Николай понял: ранее, Крот проделал то же самое и с телом Крюгера - догадка, случайно попавшая в точку. Борьба миров за выживание. Безжалостное и очевидное уничтожение одного вида жизни другим. В этом мире, казавшимся со стороны здравого рассудка чьей-то злой выдумкой, не было и малой примеси искажения действительности и лжи. Ким, Малыш, Крот, Дзюба, Змей - все они мертвы. Сцены их трагической смерти глубоко отпечатались в сознании Ника. Лишь какая-то тонкая нить между горестным отчаянием и необъяснимым азартом связывала с надеждой на благополучный исход дела. Назад пути нет - это очевидно. Отступать поздно. Нужно идти вперед, до конца, прорвав занавесу липкого страха и безысходного предчувствия возможной гибели всей команды. Но все же… Может, лучше-таки вернуться назад?.. Вызвать помощь, подкрепление…
- Как будем действовать дальше? - спросил Ник. - Отступим или продолжим путь?
Вопрос на пару секунд повис в воздухе.
- У нас нет выбора, Николай, - подбирая слова, проговорил Шельга. - Забрать нужную документацию, препарат твоего деда и уничтожить базу к чертям - единственный способ остаться в живых… Нам и всему человечеству. Ты и сам все прекрасно понимаешь.
Воронову понравилось, что майор снова начал общаться с ним на "ты", отбросив в сторону субординацию, которая и так часто и непроизвольно нарушалась членами группы.
- Но нас слишком мало. Как мы уничтожим базу? Вызовем авиацию?
- Нет, - отрезал майор. - У нас имеются две атомные бомбы - каждая с зарядом в одну мегатонну.
- С ума сошли?! - ошарашено воскликнул Николай. - Этого ни в коем случае нельзя делать! Антарктида, согласно конвенции, с шестьдесят первого года является нейтральной территорией. Применив в безъядерной зоне атомное оружие, мы навлечем на Россию огромные проблемы.
- Да, возможно. - Шельга посмотрел на Лису, которая из фляги поливала водой останки Охотника. - Но этим спасем мир от еще более страшных проблем. Согласен? Я потерял лучших бойцов, но это не меняет сути дела. Пойдем к командному пункту по тому тоннелю. - Он указал рукой на горловину трубы. - Думаю, мы на верном пути.
- Я против применения атомной бомбы, - заявил Ник. Он заметил, как Лиса полила останки мутанта мутной жидкостью - они начали "дымиться" - и отвернулся. - Нужно найти немецкий арсенал, взять, например, тротил и подорвать вход.
- Это ничего не изменит, Николай, - сказал Шельга и добавил как можно мягче: - Исполняй приказание и тогда мы победим, а не проиграем. Уже поздно раскладывать пасьянс без одного туза на карточном столе, а этот туз - упущенное нами время и наши погибшие товарищи. Забыл, кто сидит у нас на хвосте?
- Взорвем ядерную боеголовку… - Николай задумался. - А как мы сами потом выберемся из этого ада? Что нас ждет там, наверху? Враги?
- Они уже здесь, - ответил майор, хитро прищурившись. - Одни - мертвые, другие - на подходе. Детишки забрались не в ту песочницу. Мы удачно выбрали окольный путь, а их вторая группа непременно последует за первой.
- Говорите загадками, командир.
- Никаких загадок, Николай, - спокойным тоном сказал Шельга и по-приятельски добавил: - Доверься мне и все. А те парни, что пришли по наши души, научатся не совать нос в чужие дела.
Воронов пристально всматривался в лицо майора и испытывал такие чувства, словно поскользнулся на льду и не может подняться. Только сейчас он осознал, что все это время его водили за нос и гладили по головке, как хорошего и послушного мальчика, ради одной цели: лаборатории и места, где дед спрятал сыворотку. А Шельга, похоже, помешался на сыворотке деда, как белка на орешках. Решил вести какую-то свою игру? На чьей стороне? Стоял ли кто-то за ним, или он сам и есть этот "кто-то"? Наемники… Как он сразу об этом не подумал?.. О ядерном боезапасе и слова не было. Почему? Николай потерялся в догадках.
- Сбросил пар? - немного выждав, спросил Шельга. - Знаешь, на поверхности твоей совести сидит один хреновый элемент - заангажированный чистоплюй, прости за сравнение. Выбрось его подальше, затолкни подальше вовнутрь, мой тебе совет.
Воронов насупился.
- Пойдем, Николай, пойдем. Разыщем командный пункт, значит, сможем воспользоваться и подъемником. Мы спасаем мир, а этому миру сейчас плевать на нас, понимаешь? Ему плевать на то, что мы здесь своими жизнями разбрасываемся направо и налево. Настоящих героев по телевизору не показывают - аксиома. Потому наше дело не просто правое, а я бы даже сказал, что оно богоугодное. Что бы мы тут не натворили с экологией - это цветочки по сравнению с грозящей генетической катастрофой. Согласен?
Ник медленно кивнул. И провел языком по пересохшим губам. Постоял, не решаясь спросить, но, собравшись с силами, произнес:
- Василий, ты можешь поклясться, что препарат окажется в добрых руках?
