- Что это? - осторожно спросил я.
- Именно то, что ты видишь, - отозвался Ву. - Постоянная Хаббла непостоянна, она расплывается, колеблется и дает задний ход. Ты заметил, конечно, что красное смещение сменяется голубым, ну ты помнишь, точно как у Элвиса.
- Там голубое и золото, - возразил я. - "Когда моя голубая Луна станет золотой опять".
- Ирвинг, на свете есть вещи поважнее, чем какая-то песня Элвиса! - сказал он с упреком (довольно несправедливым, так как Элвиса первым помянул именно Ву, а не я). - Знаешь, что это означает? Что Вселенная прекратила экспансию и начинает коллапсировать вовнутрь, в себя.
- Понятно, - солгал я. - А это… хорошо или плохо?
- Не слишком хорошо, - сказал Ву. - Это начало конца или, по крайней мере, конец начала. Фаза расширения, которая началась с Большого Взрыва, теперь закончена, и мы на пути к Большому Краху. Все, что только существует во Вселенной - галактики, звезды, планеты, наша Земля и абсолютно все, что на ней есть, от Гималаев до Эмпайр Стейт Билдинга, будет стиснуто в один-единственный комок размером с теннисный мяч.
- Звучит неутешительно, - сказал я. - И когда же произойдет твой Крах?
- Ну, на этот процесс понадобится определенное время.
- Тогда определи! - Я не мог не подумать о Кэнди и наших планах на совместную жизнь, пускай даже не сделал еще официального предложения.
- От одиннадцати до пятнадцати миллиардов лет, - сообщил Ву. - Кстати, как поживает Кэнди? Вы уже обручены, надеюсь?
- Почти. Сегодня вечером мы вместе будем заниматься глазением. Как только ее папаша осел в приюте для престарелых, я тут же поставил перед Кэнди вопрос ребром.
- Мои поздравления, - сказал Ву. - Или, может быть, я должен сказать - препоздрав… уупс! Идет мой шеф, а мне нельзя занимать эту линию. Передай привет Кэнди, и кстати, что такое глазе…
Связь прервалась прежде, чем я успел ответить. Да, далеко не у каждого найдется такой друг, как Вилсон Ву. Он вырос в Квинсе, изучал физику в Бронксе , кулинарию в Париже, математику в Принстоне, траволечение в Гонконге и юриспруденцию в Гарварде (а может быть, в Йеле, я постоянно их путаю). Он работал в НАСА, но ушел оттуда в Ассоциацию бесплатной юридической помощи для неимущих. Не помню, говорил ли я, что Ву ростом в шесть футов два дюйма и играет на гитаре? Мы с ним жили в одном квартале Бруклина, когда у нас обоих были "вольво" и мы ввязались в ту авантюру с Луной. Потом я встретил Кэнди и переехал в Алабаму, a Ву бросил консультировать неимущих и получил ученую степень по метеорологии.
Которая, кстати, не имеет отношения к метеорам.
* * *
Мультиплексный кинотеатр САТУРН-5 при торговом центре АПОЛЛО на хантсвиллской Магистрали, со своей полудюжиной абсолютно идентичных залов, наполовину заполненных скучающими подростками, являет собой идеальное место для глазения. Кэнди и ее приятели изобрели сей способ убиения времени лет пятнадцать назад, когда на окраинах Южных городов впервые появились мультиплексы.
Изначально идея заключалась в том, чтобы придать свиданиям некую эластичность, поскольку мальчикам и девочкам редко нравятся одни и те же кинофильмы. Позже, когда Кэнди и ее друзья немного повзрослели, а фильмы между тем становились все хуже и хуже, возникла мысль скомбинировать фрагменты различных кинокартин в одну полнометражную (по желанию) эпопею.
Когда ты отправляешься глазеть, то прихватываешь несколько штук свитеров и головных уборов, чтобы занять себе места во всех залах и быстро изменять внешность, переходя из одного зала в другой. Парочки всегда сидят вместе, если смотрят один и тот же фильм, однако протокол глазения категорически запрещает вынуждать соседа (или соседку) оставаться на месте (или уходить). Глазеющие переходят из зала в зал (и от фильма к фильму) лишь по собственному желанию, иногда попарно, иногда по одному.
В тот вечер крутили секс-комедию для подростков, слезоточивую мелодраму для дам, судебный триллер для адвокатов, романс о влюбленных для копов-напарников, детский мультик с поющими зверушками и крутой боевик типа взорви-их-всех. Сеансы, понятно, не совпадают во временном континууме, и мы с Кэнди приохотились к глазению задом наперед. Мы начали глазение с взлетающих на воздух автобомб на колесах, затем пересекли вестибюль (и время) в обратном направлении и выслушали сенсационное признание в суде, потом разошлись, Чтобы взглянуть на веселый квартет барсуков (я) и отпускающую сквозь слезы шуточки Вупи (Кэнди), и снова встретились при первом нервном поцелуе влюбленных.
