Онриль стала жрицей, а ее "дочь греха" считалась хуже парии только потому, что полукровка. У нее даже имени до сих пор нет. Имя же можно получить только от отца (а он умер), или законного мужа (но кто же возьмет в жены дочь отверженной), или услышать в Чаше, но для этого надо быть жрицей, а таковой может стать только пария - калека или женщина, имевшая любовную связь с инородцем. Ее же неота слишком целомудренна, чтобы пойти по такому пути.
Тут брат ехидно шепнул мне на ухо:
- Видишь, Диго, не только у тебя проблемы, как толком лишиться невинности.
- Заткнись, - сверкнул я глазами.
Отец прошипел нам на языке айров, чтобы мы соблюдали приличия, словно перед нами леди, а не подгорные парии.
- Подождите, Онриль, - прервал он жрицу. - Уж не та ли самая это девочка-беглянка, которая уже была однажды в моем доме? Лет двенадцать назад?
- Она самая, мой господин, - низко поклонилась синтка, скрывая смятение.
- И я, соблюдая законы гор, уже вынужден был один раз отказать ей в гостеприимстве, - задумчиво обронил отец, встретившись взглядом со старшим сыном.
- Сейчас другая ситуация, чистейший, совсем другая! - Жрица, испугавшись, что ее сейчас выставят за порог вместе с дочерью, затараторила уже без особых подробностей.
Во время ее рассказа безымянная дочь не проронила ни слова. Сидела, потупившись, бледная, как только что воплощенный дэриэн. А суть ее проблемы свелась к отвратительному кошмару, немыслимому для Белогорья.
Когда Яррен убил Отраженную Саэтхиль, синтам для погребального обряда и возобновления рядов жриц понадобилась девица, которую никому не жалко. Выбор служительниц Чаши пал на безымянную дочь Онриль, так как девушка перед этим имела наглость отказаться стать женой на сутки для какого-то богатого хлыща.
Подгорные люди по древнему обычаю пришли в дом Ирдари с требованием: отнял жизнь - дай нам новую, вот тебе непочатый сосуд.
В этом месте рассказа я встрепенулся: забавно, что полукровку тоже хотели припахать сегодня ночью в качестве племенного жеребца. Но быстро сник, услышав, как поступил Яррен.
Бессердечный убийца принял делегацию с распростертыми объятиями: "Да я с радостью! Какой дурак откажется провести ночь с такой красавицей? Но я - наполовину инсей, а в наших инсейских традициях проверять чашу на прочность прежде, чем наполнить ее жизненной влагой. Если этот прекрасный сосуд выдержит удар моего меча, я исполню ваше желание. А если не уцелеет, вы мне завтра доставите уже два непочатых сосуда для двух новых жизней. Если и они окажутся непрочными, то я буду ждать уже четырех девственниц и так далее". И вынул меч. Синты с воплями разбежались (каюсь, бегство и вопли я дорисовал в воображении, сама Онриль выразилась: поспешно удалились).
Слушая жрицу, мой отец сочувственно кивал, уставившись в столешницу и прикрыв рот скрещенными у лица ладонями. Его плечи подозрительно дрогнули. Не понимаю, что тут смешного. Тут такая жизненная трагедия!
Лорд глухо выдавил:
- Очень печальная история, Онриль. Но почему ты пришла именно к нам, помня, как я поступил с неотой в прошлый раз?
Женщина вздохнула:
- Нас привел дух вашего рода. Остальные жрицы так торопились покинуть дом Ирдари, что мы с дочерью сумели отстать от них и бежать. Я не буду скрывать, господин, что я нарушила закон и не имею права на твою защиту, но не моя девочка. Она теперь никто. Формула принесения ее жертвы уже произнесена. Но теперь, когда ее жертва не принята даже инородцем, неота считается… мне сложно объяснить на верхнем языке… она совсем как ваши урди, тени. Ее убьют, потому что жизнь не нужна такому бесполезному для мира, всеми отвергнутому существу, неспособному даже стать жрицей. Ее отдадут в пищу подземным змеям. Я хотела спрятать мою девочку в верхнем мире, отвести к лорду Наэрилю, он бы точно помог. Но нас остановил голос духа Рогнуса. Он приказал нам открыть сердце дому Этьер, и вот мы здесь, благородный лорд.
- Почему именно к лорду Наэрилю? - спросил отец. Он задумчиво барабанил пальцами по столешнице, и эта задумчивость внушала надежду, что он никого не будет выгонять, пока не разберется. А уж в трактовке законов и договоров лорду Этьеру не было равных.
- Я надеялась, - ответила жрица, - что сын Отраженной Саэтхиль пожалеет таких же отверженных, как его мать, возьмет мою девочку наложницей и даст ей имя, вернув тем самым в мир живых. Это лучше, чем умереть, став безымянной пищей змей.
Мы дружно охнули. Отец поднял потрясенный взгляд.
- Что? Что ты сказала, жрица? Наэриль - сын Саэтхиль? Не может быть! Это… невероятно! Ходили, конечно, слухи из-за цвета его глаз и волос. Но мало ли блондинов в горах? У миледи Хелины тоже волосы светлее льна, но она - чистокровная риэнна, внучка королевы Лаэнриэль.
- Так говорила сама Саэтхиль.