- Слово офицера тебя устроит?
- Вполне, - согласился Ник.
- Даю слово офицера.
К ним подошли Лиса и Боголюбов.
- Работа окончена, командир, - доложила Лиса. - Что дальше?
- Направляйтесь по трубе, а я догоню вас чуть позже, - приказал майор. - Ищите вход в командный пункт. И будьте осторожны.
На секунду воцарилась тишина, четверо молчали, а затем Лиса кивнула и сказала:
- Будем.
Три человека исчезли в бетонной трубе и вскоре их удаляющиеся шаги стихли.
Шельга подошел к экзоскелету Крота, открыл нижний отдел ранца и извлек оттуда небольшой предмет цилиндрической формы размером с большой китайский термос. Поставив его на пол, достал из кармана комбинезона ключ, вставил его в прорезь сбоку цилиндра и провернул на пол-оборота влево. Из верхней части миниатюрной атомной бомбы плавно выползла маленькая панель с табло, клавиатурой и мигающим зеленым светодиодом. Пальцы ловко пробежали по клавишам. Зеленый светодиод тут же погас, а вместо него загорелся другой - красный. На дисплее побежали цифры. Таймер начал обратный отсчет времени.
Василий увидел свое отражение на дисплее, и ему стало немного не по себе от того, что он сделал. Будто какая-то холодная рука сжала ему горло. Мысленно стряхнув незримую руку необъяснимого страха, поднялся. На черном экране мерцали быстро меняющиеся цифры: секунды, минуты. Майор достал из кармана дистанционный пульт, включил питание и сравнил время с показаниями на табло бомбы. До взрыва оставалось три с половиной часа. Мало. Но должны успеть.
Шельга нагнулся, нажал на клавишу - панель плавно задвинулась обратно в цилиндр. Затем резко развернулся, подошел к Кроту, присел на корточки.
Василий похолодел. До мозга костей.
Крот выглядел не так как обычно. Лицо было ужасно обезображено - даже там, где сохранились остатки необожженной кожи… Глаза… мертвые… застывшие… какие-то особенно прозрачные, словно их натер мойщик стекол. Василий никогда не видел таких глаз на лице этого человека. Он никогда раньше не видел такой взгляд - его покрывала вечная ночь.
- Прости, отец, что не могу тебя похоронить, как подобает, - прошептал Василий, потрясенный. - Ты знаешь, я говорю тебе правду. - Он тяжело вздохнул, схватил себя рукой за лицо, сжал и потом смахнул рукой с него всю скопившуюся горечь. - Все, отец, я обязан идти дальше и довести начатое до конца. Ты даже не представляешь, что я собираюсь сделать. Прощай.
Ладонь майора скользнула по лицу мертвеца. Шельга закрыл глаза отцу и поднялся на ноги. Он дрожал. В голове плескалось целое море страдания, слезы хлынули из глаз сами по себе. Он был бессилен предотвратить смерть близкого человека и изменить ход минувших событий. Он был бессилен остановить свои слезы. Но сумел сдержать рвущийся изнутри крик. Василию много раз приходилось самому убивать в бою, видеть чужую смерть - и с расстояния, и лицом к лицу - но никогда при этом он не испытывал такой душевной боли.
Глазами, полными лихорадочной энергии, Шельга отыскал трубу, поднялся и направился к ней. Какое-то время всматривался в темноту прохода. Затем включил прибор ночного видения и, не оглядываясь, зашагал по его пыльной внутренности во мрак.
* * *
Человек, спустившийся по вентиляционной трубе, тут же отстегнул трос, отбежал в сторону и взвел затвор автомата, приготовившись к бою. Тонкий красный луч лазерного прицела начал судорожно ощупывать темноту.
Тишина звенела в ушах Ганса. Тихо - всегда лучше, чем громко. Но и плохо - не знаешь, с какой стороны ждать неприятностей.
В наушнике зашуршало, и послышался голос:
- Командир, мы готовы. Прием.
- Спускайтесь, - тихо ответил Зейдель. - Здесь чисто. Конец связи.
Ганс снова прислушался.
Ни звука. Безмятежное безмолвие.
Он немного выпрямился. В нагрудном кармане куртки лежала пачка "Кента". Ганс вытянул сигарету двумя пальцами, всунул ее в уголок рта и прикурил. "Если дальше и случится что-то ужасное, то будет ли у меня еще возможность покурить?" - подумал он. От этой мысли его лицо сморщилось, как будто рыбная кость застряла в горле. Он вытянул сигарету изо рта и, окунувшись в суеверный страх от своих мыслей, выбросил ее в сторону. Выдохнув дым, слегка закашлялся.
- Господи Иисусе Христос, - проговорил он спешно, - огради меня от всех напастей. Обещаю, я буду хорошим мальчиком.
Зейделю стало чуть лучше после этой короткой молитвы, когда-то придуманной им. Но беспричинная мысль о "последней сигарете" продолжала сверлить в его голове, подобно… предупреждению.
Предупреждению о возможной смерти.
Эх, сейчас бы выпить, подумал Ганс. Но с собой у него не было ни капли спиртного.