"О чем мы только думаем? - задался вопросами Николай. - Что ждет нас впереди? Что еще может здесь жить? Господи, какие же все мы безрассудные! Идем по собственной воле к чему-то неизвестному, страшному. Что заставляет нас забыть о древнем инстинкте самосохранения и маршировать прямиком в мясорубку? Что же на самом деле можно назвать "мужеством" - способность возвыситься над своими страданиями? Какая глупость!"
- Что там? - послышался приглушенный вопрос, донесшийся снизу.
Ник глянул на лица стоявших внизу людей - неподвижные и непонятные, как у статуй, - отмахнулся рукой, и доложил:
- Никого. Тихо. Похоже, к аппаратуре уже давно никто не прикасался.
- Проход дальше какой-нибудь есть?
- Да. Вижу дверь.
- Поднимайся! - коротко приказал Шельга.
Николай вдохнул полной грудью затхлый воздух, но от этого чувство удушения не ослабло и ему показалось, что легкие вот-вот лопнут. "Не сдавайся, - прошептал знакомый голос в его голове. - Ты уже прошел через многое, и все же до сих пор жив. Не дай монстрам убить себя изнутри. Изолируй плохие мысли".
Воронов прислушался к внутреннему голосу своего проснувшегося подсознания, и тревога понемногу начала отступать. Выбравшись из люка, подошел к пульту управления и позвал остальных членов группы.
- Да-а-а, - протянул майор, смахнув рукой пыль с приборной панели. - Давненько здесь не прибирались. Давай-ка мы с тобой, Николай, сделаем это. Лиса, держи под прицелом выход.
Девушка кивнула, отошла в сторону и направила ствол пулемета на дверь.
- А вы, профессор, - обратился Шельга к Боголюбову, - займитесь электричеством. Распределительный щит видите? Мы должны завести все крутящиеся колесики и шестеренки этого механизма, чтобы вовремя успеть выбраться отсюда. Базу необходимо оживить.
- Зачем? - насторожился Боголюбов. - Ваша затея очень плохо пахнет. Ведь это может привлечь внимание существа и…
- Как раз это нам и нужно, - парировал Шельга. - Или же вы, Тимофей Романович, предпочитаете бегать за ним по всей базе? Вы рыбалкой, случаем, не увлекаетесь?
- Да-а как-то особо не доводилось, - немного опешил профессор. - С ружьишка пострелять - другое дело.
- Жаль. А я иногда и руками рыбу ловил. - Майор усмехнулся. - В мутной воде ее поймать за хвост практически не возможно - скользкая уж больно, упустишь. А за жабры в самый раз. Зайти нужно с головы. Масштабы поиска изменятся. Понимаете, о чем я говорю?
Профессор пожал плечами:
- Вы - командир. Вам и жабры в руки. Я бы предпочел вообще не встречаться с этой тварью. Мысль, что монстр сам придет к нам, чтобы сожрать, меня как-то не особо вдохновляет. Охота "на живца"? А стоит ли все так усугублять, если вы хотите все здесь взорвать? - Он резко развернулся, подошел шкафчику и открыл настежь крышку.
- Предохранители вроде целы, - констатировал профессор, бегло осмотрев щит. Он взялся за рукоять рубильника и замкнул контакты.
Посыпались искры.
Приборная панель ожила - одна за другой на ней зажглись зеленые лампочки.
Шельга достал из ранца небольшую щетку и начал сметать пыль с приборной панели. Воронов громко чихнул и тут же воскликнул:
- Смотрите!
Майор замер.
- Что? - не понял Шельга.
- Да вот же! - Николай указал пальцем на знакомую по очертаниям прорезь возле большой восьмиугольной кнопки. - Ничего не напоминает?
По лицу Шельги расплылась улыбка.
Догадка пришла, как удар молнии.
- Надо же! - обрадовался он. - Как в сказке! Ключ от всех дверей! Дай-ка мне амулет, Николай.
Воронов протянул поблескивающий диск:
- Сколько времени у нас осталось?
- Два с половиной часа. Мы на финишной прямой, Николай, - ответил Шельга.
Майор вставил амулет-ключ в паз замка и осторожно нажал на кнопку.
Вспыхнул яркий свет. Завыла сирена. На стене замигала красная лампочка. Все, дело сделано - теперь ток поступал на все приборы и приспособления на базе.
- Выключайте немедленно эту квакалку! - крикнул профессор. - К нам сейчас со всей округи мерзость сбежится!
Шельга вытащил из замка диск.
Сирена смолкла.
Большая красная кнопка снова вышла из паза наружу.
Николай тяжело дышал.
- Чего вы так испугались, Тимофей Романович? - озадаченно поинтересовался Шельга, и отдал обратно Воронову диск, который тот тут же спрятал в кармане.
- Вы знаете, отчего кролики такие трусливые? - сказал Боголюбов нахмурившись.
- Отчего же?
- У них отменный слух благодаря большим ушам и слишком маленькое сердце. А нас окружают не кролики… Вы забыли о крысах?
И в этот момент послышался чей-то приглушенный крик.
