-Скорее всего, сказки, –вспомнил прошлую ночь Максим.
-Сказки, это ничего. С сегодняшнего дня – только общеукрепляющие, –обратился он к пришедшей с ним врачихе. –Но не усердствуйте. Больше покоя. И что-то мурлыча под нос, ушел в сопровождении бело-халатной свиты.
-Чего это он? – поинтересовался Макс у раскладывающей на его тумбочке порошки Светланы.
-Девочке лучше. Просто чудо. Думали, до утра не доживет, а она жива. И, видимо выкарабкается. Ее счастье, –с радостной улыбкой прокомментировала медсестра.
-Теперь когда появитесь?
-Во вторник. Мы сутки дежурим и полтора отдыхаем.
-Что бы я попросил, может, газет принесете? Ну, в которых про отца?
-Ой, не знаю, можно ли тебе?
-Но профессор сказал, что ничего страшного, то есть уже можно.
-Хорошо, если найду. Выздоравливай. Если что, ты Марины не стесняйся. Она только с виду строгая, – охарактеризовала она свою сменщицу.
"Ей, ровеснице, а может и подружке, хорошо говорить "не стесняйся". А тут такая красавица!" – подумалось Максу, когда новая медсестра пришла за пустой посудой. Надо отметить, что, во-первых, белый цвет украшает любую девушку, а белый халат – любую стройную женщину. И, кроме того, не так много наяву видел девушек наш обитатель военного городка.
-Может, помочь чем? –попытался он вступить в контакт, когда эта красавица ворочала его бессознательного соседа.
-Себя обслуживай и это уже помощь, – довольно резко отклонила она его предложение, и подросток замолчал. Было о чем подумать и без этого. Он вдруг вспомнил, как начал свой смертельный крен самолет отца. Вот тут я бухнулся в обморок, –уверился Макс. Назвав себя тряпкой и успокоив, что все-таки отец –это отец, да и другие люди у него на глазах погибли, юноша задумался над тем, что же случилось с ним ночью. Может и это был некий полуобморочный бред? На почве переживаний и рассказанных на ночь страшилок? А улучшение состояния Анюты – совпадение? Ничего себе сон, содрогнулся он, вспомнив о бившейся в нем боли.
А если попробовать? Вот с соседом. Тоже или в беспамятстве, или кричит. Ну и что, что "тундра", тоже мучается. Следует отметить, что давным-давно полк прибыл сюда из Сибири, и местные ребята тут же окрестили пришлых "тайгой". Те не остались в долгу и назвали аборигенов "тундрой". Максим не разделял этой предвзятости и старался относиться к "тундре" объективно. Но стоит ли терпеть? – вновь вспомнил он боль.
В самом начале тихого часа Макс решился и подошел к соседу. На этот раз он легко коснулся руками забинтованной головы в месте, где сквозь бинты просочилось красное пятно. Он попробовал пустить сквозь пальцы ту же волну, но сейчас же вскрикнув, отдернул кисти. Боль пришла сразу, словно от прикосновения к раскаленному металлу.
– Да что это такое? – недоуменно прошептал он. –Значит, не снилось? Но раньше-то такого не было. Он посмотрел на свои руки, пожал плечами и вновь приблизил к голове больного. "Надо терпеть", –уговаривал он себя. "Если получается, надо помочь. Мучается же парень. Вон сколько времени в себя не приходит. Надо помочь…"
И –странное дело – боль отступила, вместо нее нахлынула горячая волна здоровья, которой он щедро делился с безответным бедолагой. Настолько щедро, что вскоре пол поплыл под ногами. "Еще чуть-чуть, еще капельку", –уговаривал он себя, чувствуя, сколь нуждается в этом больной. Затем добрался до своей кровати, свалился и уснул.
-Ну и здоров ты, все-таки, спать, –вновь разбудил его голос профессора. ?Как ни приду – он спит. Может, ты и раньше просто крепко дрых? – тормошил врач подростка. –Ну-ну, молодцом. Динамика замечательная. Хотя и не такая, как у соседа. Бурно выздоравливает. Пока ты спал, он вдруг встал и пошел в туалет. Чудеса современной медицины. Мы думали, гарантированная обездвиженность, хотя бы очнулся, а тут…. В общем, теперь у вас палата выздоравливающих.
-Скажите, а та девушка?
-А чего она тебя интересует? – нахмурился врач. Он уже взялся за "бурно выздоравливающего", который, правда, в это время не шевелился. То ли спал, то ли вновь был без сознания. –Ну, ничего, ничего, начало положено, рефлексы проявились. Завтра во время обхода обязательно показать…
-Да знакомая она моя…
-Медицина не всесильна. Наверняка будет жить, а вот всё остальное….
-Обездвиженность? – повторил Максим только что произнесенный Чапаем термин.
-Запомни, дорогой, врачи диагнозы и вероятности исхода лечения с другими больными не обсуждают. –Профессор тяжело вздохнул. –Всегда хочется большего. Будем бороться! – с каким-то вызовом сказал врач, уже выходя из палаты.