Лорд с облегчением выдохнул:
- Ну, это всего лишь бред сумасшедшей. Что ж, я выслушал тебя, Онриль, но пока не знаю, что с вами обеими делать. Если вы в бегах, мне нужно понять, какими осложнениями с синтами может грозить ваше здесь пребывание.
Желтые глаза синтки потускнели и стали затравленными. Ее безымянная дочь, стойко выдержавшая все наши взгляды и речи, что тут о ней говорили, словно она - пустое место, внезапно уронила руки и сползла с кресла, я едва успел подхватить за плечи. Девчонка потеряла сознание.
Тут все засуетились, мама влила в нее так и не тронутую чашку чая, жрица зашебуршила амулетами, а отец распорядился:
- Дигеро, отнеси девушку в белую… нет, пожалуй, в синюю спальню для гостей, там темнее. Эрин, помоги ему. Жрица Онриль, останьтесь, мы еще поговорим. И не тревожьте ваши амулеты, они вам еще пригодятся. Моя супруга - хорошая целительница. У вашей девочки просто нервное истощение. К тому же вас провели дорогой духов, как я понял. Не будь вы жрицей, а ваша дочь - полукровкой вейриэна… хотя Рогнус может и не такое. Диго, ты еще здесь?
Едва я поднял девицу, она открыла ошалелые глаза, попыталась оттолкнуть мои руки и прошептала:
- Простите. Не надо. Я в порядке. Это… ваш Рогнус… дух перехватило.
- Рогнус! - рявкнул я. - Не смей!
Мама нахмурилась и беззвучно пошевелила губами, видимо, тоже пригрозила духу за такие шуточки.
В ухе проворчало: "Ну, не буду, не буду! Уж и по головке красивую теплую девушку погладить нельзя… А как еще твоего бессердечного папашу пронять? Не знает он, видите ли, что ему делать, тугодум".
Жеребцом-тяжеловозом меня все-таки припахали, думал я, волоча ослабевшую девицу по коридору. Брат, посвистывая, шел рядом и помогать не думал. Синтка, конечно, легонькая, как перышко, но почему всегда я крайний?
- Дигеро, а ты уверен, что этот твой Рогнус не придушит понравившуюся ему девочку и не уволочет ее в свое иномирье? - задумчиво спросил Эрин, распахнув перед нами двери синей спальни.
- Гости под защитой дома, - напомнил я не столько брату, сколько незримому духу Рогнусу, витавшему сквознячком то за правым, то за левым плечом. - Ни один дух не посмеет пальцем тронуть.
- Да? А мне показалось, он уже потрогал так, что ее собственный дух вышел погулять.
"Рогнус, только посмей еще!" - мысленно пригрозил я.
"И что ты мне сделаешь?" - заинтересовался предок.
"Потребую развоплощения!"
"А я и не воплощен, если ты не заметил".
Девчонка переводила испуганный взгляд с меня на брата.
- Пожалуйста, можно мы с мамой уйдем?
- Ночью? - возмутился я. - Не бойся, это у моего брата черный юмор. Никто тебя тут не обидит.
- Ха! - многообещающе сказал Эрин.
Пока я под бдительным оком брата показывал синтке, где тут предметы первой необходимости, примчалась мама, заставила гостью съесть травяную облатку, потрогала ее лоб, послушала пульс и упорхнула, ослепительно улыбнувшись:
- Ты действительно в полном порядке, девочка. Только нужно как следует отдохнуть. Твоя мама, когда закончит разговор с лордом, расположится в соседней спальной комнате. Если тебе что-то понадобится, зови слуг. Шнурок звонка - у правого столбика балдахина. И не бойся, духа Рогнуса я приструню. Правда, лучше бы это сделал Дигеро, все-таки это его хранитель расшалился. Спокойной ночи.
- Спасибо, леди. Вы так добры.
Эрин тоже когда-то успел смыться. Оставаться с гостьей наедине в спальне - вопиющее нарушение этикета, пусть даже это синтка, и я тоже поскорее дал деру.
- Э-э… ладно, я тоже пошел. Спокойной ночи. - На пороге я оглянулся. Растерянная неота стояла посреди комнаты, не решаясь даже сесть. - Если Рогнус опять начнет приставать, кричи, если успеешь. Моя спальня за той стенкой, услышу.
И только выпалив щедрый совет и закрыв дверь из коридора, сообразил, что окончательно запугал несчастную. Вот бы брат поржал над этим "кричи, если успеешь". Девчонка, наверное, уже мечтает о змеиной яме. Надо бы, кстати, разобраться с этой отвратительной синтской традицией. Хуже дикарей - живых людей змеям скармливают. А белые маги куда смотрят? Лорды обязаны защищать всех без исключения! Белые горы, называется… Черное нутро… Правильно говорил Яррен…
Что он говорил, я уже не мог вспомнить - засыпал на ходу, стоило только войти в свою спальню.
Кое-как разделся, еле добрел до ложа, чудом не рухнул, споткнувшись о коврик. Но едва голова коснулась подушки, как я провалился… в яму, полную белесых склизких змей. Они гнались за мной, окружали и шипели то строгим голосом отца, то въедливым шепотом брата: "Долг перед родом! Ты мужчина или кто?!"
Сон как рукой сняло, я ворочался минут пять, потом встал, затеплил светильник и сел за дневник, тьфу, за письма. Должен же я рассказать тебе, мой принц, о наших приключениях.
И не заметил, как уснул прямо за столом. И кошмары снились еще хлеще.