* * *
За час до полуночи замок опустел. Слуги принялись за приборку, мать с сестрами снова ушли в подземное святилище - молиться о благополучии предстоящего мне путешествия (словно я на войну собираюсь, право же!), а отец позвал меня в кабинет для важного, как он заявил, разговора.
Я ожидал, что он будет спрашивать об истории с освобождением Яррена, но отец, предложив мне чашку ароматного напитка, заваренного собственноручно леди Зариной, молчал, перебирая бумаги на обширном столе, украшенном резными панелями и серебряной чеканкой. Тогда я сам спросил:
- Прости, пап, но я не понял, о каких бастардах дома Этьер говорил лорд Мириэн?
- Вот об этом я и позвал тебя поговорить, Диго. - Отец откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы красивых аристократических рук с ухоженными ногтями - он всегда с тщанием следил за собой. Я невольно спрятал в карманы свои лапы с обломанным на мизинце ногтем. - Пройдоха Мириэн спрашивал о секрете нашего клана. На фоне других у нас действительно много перспективной молодежи. С одной стороны, неисповедим путь наделения горцев магией, и тут я не лукавил. Я действительно не знаю, почему все мои дети родились одаренными. Но, с другой стороны, есть одна деталь, ускользающая от внимания других. Испокон веков все дети клана Снежного Орла рождаются в Белых горах и не покидают гнезда, пока не оперятся.
- Потому ты и не отпускал меня никуда, даже по просьбе школы?
- Да. Может быть, это простое совпадение, не имеющее отношения к магической силе. Тем не менее проверять на своих детях, так ли это, я не захотел и следую традиции.
- Спасибо за объяснение, но ты не ответил на мой вопрос о бастардах. - Я не собирался поддаваться на отцовские уловки. - У меня действительно есть племянники? Или даже братья?
Лорд мягко улыбнулся:
- Я и отвечаю на твой вопрос, мальчик мой. Но, зная твои принципы, решил начать с необходимой преамбулы. Будь так любезен выслушать и не перебивать. Так вот, есть еще маленький секрет, почему белое пламя магии не гаснет в гнезде Снежного Орла. Как всякому пламени, ему нужно топливо - наши сердца, где оно горит. Чем меньше их, тем слабее пламя. Чем больше детей, тем вероятнее, что пламя не погаснет. У всех домов нашего клана есть негласная традиция: прежде чем покинуть гнездо, сыновья обязаны выполнить долг перед родом - оставить ребенка.
Осознав, какие выводы следуют из сказанного, я засмеялся:
- Папа, ты предлагаешь мне жениться к завтрашнему полудню?
- Никто не говорит о женитьбе. Твой брат Эрин до сих пор не женат, но дочь он зачал перед первым походом. Ему было на год меньше, чем тебе сейчас, когда его взяли в сопровождение миссии к аринтам. И у его девочки хороший дар риэнны. Она живет в нашем доме, это подружка Айдоры. Когда Эрин женится, он удочерит ее официально.
На стайку малолетних девчонок, игравших с Айдорой, я почти не обращал внимания, к своему стыду.
- А кто ее мать?
- Девушка из дальегов. Благополучно вышла замуж и счастлива в своем селении. Ее семья никогда не будет нуждаться, пока стоит дом Этьер. Это долг нашего рода. И сегодня, Дигеро, ты тоже должен выполнить долг перед родом. К тому же твой опекун Рогнус настаивает на том, чтобы ты уезжал не мальчиком, но мужчиной. Чутью бессмертных надо доверять.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул брат.
- Ну что, отец? - подмигнул он. - Как тут наша морально устойчивая крепость? Еще не пала?
- Зайди, легок на помине, - улыбнулся лорд. - Может, вместе это недоразумение исправим.
- Так это правда, брат? - тут же взвился я. - У тебя внебрачная дочь? Как ты ей в глаза смотришь?
Он фыркнул:
- С гордостью, Диго! У меня есть родной умный человечек, риэнна. Было бы странным, если б я к своим двадцати пяти не доказал, что имею право называться мужчиной. А ты, братишка, невыносимая ханжа. Надо это исправлять.
Все это ужаснуло меня до глубины души.
- Я не… не готов к такому!
Отец с братом переглянулись. Заговорщики!
- В таком случае, - прищурился отец, - отправим Совету и принцу Игиниру известие о том, что званый ужин пагубно отразился на твоем здоровье, и глубочайшие извинения в том, что ты не можешь приступить к службе.
Желудок у меня тут же скрутило, как по заказу. Они даже шантажом не побрезговали!
- Но это позор! - прохрипел я.
- Согласен, - удрученно кивнул лорд, но его глаза совершенно бесстыдно смеялись. - Мне кажется, ты засматривался на Аньес, Диго? Одобряю. Ты ей тоже нравишься. Она девушка здоровая, красивая и с радостью приняла наше предложение.
"Не соглашайся", - коснулся уха знакомый шепот духа.
- Это насилие! - ободренный поддержкой, я воспрянул духом (вот уж буквально) и со всей непреклонностью скрестил руки на груди. - Не дамся!
Брат заржал.