Позже приехал отец, вновь привез свежих овощно-фруктовых кашек, устроил небольшую выволочку по поводу Максовой еды. Подросток оправдывался тем, что он сыт и вообще затрачивает сейчас немного сил.
-А ты затрачивай побольше на выздоровление, –посоветовал отец. Привет тебе от невесты.
-Ай, ну папа…
-Шучу. И от Женьки, и от других одноклассников. Собираются проведать.
-Ну, вот еще – застеснялся юноша. –Тоже мне тяжелобольного нашли. Кстати, ты знаешь о Пушкаревой?
-Да… Ее отец меня и подвез. Несчастные родители. Вначале молились, лишь бы выжила. А теперь…
-Профессор говорит, – будут бороться.
-Да, конечно, надо надеяться. Вот тебе твое чтиво, но не усердствуй, доктор сказал – в меру.
Затем они поговорили ни о чем, и старший Белый засобирался. Отец Анюты ехал домой, чтобы решить служебные дела и вновь разрываться здесь между женой и дочкой.
Сосед мирно похрапывал, на тумбочке уютно горела лампа, красивая медсестра не появлялась. Можно было почитать или просто подумать. Максим остановился на втором. Опыт с соседом показал, что в нём появилась или проявилась способность к целительству. Выросший в эпоху повального увлечения всевозможными параномальными явлениями, он скорее обрадовался, чем удивился этому обстоятельству. Но вот боль… Он ранее нигде не читал, что целительство столь мучительно для самого врачевателя. Да и те, кого подняло на щит телевидение, не морщась, лечат целые толпы. А тут из-за одного. Или одной. Столько боли и столько сил.
Внезапно он порывисто сел. А что, если это временно? Вот завтра проснется, а этого уже нет. И он не успеет. Надо…Прямо сейчас, пока возле нее никого нет. Максим поднялся и вышел в коридор.
-Я быстро, –ответил он на немой вопрос дежурившей красавицы Марины и направился в сторону туалета, а когда та склонилась над книгой, метнулся в реанимацию.
Здесь ничего не изменилось. Разве что шторы теперь были раздвинуты, и из капельницы в тонкую руку неподвижной девушки сочилась какая-то жидкость. Непонятно откуда зная, что делать, Макс, даже не касаясь, поднес руки к голове несчастной и замер, ожидая боли. И она вновь пришла – на этот раз тупая, саднящая.
?Да что же это? – всхлипнул целитель, но тут же потрясенно замолчал, уставившись на пальцы рук. Какие-то маленькие искорки пробегали от запястий к кончикам пальцев и накапливались там, заставляя их светиться всё более ярким и ярким светом. И словно некий барьер мешал этому свету вырваться, политься далее.
-Бери, бери, – шептал он, как в прошлый раз, но отчётливо видел – он сам не давал той целительной силы, в которой так нуждалась девушка. Кончики пальцев уже светились настолько ярко, что освещали бледное лицо девушки, когда Максим вдруг понял – он просто боится этой боли и желает побыстрее от всего этого отделаться.
-Нет! Пускай! Она должна… Она не будет калекой. Ну же! Не боюсь. Давай!
Боль вновь ослепила его. Но зато таинственный свет ("Какое-то поле" – подсознательно решил юноша) двумя прямыми лучами коснулся висков девушки, затем растекся по ее голове и явно стал просачиваться сквозь бинты.
-Открой глаза, –теперь решительно и радостно сказал он, окунулся в их глубину.
-Бери это. Впитывай. Ты не будешь калекой. Будешь ходить, бегать прыгать… танцевать. – Пронзительная боль не давала возможности сосредоточиться, и Максим с трудом подбирал слова. –Ты будешь абсолютно здорова, –нашел он, наконец, правильную формулу и вдруг почувствовал сопротивление своим словам и мыслям. Повторяя слова об абсолютном здоровье, он попробовал, как в прошлый раз, послать не эти ручейки, а волну своей неведомой силы. Что-то мешало, и юноша, мотая головой от мучительной боли, попробовал сосредоточиться на путях светящихся ручейков. Это удалось, и он вдруг ясно представил, как пульсирующие волны растекаются и, словно губкой, впитываются розовыми, похожими на мелкие цветочки, клеточками мозга. Дальше, дальше, а здесь. А здесь сияла пустота, пропасть. "Прооперированный участок", – понял Макс. –Надо соединять. Он попытался добавить силы светлым лучикам, и это отозвалось еще более жгучей болью.
-Ничего, –успокоил он испуганный взгляд девушки. –Ничего. Ты выздоровеешь. Ты скоро выздоровеешь.
Еще немного боли, и он уже не увидел, а почувствовал, что его флюиды всё же прорвали этот черный барьер, и он начал затягиваться.
-Вот так, вот так, –приговаривал он, отправляя этих таинственных посланцев здоровья все глубже и глубже в раненный исстрадавшийся мозг. И рана сдалась! Он увидел, как ярко чистым голубым огнем вспыхнули лучи его пальцев, как окуталась свечением вся голова девушки. А вскоре свечение погасло само собой. Угасла и боль.