- Трое напали! Едва отбился! И саблю сломал! Что теперь без сабли я?
- Ничего, Лука! У нас трое убитых и раненые есть. Возьмешь одну из освободившихся. Однако слышишь приказ? Заряжай пистоли.
Убитых оттащили к обочине, раненых мужиков добили, а своих четверых наиболее тяжело раненных уложили в повозку.
Казаки быстро вырыли общую могилу и забросали землей убитых товарищей. Поставили крест из связанных палок, помолчали, пошептали молитву и тронулись дальше.
Деревня оказалась в два десятка дворов. Бедность и запустение торчали из всех щелей. Женщины, изможденные и худые, с озлобленными прищуренными глазами, с недоумением и страхом взирали на казаков.
Попытка узнать о возможности ночлега не увенчалась успехом. Бабы уже узнали, что произошло в лесочке, - было очевидно, что это их мужики напали на отряд. И теперь они обреченно ожидали погрома, пожара и насилия. Но им, казалось, это было безразлично.
- Никакого добра тут нет, казаки, - изрек сотник. - Но ночевать придется в деревне. Раненым нужно хоть денек отдохнуть и подлечиться.
А перед самым закатом трое казаков пригнали бычка из леса, поймав его на ужин. Боровский с облегчением вздохнул и впервые за день улыбнулся.
- Ужин у нас есть, казаки! Готовим его! И посмотрим раненых. Выставить стражу!
Большой костер пылал жарким пламенем. На жердине крутились куски говядины, а шагах в двадцати стояла толпа баб, которые глотали слюни, жадно втягивая ноздрями восхитительный запах жаркого.
Лука сидел около костра и следил за жарким. Он уже приспособил палку из вил и теперь мог ковылять с нею, не беспокоя ногу.
Он встретился глазами с молодой девкой лет двадцати на вид, хотя после голода и лишений она могла выглядеть и старше своих лет. В глазах стояла мольба. Даже в сумерках Лука обратил внимание, что девка хороша собой и пригожа, и грязные лохмотья на ней казались не такими ужасными.
Лука вернулся к костру, оглядывался несколько раз и даже улыбнулся ей. Ответа он не получил, но это его не оскорбило и не разозлило.
Он оглянулся по сторонам, схватил нож и быстро отрезал ломоть мяса от одного из кусков, завернул в два листа лопуха, бросил утверждающий взгляд на девку и спрятал кусок в два фунта за пазуху, ощущая горячее.
Девушка еще шире раскрыла глаза и инстинктивно подалась вперед. Лука с готовностью потряс ладонью, предупреждая опрометчивый шаг.
Он отрезал кусочек для пробы, подул, положил в рот, пожевал. Скоро будет готово, хотя можно есть и сейчас. Он покричал, созывая казаков, и еще отрезал кусок с ладонь.
- Казаки, ужин готов! Начинайте, а я пошел, - и он многозначительно кивнул в сторону стоящих баб.
- А ты не теряешься, хлопец! - усмехнулся один казак. - Смотри, возвращайся.
Лука усмехнулся и подошел, ковыляя, к бабам. Он смотрел на девицу и глазами приглашал погулять, придерживая выпирающий кусок на груди.
Она оглянулась по сторонам, ища поддержки у товарок. Те были невозмутимо суровы и молчаливы. Лука протянул руку, приглашая. Она колебалась недолго.
Когда они отошли подальше, а Лука при этом опирался на ее худое плечо, он достал мясо, отрезал кусочек и протянул к ее рту. Губы жадно потянулись, схватили, а зубы торопливо заработали. Луке стало жалко эту несчастную девушку, и он спросил, с трудом подыскивая слова, сколько ей лет.
Она поняла с трудом и ответила, подтверждая слова пальцами.
- Ого! Только шестнадцать, а я думал, что больше!
Она его, конечно, не поняла, но приняла очередную порцию мяса. Так, со смехом и шутками, Лука скормил половину куска. Проглотил и свою долю. Остальное отдал девушке, показав, что может взять. Та заулыбалась, завязала мясо в грязный фартук, а Лука многозначительно стал ощупывать ее худое тело. Она быстро поняла его намерение, помялась, но согласительная улыбка вдохновила его.
Девушка отвела его в дряхлый сарай, где на соломе они начали целоваться и обжиматься. Лука скоро понял, что девушка не намерена сопротивляться. Это его устраивало. Лишь боль в бедре слегка мешала ему насладиться юным телом.
Он вернулся удовлетворенным и радостным. У костра сидели два казака с мушкетами и пиками наготове.
- А вот и котейко наш гулящий пожаловал! - усмехнулся старший. - Сиди теперь и сторожи. А я посплю малость.
- Лукашка, как у тебя все это получается? - спросил другой казак, вопросительно глядя на товарища. - И быстро ж ты управился. Наши тоже ходили, но те насильничали. А у тебя как?
- Я никогда не насильничаю, - ответил уверенно Лука. - Мне интересно, когда по доброй воле. А так… Нет, это не по мне. Никакого интересу.
- Прыткий ты, хлопец. А меня и не тянет.
- Так оно же у каждого свое. Лучше скажи, что пан сотник думает?