Глазение всегда напоминает мне о старых добрых временах, когда кино еще не называлось искусством и в Бруклине показывали "кино-шоу" в виде бесконечного кольца. Тогда никто еще не беспокоился о каких-то там Концах или Началах, ты попросту сидел в кинозале, пока на экране не появится уже знакомый эпизод, а после вставал и уходил.
- Глазение чем-то напоминает супружество, ты не находишь? - шепнул я Кэнди.
- Супружество? - переспросила она с тревогой. - Ты не имеешь права на меня давить!
- Это не предложение, Кэнди, а комментарий.
- Комментировать фильмы разрешается. Комментарий по поводу супружества считается давлением.
- Я комментирую глазение, - сказал я. - Это значит…
- Тссс! - громко шикнули сзади, и я вынужден был понизить голос:
- …что какое-то время ты проводишь с другой половинкой пары, а какое-то без. Что вы приходите вместе и уходите вместе, но каждый из вас волен следовать собственным вкусам. Но ты всегда уверен, что вторая половинка пары сбережет для тебя местечко рядом с собой.
Я был без ума от Кэнди.
- Я от тебя без ума, - шепнул я ей.
- Тсссссс! - зашипела пара у нас за спиной (влюбленные копы-напарники на экране допрашивали хозяйку доходного дома).
- Завтра вечером, - шепотом пообещала Кэнди и нежно взяла меня за руку. - Что это? - внезапно спросила она, разглядывая девятку на моем запястье в свете фар автомобильной погони.
- Ээ… Это? Чтобы всегда помнить, как сильно я тебя люблю, - солгал я, не моргнув глазом, чтобы моя будущая невеста не сочла меня помешанным.
- Почему только шесть?
- Ты смотришь не с той стороны.
- Ах, так. Это уже намного лучше!
- Тсссссссссссс! - раздраженно прошипели позади.
Кэнди высадила меня из машины в полночь, возле мужской туалетной комнаты "Доброй Гавани Хоппи". Шагая домой, то есть в контору Виппера Вилла, по тропке через пустырь, я взглянул на почти полную Луну и тут же вспомнил о моем друге на его суровой гавайской вершине.
На небе виднелось лишь несколько звезд; возможно, что Вселенная действительно сжимается. Конечно, я никогда не мог разобраться в вычислениях Ву, однако они практически всегда оказывались верными. Но даже если так, с чего бы мне беспокоиться? Несколько миллиардов лет - подлинная вечность, пока ты молод, а в сорок один год человек еще не стар. Говорят, второй брак - это вторая юность! Тут я аккуратно переступил через свою старую подружку, которая при лунном свете выглядела неизмеримо лучше, чем всегда. Но разве то же самое нельзя сказать и обо мне?
* * *
Было уже почти десять, когда я пробудился на следующее утро и проделал привычный путь до "Доброй Гавани Хоппи", спотыкаясь и жмурясь на солнечный свет. "Янки Виппера Вилла", - заметил Хоппи, который заменял тормозные колодки уже на другом "форде", и я пробормотал "Верно", а Хопии сказал свое "А то" мне в спину, когда я вышел из туалетной комнаты и отправился в обратный путь через пустырь.
Перед накидкой из деревянных бусин я остановился: она определенно выглядела куда новее. Похоже, что на земле стало меньше рассыпанных бусин, а на неопреновых струнах меньше свободных мест. Но зачем гадать, если у меня в руках (то есть на левом запястье) неоспоримое доказательство?
Я проверил записанную цифру: 9.
И пересчитал бусины в четвертом сверху ряду: 11.
И повторил обе операции - с тем же результатом.
Я быстро оглядел окрестные кусты в надежде обнаружить там хихикающих мальчишек или даже Хоппи. Но пустырь был абсолютно пуст. Впрочем, как и следовало ожидать в центре Хантсвилла во время школьных занятий. Никаких детей с их непредсказуемыми забавами.
Поплевав на девятку, я стер ее большим пальцем правой руки и вернулся в контору, ожидая обнаружить на автоответчике еще одно послание от Ву, однако мои ожидания не оправдались. Часы показывали всего 10.30, до ланча у Бонни оставалась прорва времени, и что же еще я мог поделать, кроме как достать из холодильника банку колы, разложить на подоконнике своего Коркорана и приступить к расследованию.
Я как раз уже начал клевать носом, когда громоздкая антикварная факс-машина Виппера Вилла, дважды щелкнув, решительно пробудилась к жизни. Она шумела и гремела, брякала и крякала, посвистывала и повизгивала и наконец выплюнула на пол листок с пурпурными мимеографическими значками: