– На энергостанции установлен стандартный мобильный энергоблок, как на подлодках, только поменьше. Вернее, два "мобильника" – рабочий и резервный. Рабочий демонтировать не удастся, времени не хватит, трое суток потребуется, если без перерывов. С резервным проще, только он ведь тоже тяжелый. На Земле весит тонны две, здесь – килограмм семьсот…
– Утащим! – перебил его Турищев.
– Тогда иди, и будешь помогать Эдику – без энергии мы просто околеем.
– Понял! – сказал Евгений, вставая, и хлопнул ядерного техника по плечу – тот чуть не упал. – Пошли, ядрен батон! Семен, за мной.
– Понял…
Проводив смешную троицу взглядом, Рожкова сказала:
– Антонина Ивановна, на вас вся медицина. Берите мужиков и грузитесь. Лекарства, инструменты, бинты – нам все нужно. Дядя Вано…
– Все понял! – подхватился инженер-гастроном. – Продукты вывезу все, ни крошки врагу не оставлю!
Раздав еще несколько ЦУ, Яна поманила за собой Вальцева.
– Пойдемте, Лев Кузьмич, передам вам оружие.
– Пра-ально.
– Яна Романовна! – поднялся Горбунков. – А можно, я главный купол заминирую?
Даже проходчики рты разинули – их ботан выдал такое!
– Не можно, – сказала Яна без улыбки, – а нужно. Только как?
– Растяжку поставлю! – невинно улыбнулся старший биолог. – Чтобы батарея коротнула, искру дала. Стационарный резервуар с кислородом все равно не уволочь, лучше выпустить весь газ в купол. И еще сферобаллоны с посадочного модуля опорожнить – сюда же. Водород с кислородом – это почище всякой взрывчатки!
– Займитесь, Семен Семенович! – кивнула Рожкова и махнула рукой Вальцеву: – Пошли.
Спустившись, она открыла арсенал и передала оружие бригадиру.
Тот прихватил карабины, как поленья, на сгиб руки.
– А этот, – Яна покрутила пистолетом, – я себе оставлю.
– Пра-ально! – оценил бригадир проходчиков и трубно высморкался в белоснежный платочек.
Танк-транспортер "Ирбис" размером был с бронеход "Курганец", а вот весу в нем было как у малолитражки.
Собранный из пластконструкций и композитов, он проседал под весом станционного барахла и ручной клади.
Толик Черноус, инженер-водитель "Ирбиса", весь сол носился по маршруту "Королев" – "Нижний рудник", выбирая самый неудобный путь – по каменным россыпям и скалистому грунту.
Зато меньше следов оставалось, не выследят.
Ночью только и было видно, как свет фар пляшет на щербатом валу Аудеманса – это танк показался.
Горбунков посмотрел в иллюминатор, прижимаясь к стеклу шлемом скафандра.
Едет…
Семен подвигал плечами, вздохнул.
До чего же он устал…
Ну, и ночка выдалась!
Катить сферобаллоны с жидким водородом было тяжело, они вязли в песке.
Тут даже малая гравитация помогала плохо.
Зато под куполом баки будто сами собой катались.
Еще раз вздохнув, Горбунков пошагал к лестнице.
Тяжело спускаясь по ступеням, он именно сейчас ощутил то, что проходчиками овладело сразу – ожесточенность.
Ненависть к врагу – это чувство побежденного.
Тем, кто готовится достойно встретить неприятеля, владеет иное чувство – ярость.
Пылкая, холодная, спокойная, всякая.
И ожесточение – когда ни шагу назад!
Семен сжал зубы.
Ведь они все это строили своими руками!
Величайшим трудом, светлым гением каждый купол был доставлен с Земли на Марс.
А сколько денег это стоило?
И что теперь?
Отдать выстроенное, выстраданное наглым, тупым янки?!
Ага… Щаз-з!
Горбунков быстро справился с запорной арматурой кислородной цистерны.
Глянул на растекавшуюся, бурлившую голубоватую лужу и поспешно сломал клапаны на сферобаллонах.
Все. Можно уходить. Сюрприз готов.
Осторожно, не дыша, Семен переступил волосяную нить растяжки у тамбура и аккуратно закрыл внутреннюю дверь.
С коротким шипением отворилась наружная.
Захлопнув ее, Горбунков перевел дух и осмотрелся.
Ни одного огонька не мерцало на базе.
Купола дыбились темные, молчаливые.
Брошенные.
"Ненормальная" марсианская луна – Фобос – взошла на западе и с какой-то суетливой, несолидной быстротой, поползла на восток.
Белое пятнышко Фобоса почти не давало теней, но хоть какой-то свет. Отсвет.
С востока подсвечивал Деймос, как три Венеры зараз, но ярче местных хилых лун сиял царственный Юпитер.
Свет фар упал на крайний купол, огладил выпуклость.
Горбунков заслонился рукой в перчатке, и Толик пригасил дальний.
Подкатил, качаясь на широких, эластичных гусеницах, "Ирбис".
Черноус махнул рукой из герметичной кабины: залазь, мол! Подброшу.
– Я в кузов! – ответил Семен, не желая связываться с тесным кессоном.
Толик кивнул, дождался, пока пассажир вскарабкается наверх, и развернул вездеход.
Еще минута – и на базе "Королев" застыла тревожная тишина.
"Комсомольская правда", Москва:
"Не так давно я защитил кандидатскую диссертацию (рад, кстати, что мы не стали связываться с магистратурой и бакалавриатом), тружусь в должности старшего научного сотрудника.
И бывает забавно наблюдать, как осторожно, с оглядкой на авторитеты и догмы старых теорий, мечтают не только седовласые профессора, но и мальчишки-аспиранты.
Конечно, маниловские прожекты не красят ученого, но, с другой-то стороны, надо же видеть, что мы живем в эпоху великих перемен!
Уже несколько лет подряд идет Вторая НТР. Это – факт.
Вперед очень серьезно шагнули геномика и протеомика, нанотехнологии, фантоматика, мезоядерная химия. Дала ток первая ТЯЭС, на Марс отправилась 7-я экспедиция.
А посему я предлагаю нашей ученой братии мечтать, применяя "коэффициент будущего". Смелее, коллеги, смелее!"
Глава 16. Операция "Спуск"
Самой неприятной работой на захваченном "Либерти" стало захоронение останков.
Воронин поступил просто.
Одну из спасательных капсул на американском корабле насквозь пробил ударный зонд с "Леонова", и ею решили пожертвовать.
Сюда, в старенький "Орион", сгрузили весь "груз 200".
Непочтительно к павшим?
А война вообще дело не любезное.
Напоследок в "Орион" загрузили атомную мину – тяжелый цилиндр с воронеными боками.
Время подрыва Николай установил с получасовой задержкой – за это время покалеченные "Либерти" с "Леоновым" сумеют удалиться достаточно, чтобы не пострадать при взрыве.
Вспышка показалась не слишком яркой, но это была самая чистая кремация – Миша Кравцов, Даниэль Пратт и их наказанные убийцы обратились в кванты излучения.
Даже пепла не осталось.
И опять ремонт, опять беготня и сутолока в тесных отсеках, где не развернуться.
Снятый боевой модуль перетащили в МПК, не забыв о боеприпасе, и всем прочим запаслись – трофеи!
Законная добыча.
Как в древности говаривали: "Что с бою взято, то свято!"
Собрав товарищей на военный совет, Воронин изложил свой план, план боевой операции "Спуск" – на орбиту вокруг Марса вышла "Астра".
А ее там быть не должно.
Споров было достаточно, но Николай переспорил даже Гоцмана.
В итоге на "Либерти" перешли Воронин с Подоляном, а Царев с "последними из марсиан", как мрачно шутил Зайченко, остался на "Леонове".
– Догоняйте! – усмехнулся невесело Николай, закрывая внешний люк штатовского ТМК. – Ну, что, Ашот? Поехали?
– Поехали! – храбро ответил Подолян.
Расстыковавшись, два корабля летели рядом, потом "Либерти" включил двигатель на разгон.
Марс выглядел уже не точкой, а кругляшом, и черно-зеленые пятна на оранжевом фоне становились узнаваемыми.
Задача Воронина была проста – расчистить орбиту вокруг "Красной планеты" от всяких там, "Астр", чтобы всякие гражданские "Леоновы" могли спокойно прибыть с грузом.
Эх, подсмотреть бы в конце учебника ответ на эту задачку…
Николаю было неуютно на "Либерти".
Такое чувство, что он снимает квартиру у нерадивых хозяев.
Все вокруг было ему чуждо – и дурацкие плакаты с очередным голливудским суперменом, и тюбики с кленовым сиропом, и жвачка, прилепленная на откидной стол.
Одно утешало – они здесь ненадолго…
Три дня спустя Марс вырос настолько, что стал раз в десять крупнее Луны, которую видно с Земли.
Все видать – и шрам Долины Маринер наискосок, и гигантские вулканы, похожие на соски, и темный треугольник Большого Сырта, и кокетливая полярная шапочка.
Марсианские пустыни отливали яркими красками теплого спектра – красными, оранжевыми, кирпичными, бурыми.
Виделись они очень четко, да и сам диск планеты не размывался по краю, как на Земле, а круглился отчетливо и резко.
Грань между светом и тьмой, между твердью и космосом была словно циркулем очерчена – атмосфера хиленькая, реденькая.
А Марс все наплывал, и наплывал, накатывался, надвигался, пока не растекся за пределы видимости.
Двигатели "Либерти" давно работали в режиме торможения, снижая скорость до первой космической – для Марса она равнялась трем с половиной километрам в секунду, вдвое меньше, чем у Земли.
А когда ЯРД отработал свое, включилась рация.
– Хэлло! – разнеслась английская речь. – Элмер, ты на связи?
Воронин сделал знак Ашоту: отвечай, мол.
У Подоляна голос был похож на тенорок Данна, да и произношение не хромало, как у Николая.
– Хэлло, Чак! – радостно заорал бортинженер. – Видали, как рвануло?