобы начать округляться в талии, - так что это не было для него такой уж катастрофой; но Туркин, как он знал, всегда немного фанатично относился к своей фигуре. Даже в школе, вспомнил он; хотя вряд ли там существовала серьезная угроза растолстеть на полбуханке хлеба и кружке выдохшегося меда в день. Он улыбнулся слабой - и, поскольку в камере было абсолютно темно, бесполезной - улыбкой, и попытался придумать что-нибудь вдохновляющее для своего друга. У него ничего не вышло.
В том, чтобы быть положенным на депозитный счет, нет ничего веселого. Спросите у пятифунтовой банкноты.
Бедевер слегка пошевелился на соломе, к своему беспокойству обнаружив, что его стало гораздо больше, чем он привык, и что от него требуется довольно большое усилие уже для того, чтобы передвинуть эту массу с места на место.
- Откуда нам знать, может быть, мы все же можем сделать что-нибудь толковое. Давай-ка на минутку сядем и подумаем, хорошо?
- Прекрасно, - Туркин сердито взглянул на него, или, по крайней мере, туда, где он видел его в последний раз. В камере стояла непроницаемая тьма. - Давай кратко обобщим ситуацию, согласен? Мы находимся в камере в глубине какого-то замка или чего-то подобного…
- В подвале, - сказал Бедевер.
- Хорошо, черт с ним, в подвале, какая разница! Мы прикованы к стене этого подвала, и…
- В подвале банка, - продолжал Бедевер, говоря более или менее сам с собой. В ходе долгого общения он обнаружил, что когда у тебя нет других собеседников, кроме сэра Туркина, довольно часто разговор с самим собой является единственным способом поддерживать интеллигентную беседу. - В подвале банка, - повторил он.
- Хорошо, - прорычал Туркин, - в подвале банка, если тебе от этого легче. Мы прикованы к стене, жирные как свиньи, и с каждой секундой делаемся жирнее…
- И тяжелее.
- Благодарю за подсказку, мистер Тактичный. И, как вы столь проницательно заметили, тяжелее. И…
Бедевер открыл глаза.
- Ну да, - тихо произнес он. - Мы становимся тяжелее, и мы в банковском подвале. На депозите. Да, кажется, здесь мы можем до чего-нибудь докопаться.
- Боже мой, - продолжал Туркин, не слушая, - страшно подумать, что делается с моими артериями! Они, небось, уже такие твердые, что сгодятся на дуло пистолета. Десять лет я просидел на обезжиренном маргарине, и все насмарку!
- Тур, - сказал Бедевер, - перестань ныть на минутку и послушай меня.
Туркин прервался посередине очередной жалобы. Было что-то такое в этом мальчишке Бедевере - он мельком замечал это несколько раз за эти годы - что заставляло окружающих слушать его, когда он говорил вот так, как сейчас. Не то чтобы он хоть раз сказал что-нибудь стоящее, разумеется; обычно он заканчивал речь каким-нибудь глубокомысленным замечанием вроде: "кажется мне, что мы заблудились", или "уже поздно; думаю, нам стоит возвращаться", или даже "дракой, знаешь ли, ничего не решишь". Проблема малыша Беддерса была в том, если уж говорить начистоту, что у него между ушами простаивало без дела слишком много пустого пространства.
- Так вот, - спокойно произнес Бедевер, - я хочу, чтобы ты встал.
"Ну что ж, - подумал сэр Туркин, - почему бы нет? Все равно делать нечего". Он встал.
- Ты стоишь, Тур?
- Да.
- Спасибо. Теперь пройди вперед, пока не достигнешь конца цепи.
- Это что, новый вид аэробики, Беддерс? Потому что если это так, то я перепробовал все что можно, и…
Бедевер покачал головой.
- Просто делай то, что я говорю, старина, ладно? Спасибо. Ты дошел?
- Да.
- Замечательно. Теперь, - продолжал Бедевер, - я хочу, чтобы ты упал вперед.
В темноте послышалось слабое звяканье.
- Что ты сказал?
- Падай вперед, будь другом, - сказал Бедевер. - Как будто ты хочешь упасть плашмя лицом вниз. Просто попробуй, ну пожалуйста!
- С тобой все в порядке, Беддерс? - осторожно спросил Туркин. - Голодовка на тебя, случаем, не повлияла? Понимаешь, я слышал, как рассказывали, что если долго не есть, то становишься немного слаб на голову. Ты не видишь каких-нибудь галлюцинаций или чего-нибудь такого?
- Нет, спасибо, я чувствую себя хорошо, - спокойно отвечал Бедевер. - Итак, сейчас я сосчитаю до трех. Один. Два…
На счете три раздался скрежет и звук выворачиваемого камня.
