- Странно… - задумчиво протянул Аксель, повернувшись наконец к профессору. - Я вот снял шлем, и Кри тоже, а хуже видно не стало… Ну, не важно. Я никогда не забуду вам этого разговора с мамой, профессор Фибах! - очень серьёзно и медленно закончил он. Он был чуть бледнее обычного, и глаза его ярко блестели.
- На здоровье, дорогой! - поспешно ответил профессор. - Ну-с… а теперь отдых. Прислуга проводит вас в ваши покои, ужин закажете через линию доставки - вы ведь уже умеете ею пользоваться? А поутру, когда хорошенько выспитесь, - я прикажу вас не будить - мы с вами уютно пообедаем в Гобеленовой комнате и обсудим наши творческие планы.
- А чек-то дайте… - напомнила Кри. Аксель странно взглянул на неё, но промолчал. Фибах ухмыльнулся, мигом заполнил чек и торжественно вручил его Кри. Та внимательно его изучила и протянула брату, который небрежно глянул и сунул его в карман.
- Твоего брата, похоже, не очень волнуют деньги, - заметил профессор. - А ведь там немало, мальчуган!
- Я в этих чеках не разбираюсь… - зевнул Аксель. - Кто нас проводит? Элоиза?
- И кто проводит меня к моему пёсику? - тревожно спросила Кри.
- А вот кто… - Профессор повернулся к колодцу, щёлкнул пальцами и крикнул: - Десерт!
Над тёмным жерлом лопнула небольшая шаровая молния, и из полумрака на пол кабинета прыгнула поджарая страшная тварь. Кри взвизгнула и шарахнулась за спину Акселя. Тому тоже стало не по себе, даже несмотря на присутствие Фибаха. Он с первого взгляда узнал это существо с телом макаки, крокодильей мордой и жёлтыми, горящими, как фары, глазами, которые тупо и злобно глядели куда-то в пространство. Аксель видел его внутри Шворка рядом с астронавтами, когда пёс показывал ему свой космический полёт. Но одно дело - видеть на экране, а другое… "Уж лучше бы буравило взглядом нас. А то пялится неизвестно куда, словно спит наяву…" - мелькнуло в голове у мальчика.
- Не бойтесь, дети мои, - сиял профессор. - Этот, образно говоря, жених кошмарных сновидений - абсолютно безопасное существо, если…
- …не злить его и не отнимать у него добычу, - закончил за него Аксель.
- Верно! - загоготал Фибах. - Нет, я положительно вижу в тебе будущего учёного… и - как знать? - быть может, моего преемника…
- Спасибо, - отрезал Аксель. - Это крокодил или обезьяна?
- Это вообще не животное… Зовите его Пралине. Он или ему подобный явится к вам из любого колодца - а они тут повсюду, - всё покажет, подскажет, везде проводит… В пределах разумного, конечно.
- А что это, кстати, за колодцы? Моя сестра чуть не свалилась в один из них. Она могла разбиться!
- Вряд ли… Но падать ей пришлось бы глубоко. Это… м-м… ходы сообщения.
- Сообщения? С чем?
- Завтра, всё завтра, молодые люди, за обедом в Гобеленовой комнате… Там поговорим. Доброй ночи!
И Фибах с явным облегчением, словно избавившись от тяжёлой и докучливой обязанности, направился к дверям. У самого входа он вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Ах, да… Выпрямитель! Дороговато, но… давши слово, держись… - В воздухе мелькнуло что-то серебряное, и профессор вышел без всякого вращения полов.
ГЛАВА IX. НОЧНОЙ ДОЗОР
- Ну, пошли, Пралине… - криво улыбнувшись, выдавил из себя Аксель. - Ты разговариваешь?
Крокодиломакак молча прикрыл глаза пятнистыми веками и затрусил впереди, подметая пол кончиками передних лап. Они вступили в приёмную, где Элоиза по-прежнему полировала когти, и уже повернулись к ней спиной, чтобы выйти в холл, но вдруг позади них раздался сильный хлопок и самый мерзкий визг, какой только можно себе представить. Все резко дёрнули головами и успели заметить, как из факса, стоящего на столе Элоизы, вырвался язык тёмного пламени, но почему-то не к потолку, а горизонтально, по направлению к птерокурице, и опалил ей весь педикюр. Продолжая злобно визжать, та выхватила из настольного письменного прибора длинные щипцы, вытянула из факса огненный язык и, швырнув его на пол, набросила на него что-то вроде резинового коврика очень странной формы. Затем она шлёпнулась на коврик задом, попрыгала так с минуту и, сочтя, что этого недостаточно, принялась яростно топтать его лапами, оставляя на резине следы чёрного лака, а в воздухе - запах гари. Наконец она подняла коврик, и все увидели, что пламя как бы покрылось стекловидной плёнкой, хотя и продолжает ворочаться и клубиться под ней. Тогда Элоиза взяла этот странный клок огня брезгливо поджатыми когтями, вернулась за стол и, положив перед собой горящее письмо, углубилась в чтение.
Чудовище, которому поручили Акселя и Кри, спокойно повернулось и двинулось прочь. Миновали холл со вспыхнувшими факелами, затем вступили в тёмный дугообразный коридор, который, видимо, обвивал каменной спиралью весь замок, и отправились по нему - вверх. Аксель старался запомнить дорогу, что пока было весьма просто - ни дверей, ни развилок. Крокодиломакак двигался быстро и бесшумно, с обезьяньей лёгкостью, и ни разу не покосился горящими глазами на детей, чтобы проверить, поспевают ли они за ним. Но Кри была только рада этому.