Никто не расслышал слов.
Люди стали озираться по сторонам.
Сейчас их сердца, переполненные тревогой, бились в унисон.
- Что это было? - почти шепотом спросил Боголюбов, поежившись.
- Понятия не имею, - ответил майор.
Лиса указала на дверь:
- Этот звук раздался оттуда.
* * *
Нервы Кошкина были напряжены до предела, а в голове постоянно вертелась назойливая мысль: "Это какая-то безумная игра моего воспаленного воображения. Скорее - галлюцинация после ранения. Закрой глаза, и все сразу исчезнет… Исчезнет, как дурной сон".
После контузии память плохо возвращалась к нему - какими-то кусочками странной мозаики, которая никак не могла собраться и рассыпалась на маленькие фрагменты после очередного приступа головной боли. Тело то жгло, будто что-то внутри закипало, то знобило, словно какая-то ледяная рука касалась его. Нога, перевязанная грязной тряпкой, нестерпимо болела - через пару часов могло начаться заражение, которое потом уже ничем не остановить…
Кошкин услышал, как с глухим рокотом сдвинулась плита входного люка. Слышал чей-то голос, но не мог разобрать и понять язык говорящего - слишком тихо тот произносил слова, да и дверь хорошо глушила все звуки.
Возвратился монстр?
По телу побежали холодные мурашки.
Или кто-то другой проник в помещение командного пункта?
Господи! Он даже встать не может - монстр крепко связал его.
Капитан осмотрелся.
Вокруг - пустая, темная и холодная комната, когда-то служившая для хранения оружия и боеприпасов. Свет едва проникал сюда из коридора через маленькое зарешеченное окно, покрытое пылью. Рядом, метрах в трех, сидел человек в какой-то странной шапке на голове, мерзкой на вид. Сидел неподвижно уже несколько часов, будто маленький остров, заброшенный посреди океана, и, по всей видимости, ничего не слышал и не видел. Глаза незнакомца, остекленевшие и огромные, как шары, смотрели в пустоту, а губы слегка подрагивали, будто тот хотел что-то сказать, но вместо слов с губ слетало какое-то непонятное шипение. Он был худ, но с распухшим животом. Если бы капитан не видел его шевелящиеся губы и вздымавшуюся, подобно древним треснувшим мехам, грудь, то он бы подумал, что человек мертв. Это был даже не человек, а скорее его оболочка, умершая много лет назад, но по каким-то причинам не утратившая способность дышать.
Где-то за дверью добавились голоса: теперь их стало больше. Один - принадлежал женщине. Или ему это почудилось? Сейчас он ни за что не мог поручиться.
Кошкин слегка приподнялся, прижавшись спиной к стене. Покалеченная нога отозвалась тупой, резкой болью. Капитан поморщился и тихо застонал.
В этот момент в комнату ворвался оглушительный вой сирены, от которого в висках капитана застучала кровь, и очередная волна боли вырвалась изо рта диким криком. Он был на грани помешательства от душераздирающего звука, сознание ломалось под его натиском.
Когда рев сирены оборвался, окружающее пространство погрузилось в звенящую тишину.
Капитан собрал последние остатки силы и воли. Кто находился там: свои или чужие? Ему уже было безразлично. Главное - возможное спасение. Главное, что это люди, а не монстр. И крикнул:
- По-мо-ги-те!
Снова послышались голоса - в этот раз тревожные.
Скрипнула дверь, ведущая в коридор.
Кто-то осторожно приближался.
- Я здесь, - прохрипел капитан. Больше он не мог произнести ни слова - тяжелый комок образовался в горле. Дыхание от волнения сперло. Он лежал на полу - с ужасом, и в то же время с нетерпением - ощущая, как кто-то тихо подкрался к двери. Звук шагов по каменному полу отчетливо слышался.
Лязгнул засов. Кто-то толкнул дверь. Она поддалась плавно, почти без скрипа.
В дверном проеме стояла высокая тень.
Яркий свет от фонарика ударил в глаза Кошкину - он зажмурился и услышал, как клацнул выключатель. На потолке загорелись две лампочки. Успокаивающая волна света залила сумрак комнаты. Когда капитан раскрыл глаза, то увидел удивленное человеческое лицо и услышал знакомый голос:
- Жив, чертяка!
* * *
Шельга шагнул в комнату, погасил фонарик, включил свет и огляделся. На полу, жмурясь, лежал связанный капитан Кошкин, в углу сидел другой человек - без движения, как будто не замечал его появления. Помещение пустовало и предназначалось явно не для жилья. Повсюду валялись пустые деревянные ящики со скомканной промасленной бумагой, которой обертывают оружие для длительного хранения, по обе стороны стояли стальные шкафы с открытыми дверцами. Вероятно, когда-то здесь находился арсенал.
Кошкин открыл глаза, заморгал и попытался что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип, будто его голосовые связки были парализованы.
- Жив, чертяка! - обрадовался майор.
Кошкин узнал Шельгу и попросил:
- Развяжите меня, майор…
В комнату вошли еще трое.