Дигеро, с которым мы почти помирились за месяц, заржал, увидев меня в кружавчиках, за живот держался. Мы с ним тут же подрались. Я была в такой ярости, что плевать, на голову он меня выше или на все три, и будь у него хоть сам владыка Темной страны наставником.
Нос я мальчишке все-таки расквасила и была страшно горда. Да еще, вот радость, от кружев ничего не осталось: пришлось это рванье обрезать, а оторванный рукав и порванный плащ срочно штопать. Даже матушка помогала Сильвии, чтобы не опоздать к назначенному часу. Мой фингал и содранные костяшки пальцев она излечила уже в дороге, посадив меня к себе в седло.
- Надо бы оставить вам это украшение в назидание, ваше высочество, - ворчала матушка, накладывая чары, - но ваш отец может подумать, что его сына здесь постоянно избивают.
Я покосилась на ехавшего рядом учителя Рагара и расхохоталась. "Учитесь переносить боль, ученик, иначе какая-нибудь царапина в бою может стоить вам головы".
Роберт Сильный прибыл с сотней гвардейцев. Выглядели они эффектно: сверкающие доспехи, разноцветные плюмажи на шлемах, развевающиеся плащи, шелк и пурпур штандартов.
Нас с матушкой сопровождал Рагар с полусотней "снежных дьяволов" на белых мохнатых лошадках и более привычная охрана - молчаливые и неулыбчивые слуги замка в черных латах.
Шеренги остановились по разные стороны каменного моста, возведенного через неширокую, но глубокую пограничную речушку. С той стороны вперед выдвинулся огромный конь с могучим всадником в седле. Королева не двинулась. Я поняла, что ей запрещено даже ступать на пограничный мост.
Всадник снял шлем, явив огненно-рыжие волосы, стальные глаза на широком, красном, но породистом лице, лоснившемся от пота. Лето все-таки, солнце припекало, металл нагрелся. Им с матушкой было тогда по тридцать три, но королева выглядела молодо, а он мне показался стариком, почти как сэр Лорган.
- Вижу, миледи, вы совсем не изменились, - зычно крикнул рыжеволосый. - С кем вы собрались воевать? Неужели со своим королем?
- Всего лишь охраняю жизнь и здоровье вашего сына, сир, - королева склонила голову. - Принц Лэйрин, приветствуйте вашего короля и отца.
Я оцепенела от изумления: вот этот уродливый человек - мой отец? Нет-нет. Не может такого быть!
- Что-то я не вижу моего сына среди этих дьявольских порождений, - осклабился король, подъезжая ближе. - Где же он?
Я была единственным ребенком в нашем отряде. Король не мог меня не заметить, и смотрел он мне прямо в глаза. Я, не моргая, уставилась ему в переносицу. Если уж Рагара выдерживаю, то и этот рыжий буйвол мне нипочем.
- Где мой сын, миледи? - повторил король уже с угрозой, сморгнув, но не отведя стальных глаз. Щека у него задергалась. - Неужели вот этого худосочного зеленоглазого дьяволенка вы пытаетесь выдать за моего сына? Кто в это поверит? Рожа у него даже отдаленно не моя.
Мне стало смешно. Какое счастье, что рожей не вышла, подумалось. Он не признает меня, и не надо будет притворяться, никогда. И никаких Рагаров больше не будет!
- Поклонитесь же, Лэйрин, - прошипела матушка. - Не позорьте меня.
Я поклонилась. Жалко, что ли. Но ликования не могла сдержать. Оно рвалось из меня, распирало. Недолго.
Сердце ухнуло в пятки, когда король сказал:
- Вы дурно его воспитывали, миледи. Отныне я сам займусь его воспитанием.
- Не раньше, чем вы признаете Лэйрина как своего сына и наследника, отмените мое изгнание и вернете мне моих дочерей, - ответствовала матушка.
- Я сообщу о своем решении завтра.
Он усмехнулся, оценив мою брезгливую гримасу, и развернул коня.
Королева Хелина расположилась лагерем по одну сторону реки, король Роберт - по другую. Так и заночевали.
С той стороны горели костры, слышалась грубая ругань, дикий хохот, невнятные вопли. На нашей - царили тишина и безмолвие. Даже лошади не фыркали - тихо щипали траву и изредка шевелили хвостами, отгоняя насекомых.
Для нас с матушкой раскинули палатку, принесли войлочные постели и одеяла: ночи в предгорье были прохладные. Но мы с ней сидели на нашем крутом берегу, полускрытые кустами, и смотрели на веселье королевского лагеря.
- При дворе будет много грубых и неприятных вещей, ваше высочество, вы должны к этому быть готовы, - говорила матушка. - Наши горы чисты и строги. У равнинных людей все по-другому.
- Я не хочу туда, ваше величество, - прошептала я в отчаянье. - Пощадите меня. Я там умру.
- Вы ли это говорите, Лэйрин? - повернула она бледное лицо.
- Он мне не отец.
- Не смейте даже думать так!
- Но я же вижу, матушка. Этот человек не может быть мне отцом!
- Что вы можете видеть и понимать?! Вам всего десять с половиной лет, вы еще ребенок, пусть чересчур развитой для своих лет, но ребенок.