- Никогда его не позову, - шепнула она брату. - Он ужасный!
- Нам надо поговорить, - ответил Аксель. - Как только эта тварь уйдёт…
- Я не уйду, - вдруг сказал Пралине голосом Акселя, так, что Кри тихонько ойкнула. - Чтобы я ушёл, надо щёлкнуть пальцами и сказать: "Шахтель!" - Это слово он произнёс с явным отвращением. - Чтоб я появился - то же самое, и сказать: "Десерт".
- А у тебя хороший слух, - неловко протянул Аксель. - Но почему ты говоришь моим голосом?
- На слух мы и впрямь не жалуемся, - хмыкнул жуткий провожатый. - Как раз потому, что собственных голосов у нас, младших духов, нет. Мы слышим мысли друг друга. Так что мне моя пастка, - он любовно щёлкнул челюстями, приведя Кри в дрожь, - нужна вовсе не для общения… А вот у старших духов голоса есть, но нет пасти или, по-вашему, рта. Ясно? - издевательски прибавил он голосом Фибаха.
- Я… ясно.
- Если же ты хочешь что-то сказать другой половине себя… сестре, да?.. - вновь заговорил Пралине голосом Акселя, - да ещё так, чтобы я не слышал, то у тебя только один выход, человечек, - попроси меня оглохнуть. Пальцами можешь не щёлкать. Или подожди, пока я уйду… И знай, - угрюмо прибавил он, - мысли человечков ни старшие, ни младшие духи читать не могут. Но если захотим услышать, о чём вы между собой говорите, - услышим за миллионы миль!
Аксель ошарашенно молчал.
- Впрочем, тебе нечего бояться, что я или кто другой из духов будем вас подслушивать, - успокоил его крокодиломакак. - Я таких решений без старшего духа не принимаю. А кто вы такие, чтобы о вас беспокоился старший дух, не говоря уже о диспетчерах? Какой вред от вас, что за польза? Вы даже ни одного заклятия не знаете!
- А кто знает? Элоиза?
- Элоизе не положено знать заклятий! - сказал Пралине, мрачно щёлкнув пастью. - Она не дух.
- Кто же она? - осторожно уточнил Аксель.
- Подопытное птичье существо. И в своё время будет растерзана! - Пралине явно не выносил подопытных птичьих существ вообще, а Элоизу в частности.
- А… если она самовольно применит заклятие? Такое возможно?
- Возможно, пока не узнает старший дух…
- И что тогда?
- Тогда она будет растерзана!
И, прежде чем Аксель успел обдумать следующий вопрос (и даже решить, а надо ли его задавать - вдруг здесь за лишние вопросы полагается уже известное наказание?), болтун Пралине добавил:
- Здесь, наверху, любят подслушивать, но делают это сами, без заклятий. Потому что никто ничего не умеет!
- Пра-авда? - Аксель даже остановился, радуясь. Ещё один длинный язык - да так скоро! Замерла и Кри, толком не понимая, что происходит, но чувствуя, что не надо мешать. Крокодиломакак тоже остановился, на сей раз повернув к детям уродливую вытянутую голову с горящими в темноте глазами. Мрак сгустился так, что казалось, словно эти глаза смотрят из стены.
- А… как же профессор Фибах? Он тоже ничего не умеет? - торопливо прошептал Аксель.
- Он умеет. Но мало. Знает лишь то, что мы скажем.
- Ну конечно! Я так и знал, так и знал! Значит, ты не прислуга? - совсем осмелел мальчик.
Глаза чудовища на миг закрылись, и в коридоре стало темно и страшно. Но затем глаза опять замигали на фоне чёрной стены, и горели они на сей раз такой лютой злобой, что Кри опять юркнула за Акселя.
- Он так сказал? Прислуга? Я? - выдохнул звонкий голос одиннадцатилетнего мальчика, который можно было бы назвать очень приятным, если бы в нём не звучал сдавленный вой. И этот вой рождал мысли уже не о ребёнке, а о кладбищах, кровавом месяце и открывшихся могилах.
- Н-ну… д-да… - Акселю было неловко чувствовать себя доносчиком, даже по отношению к такому явному врагу, как Фибах.
Крокодиломакак опять прикрыл глаза. Но Аксель уже знал, о каком наказании он думает и кому оно будет причитаться в самом скором времени.
- Когда Четырёхглазый Скотовод назвал меня именем человеческого лакомства и стал вызывать и отпускать дурацкими, оскорбительными заклятиями, я терпел. Мне было велено терпеть! Но теперь чаша переполнилась… Послезавтра вернётся Многоликий, и Главный Диспетчер доложит ему об оскорблении. И Многоликий отдаст ему Пятый Вертикальный Приказ, а старший дух передаст его мне… именно мне! - Пралине, казалось, бредил наяву, лязгая клыками. - Великий Звёздный справедлив, он не откажет своему верному слуге!
- Многоликий? Великий Звёздный? Кто они все?
- Не они, а он! У него много титулов… Но ты слишком любопытен, человечек! И так как ты посмел спрашивать О НЁМ, то я, пожалуй, знаю, какое прозвище ты заслужил! Мы, духи, любим прозвища и никогда не даём их зря…