- Ага, - сказал Туркин, переводя дыхание. - Кажется, я понимаю, чего ты добиваешься. Думаешь, мой увеличившийся вес поможет вытащить цепь из стены. Хорошая мысль.
Бедевер, скрытый спасительным мраком, состроил гримасу отчаяния и медленно досчитал до пяти.
- Ты угадал, Тур. Давай попробуем еще разок, ты не против?
Потребовалось еще семь попыток, прежде чем раздался наконец громкий треск и отчаянные ругательства, заглушенные тушей сэра Туркина, навалившейся сверху. Затем послышалось радостное восклицание.
- Ну вот, - сказал Бедевер. - Как ты себя чувствуешь?
- Отлично! - отвечал Туркин. - Цепь выскочила из стены, как пробка из бутылки. Бог мой, Беддерс, я, должно быть, набрал чертову уйму веса, если смог провернуть такое дело!
Бедевер испустил вздох.
- Замечательно, - произнес он. - Ты крутой парень, Тур, да простится мне такое выражение. Теперь иди сюда и помоги мне справиться с моей цепью.
Имея дело с двумя бочонкообразными рыцарями, налегающими на нее со всей мочи, скоба, посредством которой цепь Бедевера крепилась к стене, не имела ни одного шанса. Бедевер, разумеется, предпочел бы, чтобы, когда скоба подалась, его соратник избрал для приземления какое-нибудь другое место, а не его голову, но, как говорится, не разбив яйца, не сделаешь омлета. Он выбрался из-под товарища, встал и отряхнулся.
- Ну что ж, - сказал он, - мы уже кое-что имеем, - он вытянул ногу и нащупал нечто холодное, маленькое и тяжелое. Целую груду. Пошевелив ногой, он услышал тяжелый металлический звук, словно упал свинцовый брусок.
- Как я и говорил, - пробормотал он себе под нос, - банковский подвал. Эй, Тур, ты знал, что мы находимся в банковском подвале?
- Да, ты упоминал об этом.
- А ты знаешь, что мы сейчас будем делать, Тур? Сейчас, - провозгласил Бедевер, улыбаясь сам себе, - мы будем грабить его!
Последовала тишина, прерываемая лишь этим проклятым капающим звуком. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, пообещал себе Туркин, я сделаю отбивную из первого же водопроводчика, который попадется мне навстречу.
- Что ты сказал? - переспросил он.
- Мы собираемся ограбить банк, Тур! - радостно сказал Бедевер. - Да что с тобой, у тебя уши заложило, что ли?
"Настало время, - сказал себе Туркин, - разобраться с некоторыми вещами - например, кто здесь старший".
- Слушай, - сказал он, - хорошо, когда есть место для всего и все на своем месте, как говаривала моя старушка матушка. Давай сначала выберемся отсюда, а потом уже будем думать о…
- Ты идиот, Тур, знаешь ли ты это? - воскликнул Бедевер, чрезвычайно чему-то радуясь. - Послушай. Мы сделаем вот как…
Каллист, Уполномоченный Кассир, стряхнул дремоту и натянул свой шлем. Его офис полнился звоном сигналов тревоги. Либо наступил конец света, либо кто-то грабил сокровищницы банка, вероятность чего, учитывая обстоятельства, была шесть к полутора дюжинам.
Имея пятерых клерков за плечами и большую деревянную палицу, усеянную гвоздями, в правой руке, он на цыпочках прошел по коридору, открыл дверь подвала и вошел внутрь. Клерки, тоже вполне бравые ребята, последовали за ним.
Когда они все оказались внутри, кто-то, не имевший представления о честной игре, ударил их золотым слитком по головам, взял ключи, закрыл их в подвале и удалился. К тому времени, когда их освободило спецподразделение опытных аудиторов, они уже настолько растолстели, что для их транспортировки понадобился гидравлический подъемник.
Поскольку они были коренными атлантами и их биоритмы через центральный компьютер были связаны с текущим счетом, их короткое пребывание на депозите означало, что каждый из них вышел из подвала не только на много фунтов тяжелее, но и на много миллионов долларов богаче; в связи с этим они непосредственно из подвала были доставлены в зал суда, где их дело было рассмотрено, и они были признаны виновными в хищении. За столь тяжкое преступление законы Атлантиды предусматривают лишь одно наказание. Они были погружены в инкассаторскую машину, препровождены к Кассе и выплачены.
- Я знал, что стоит немного поупражняться, и жир сойдет, - пропыхтел Туркин, опираясь на дверной косяк и вытирая пот, заливающий глаза. - Взгляни-ка! - он указал на пояс своих брюк.
- Хорошая работа, - задыхаясь, ответил Бедевер. - Вот только мне почему-то кажется, что здесь дело не в упражнениях.