- Ты ломаешься хуже девицы, брат. Вот где позор!
"Я нашел для тебя кое-кого получше этой вертлявой гусыни Аньес", - добил меня Рогнус.
- Я хочу иметь законных детей. - Я был вне себя от ярости, но говорил спокойно. - От любимой жены. А вы меня… как племенного жеребца!
Неизвестно, до чего бы я договорил, но тут в кабинет быстрым шагом и без стука ворвалась мама, и мужчины сразу густо покраснели и уставились в пол.
- Индар, там… - дыхание у нее перехватило, - там синтские жрицы явились.
Сердце у меня упало.
- Синты? - изумился отец. - Но как они попали в замок?
- Еще не попали. Стоят у черного хода в подземелье. Их Рогнус притащил.
- Живых синтов? Но как? - воскликнул брат.
- Ах, - отмахнулась леди Зарина. - Рогнус еще и не то может вытворить. Ему закон не писан. И они говорят… ох, Индар! - Ее губы задрожали. - Они говорят, как будто наш Дигеро причастен к убийству их жрицы. И Рогнус подтвердил!
- Сынки, ждите меня здесь, я разберусь. - Отец, бросив на меня странный взгляд - и сочувственный, и задумчивый, - направился к выходу, подхватив супругу за талию. - Зарина, любимая, нам бы травяного чая по твоему особому рецепту. Сделаешь?
- Конечно, милый. - Мама сразу стала по-деловому собранной.
Пока мы ждали, посерьезневший брат выпотрошил мне мозги расспросами об убийстве и Яррене.
- Формально ты тут ни при чем, - вынес он вердикт. Глаза у него, такие же карие, как у меня, стали холодными и злыми. - Более того, синты виновны в покушении на твою жизнь, и они у меня еще попляшут.
Но когда отец вернулся, мы оба открыли рты от изумления.
Лорд Индар ввел в кабинет двух красавиц синток. Одну постарше, с легкими морщинками в скорбно опущенных уголках рта, а вторую - мою ровесницу или даже младше. Брат судорожно вздохнул, и я был согласен с его безмолвным восторгом.
На диво высокая для маленького подгорного народа - мне почти до подбородка. И цвет ее больших и синих, как незабудки, но припухших от недавних слез очей - тоже необычен для синтов, поголовно обладавших светло-желтыми глазами горных кошек. Если бы не чересчур бледная кожа и утонченные черты кукольного личика, обрамленного белокурыми косами удивительного цвета, словно они светились, то ее можно было принять за нашу аристократку-риэнну - такой статной и утонченной она была.
Обе были одеты в рубахи, расшитые у горловины и по рукавам мелкими самоцветами, и узкие штаны до щиколоток. Поверх костюма - длинная безрукавка до колен, расшитая в тон рубахе. У старшей женщины на поясе вместо неизменного атрибута синтов - изящного топорика - висело ритуальное оружие жрицы вроде каменной чашечки цветка с длинным стеблем, спрятанным в серебряные восьмигранные ножны. Наверняка "стебель" заточен острее кинжала. У младшей оружие выглядело гораздо скромнее - нераспустившийся бутон на коротком стебле в скромных кожаных ножнах.
- Присаживайтесь, дамы. - Отец галантно придвинул старшей кресло. Брат, опередив меня, проявил внимание к младшей.
Перепуганные и смущенные "дамы" сели на самый краешек кресел.
Тут появилась мама с сопровождавшей ее служанкой Аньес, несшей поднос с чашками и кувшин с отваром. Аньес стрельнула на меня глазками и игриво провела языком по губам. Я содрогнулся. Ни за что к ней не прикоснусь, пусть хоть режут меня.
Старшая синтка, приняв чашку, благодарно кивнула, пригубила и… запела, иначе не скажешь о ее мелодичной витиеватой речи, усыпанной упоминанием всех легенд мира и сопровождаемой тихим позвякиванием височных колец.
Суть же длинной, как полярная ночь, песни свелась к полнейшей гнусности.
Если вкратце, то обе синтки - Онриль и ее дочь, не имеющая имени, - принадлежали к париям своего народа, своеобразной касте отверженных, не имеющих права вступать в брак с чистокровными синтами. В касту мог попасть любой из подгорных обитателей, совершивший предосудительный, несмываемый кровью поступок. Например, влюбиться в инородца или инородку или не покончить с жизнью, подвергшись насилию, как произошло когда-то с Отраженной Саэтхиль.
Восемнадцать весен и одно лето назад Онриль влюбилась в вейриэна и отказалась выйти замуж за жениха-синта в чужие горы. Уже этим она обрекла себя на изгнание из рода. Но случилось еще хуже: ее возлюбленный "ветер ущелий" вскоре после свадьбы погиб далеко от гор, где-то в западных водах, и его возрождение оказалось затруднено.
Синтка ждала в халайре мужа до родов, а потом, неспособная жить при свете солнца, не захотела оставаться у вейриэнов и вернулась с новорожденной дочерью к родичам. Те сбагрили парию вместе с приплодом в храм. Оригинальность мышления синтов заключалась в том, что именно парии, как больше ни на что не годные, служили жрицами в их храме Чаши Цветка.