- Сказал, что завтра можно остаться тут, если ничего худого не случится.
Утром казаки дружно доели бычка и поглядывали на хаты с намерением обыскать их. Потом прибежал один казак, что уже немного кумекал по-здешнему.
- Казаки, узнал, что сюда идет обоз чей-то. Мужик говорил бабам, а я уразумел. Вот только не знаю, как далеко. Узнать бы. Пан сотник, послать бы к бабам нашего толмача Андрейко. Он быстрее всё разузнает.
- И нашего кота гулящего, - добавил казак, стороживший с вечера. - Ему легче будет свою девку разговорить.
- Может быть, - согласился сотник. - Лука, пойдешь с Андрейком. Без вестей не вертайтесь.
Лука вздохнул, схватил оружие и вместе с Андрейком, раненным в голову, которая белела повязкой, поковылял искать баб и свою Анюту.
Долго искать не пришлось. Анюта сама вышла и с улыбкой просительно поглядела на Луку. Тот сожалеюще пожал плечами. Но подтолкнул толмача, и тот с большими потугами расспросил об обозе, идущем к деревне.
- Я понял, что обоз подвод в пятьдесят, но чьи они, она не знает. Им без разницы это. Для них все мы - враги.
- Пошли быстрее, расскажем сотнику.
- Далеко они? - спросил Боровский, выслушав донесение.
- Версты три, за лесом, что мы вчера прошли. И охраны человек сорок, пан сотник, - закончил отчет Андрейко.
- Пан сотник, - вступил в разговор Лука. - Маловато нас, одним тяжеленько будет. Надо бы пойти к бабам и постараться им втолковать, что хорошо бы напасть на обоз сообща с ихними мужиками. Так будет сподручнее и легче.
- Добре, Лука. Устроим засаду в деревне, так будет удобнее. Приготовить мушкеты и пистоли. Лошадей спрятать.
- Пан сотник, у меня лук где-то должен быть в фуре. Если возьму я его и отправлюсь вперед? Буду начинать бой. Постараюсь сразить начальников, а там и вы подоспеете.
- Молодец, давай, Лука. И пистоли не забудь. Дело опасное, а ты почти неподвижен.
Лука поспешил исполнить задуманное, забрался в седло, порубанное в схватке, и погнал кобылу к роще.
Там он долго и тщательно выбирал место, отвел лошадь в кусты, длинный повод закрепил рядом. Обломал несколько веток для лучшего обзора и стал с волнением ожидать появления обоза.
Ждать пришлось с полчаса. Послышался перестук колес, скрип и голоса.
Впереди ехали три всадника - по одеянию Лука определил саксонцев. В голове сразу стало легче. Всё же не своих бить придется.
Наладив стрелу на тетиву, разложив пистолеты, Лука постарался сдержать волнение. Это удавалось плохо. Быть одному в таком месте и на таком задании было непросто.
Он вытер потные ладони о шаровары, поморщился от боли в бедре. Передних он решил не трогать. То было передовое охранение - с ним легко справятся другие.
Появились еще два конника, следом потянулись фуры, запряженные парой крупных лошадей каждая. В одном из передних Лука признал командира. Он был не дальше двадцати пяти шагов и хорошо просматривался.
В него-то казак и прицелился. Тетива тонко дзинькнула, всадник оглянулся и стал заваливаться набок.
Лука торопливо наложил вторую стрелу и, пока второй всадник не начал вопить тревогу, выпустил ее. Та угодила в ногу всаднику. В седле он остался и кричал, указывая на кусты, где затаился Лука.
Три охранника пустили лошадей к нему. Лука быстро прицелился и спустил стрелу. Передний конник наклонился к шее лошади, пытаясь вытащить стрелу из плеча. Но остальные быстро приближались.
С десяти шагов Лука сделал три торопливых выстрела. Один всадник тут же упал, а третий стал сдерживать лошадь. Лука пустил стрелу и не стал смотреть, что случилось. Потянул повод, и Нэнька тут же появилась из-за кустов, настороженно прядая острыми ушами.
Опираясь на костыль, Лука с трудом взобрался в седло и оглянулся на вопли и выстрелы, доносившиеся с дороги. Его никто не преследовал, а всадник, в которого он выпустил стрелу, удалялся, склонившись к шее лошади.
На дороге шла жестокая сеча. Лука удивился, что мужики мелькали среди воинов и их число с каждым мгновением увеличивалось. Казаки в основном не ввязывались в рукопашную схватку, а стреляли из пистолей и мушкетов и бросали пики. Но три казака все же рубились.
Лука наладил стрелу, выбрал цель и пустил смертоносное жало. Пораженный солдат бросил поводья, и лошадь понесла его в сторону.
Какое-то спокойствие навалилось на юношу. Он стрелял, выпуская стрелу за стрелой, не следил, каков результат, но знал, что часть его стрел достигала цели.
У Луки кончились стрелы, да и бой стал затихать. Обоз собрался в кучу, подводы перепутались.
Возницы лезли под возы, солдаты бросали оружие и поднимали руки. А казаки носились из конца в конец обоза, искали вооруженных людей, секли их, потом бросились за добычей. Мужики торопились делать то же.
Лука выехал из укрытия. Его встретили довольными криками.