- У меня тоже есть сердце. Этот рыжий урод - чужой мне.
- Замолчите! Больше никогда не говорите такого, даже себе. Вы… его ребенок.
Она не смотрела на меня, она лгала мне - я чувствовала.
- Лэйрин, вы обязаны стать королем.
- Зачем? В Белогорье он никогда нас не достанет, вы мне сами говорили.
- Только это защитит вашу жизнь. И мою. Мы не можем здесь долго находиться. Я не могу. Десять лет я… - она судорожно вздохнула и не договорила. - Это слишком много. Лэйрин, меня хватит еще на год, не больше, а без меня Белые горы станут для вас смертельно опасными. Вы должны быть в безопасности к тому времени.
- Вы… больны? - перепугалась я. - Бабушка вас все-таки заразила?
Она тихо рассмеялась и обняла меня.
- Дитя, совсем еще дитя. Как же я люблю вас, Лэйрин, больше всех на свете! Если король не признает вас, мы уйдем дальше на север, за Белые горы. Там ужасно холодно, страшно, но никто нас не достанет.
- И вы скажете, кто мой настоящий отец?
- Ваш отец - король Роберт Сильный, ваше высочество. Идемте, вам пора спать.
Наутро королеву с сыном пригласили на тот берег. Матушка торжествующе улыбнулась. Нетрудно понять, каким будет решение короля, если опальной Хелине позволили ступить хотя бы шаг из-за границ Белогорья.
В королевском лагере было немноголюдно. Похоже, большая часть свиты отсыпалась после бурной ночи в двух больших палатках. Нас сопроводили к шатру со штандартом короля. Сначала по приказу Роберта вошла матушка, оставив меня в окружении нашей охраны - десятка "снежных дьяволов" и столько же замковых слуг.
Ткань шатра совершенно не препятствовала зычному голосу короля:
- Стой у порога, миледи. Еще шаг, и ты умрешь.
- Неужели доблестный Роберт Сильный боится слабой женщины?
- Ведьма - не женщина! Теперь слушай, Хелина. Мне проще признать твоего ублюдка, чем заводить канитель с разводом, новой женитьбой и получить в результате какого-нибудь другого ублюдка. За вами, бабами, не уследишь. Твой выродок, как его… Лэйрин будет объявлен моим наследником, но об остальном можешь забыть. Сиди в своем ведьмином логове, ублажай каких хочешь дьяволов, но во дворец и к дочерям я тебя не подпущу и на сто верст. Мальчишку я заберу сейчас.
Душевным человеком был король Роберт Сильный.
Хотя рядом с шатром находилось всего двое из его охраны, громогласный голос монарха слышали многие. А мы стояли всего шагах в пяти. Это слышал Рагар. Это слышали наши слуги.
Кровь отхлынула у меня от лица, руки заледенели. В эти минуты я познавала, что такое настоящая ненависть. Ледяной огонь. Палящий лед. Чудовищное желание чужой смерти и полное бессилие. Иссушающая жажда и полная невозможность убить сей миг. Никто никогда не смеет безнаказанно унижать мою матушку.
Гордо подняв голову, я уставилась на развевающийся штандарт короля с золотым львом на алом поле. Я ощущала колючие взгляды рыцарей, откровенно рассматривавших нас, слышала смешки и гнусные реплики. Свита была под стать благороднейшему королю Роберту Сильному. Мерзее рож я в жизни не видела, да еще в таком количестве.
- Нет, сир, - отвечал спокойный, но продирающий до озноба голос матушки. - Вы не заберете его на таких условиях. Выслушайте мои.
- Ты еще смеешь…
- Смею, ваше величество. Пока еще я ваша супруга и мать ваших детей. До совершеннолетия Лэйрин восемь месяцев будет находиться в Белогорье, остальное время - при вашем дворе.
- Два месяца займет только дорога.
- Оставшихся дней более чем достаточно. И вы позволите мне быть рядом с детьми в эти дни.
- Никогда! - зарычал король. - Я отправлю тебя на костер, ведьма, там твое место!
- Ни единый волос не упадет с моей головы, иначе его придут поднимать Белые горы. Но, раз переговоры у нас зашли в тупик, сир, я ухожу вместе с сыном и больше никогда вас не побеспокою. Процедуру развода вы можете совершить без моего присутствия. Позвольте откланяться, ваше величество.
- Катись со своим ублюдком! Ноги твоей не будет на моих землях, Хелина. Доберусь и до твоего проклятого логова.
Матушка стремительно вышла - бледная, с горящими глазами. Кивнула Рагару:
- Уезжаем.
- Коня! По седлам! - тут же вывалился из шатра взбешенный Роберт. Его налитые кровью глаза остановились на моих, заледеневших ненавистью, и он словно споткнулся, шумно вдохнул. И рявкнул: - Как надо приветствовать своего короля, дикарь?
Коней нам подвели одновременно, но я замешкалась, и, пока заставляла себя склонить перед этим чудовищем голову, Роберт Сильный взлетел в седло, вонзил в жеребца шпоры и рванул с места.
Его конь летел почти на меня, отсекая Рагара и охрану. Король, склонившись набок, вытянул огромную руку. Рывок, и земля ушла из-под моих ног.