- Есть! - в середине зала вскочил невысокий смуглый человек и представился: Аритомо Уэда из Японии.
Он живо подошел к стене, где висело черное табло, взял указку, служившую одновременно светокарандашом, и зелеными светящимися линиями быстро нарисовал клетку. Отдельно - извилистую хромосому с поперечными красными черточками - генами.
- Если бы таинственная сила нашего уважаемого гостя была возможна на биологическом уровне, - говорил генетик, - то миллиардолетняя эволюция несомненно воспользовалась бы таким феноменом, ибо он очень серьезно увеличил бы шансы видов в борьбе за существование. Однако эволюция за миллиарды лет не нащупала эту силу. Ее просто не было и нет на биоуровне. Поэтому мутационная гипотеза с ее загадочными экстрасенсорными полями несостоятельна.
- Верно! - воскликнул кто-то в зале. По-видимому, тоже генетик или биолог. - Однако не совсем верно!
На табло ученый нарисовал ядро клетки с хитрым сплетением хромосом и заговорил об удивительных возможностях биоэволюции в будущем. Это был целый каскад, фейерверк ослепительных гипотез. Другие специалисты настолько заинтересовались, что встали с места и подошли ближе. Любознательного Иисуса тоже потянуло в эту гущу. Между генетиками и биологами разгорелся спор, в который физики и кибернетики кидали отдельные реплики.
Наконец японский генетик поднял руку и подытожил:
- Итак, феномен, который мы сегодня обсуждаем, в биологические рамки не укладывается.
Иисус с загоревшимися глазами слушал спор. Попав в родственную среду духовно одаренных людей, он весело потирал руки и все время порывался вставить свое слово. Наконец он улучил момент.
- Феномен, который вы сегодня обсуждаете, - губы Иисуса бегло и еле заметно искривились в иронической усмешке, - феномен этот, то есть я, не укладывается не только в биологические, но и вообще в естественнонаучные рамки. Главная ваша ошибка, господа ученые, в том, что каждому моему чуду вы обязательно подыскиваете материалистический эквивалент.
- Потусторонними, физическими причинами их объяснить нельзя, - высказывал Иисус свои заветные мысли. - Всемогущество идет из сфер, недоступных земным чувствам и научному познанию.
"Кому я говорю, - опомнился Иисус и погрустневшими глазами обвел ученых. - Кому? Этих людей без остатка засосала трясина материализма".
- Господа! - Луи Шарден поднял руку и улыбнулся. - Вернемся однако на землю. Попробуем все же материалистически истолковать таинственное явление. Нужны хотя бы первичные, предварительные соображения.
- Итак, решим, что с биологическими и химическими концепциями временно покончено, - предложил кто-то. - Истину, видимо, надо искать не на биологическом, а на физическом уровне.
- И даже на микроуровне, - живо поддержал Саврасов. - На уровне квантовой механики.
Начался обмен мнениями, перешедший в спор, нисколько не походивший на чинный симпозиум с докладами и содокладами. Ученые столпились около табло, на котором попеременно светились то схемы, то формулы.
Иисус, живой и компанейский по натуре, не мог остаться в стороне. Да и спор касался предмета, хорошо ему знакомого. Он свободно чувствовал себя в водовороте мнений, в этом кипении внезапно вспыхивавших и столь же быстро угасавших идей и гипотез. Увлекшись, ученые забыли, с кем имеют дело. С Иисусом обращались как с равным - то соглашались, то горячо возражали. На первых порах никто не обратил внимание, что для архаичного Бога он неплохо эрудирован в современных отраслях знания, особенно в физике. Но когда Иисус остроумно опроверг скороспелую формулу английского ученого Томсона, когда он при этом весьма кстати и квалифицированно напомнил уравнение Дирака и постоянную Планка, в зале наступила тишина.
- Вот это да, - прошептал кто-то.
Саврасов с изумлением смотрел на Иисуса. Затем, радостно улыбнувшись, воскликнул:
- Да мы с вами, оказывается, коллеги! Так мы быстро договоримся.
Только тут Иисус понял, что зашел слишком далеко. Он уронил свое божественное достоинство, ввязавшись в суетный спор. На его личности должен лежать налет иррациональности и тайны. Между тем в некоторых формулах, вспыхивающих на табло, таилась для него как для Бога какая-то рационалистическая угроза.
- Господа, - нарушил тишину Луи Шарден. - Приступим однако к делу. Есть у кого-нибудь более или менее обоснованная гипотеза?
- По-моему, полностью отказаться от идеи экстрасенсорных полей нельзя, - сказал тот самый английский физик Томсон, которого так удачно сразил Иисус. - Эти мощные поля нам пока неизвестны и станут доступны, предположим, лишь приборам будущего. Но вот откуда наш довольно просвещенный гость черпает немыслимую энергию для возбуждения полей? Не из трансценденции же? - насмешливо добавил он.
- Кажется, я догадываюсь, откуда! - поднял руку Саврасов. - На этот счет у меня давно имеются соображения.
На черном табло Саврасов с помощью светокарандаша голубыми штрихами нарисовал, как ни странно, контуры человеческого тела. Внутри тонкими красными линиями - несколько кружочков с условной структурой атома. Около одного из кружочков поставил знак, показывающий, что в организме человека таких атомов неисчислимое множество - триллионы триллионов.
- А теперь смотрите, - пояснил ученый. - Руки человека, весь его организм совершает работу, преобразующую мир, на уровне классической механики - механики Ньютона. Атомы же, элементарные частицы, из которых состоит организм, полностью автономны и находятся во власти неклассической, квантовой механики. Получается, что человек в совокупности своей материи как бы обречен природой на противоречие, раздвоение, на некоммуникабельность двух миров, в принципе диалектически единых. Нашему дорогому гостю кто-то подарил - а кто, он и сам, видимо, не знает - подарил способность снимать это противоречие, перекидывать мостик между микромиром и макромиром. Делается это, вероятно, почти без участия сознания, чисто волевыми усилиями. Волевые, психические процессы как бы вмешиваются в процессы квантовомеханические, подчиняют их себе. Биополя и микрополя находят, так сказать, общий язык, начинают действовать в унисон. А что мы знаем о таинственном квантовомеханическом царстве, об этом всемогущем Боге, сидящем внутри каждого из нас?
- О каком Боге вы говорите? - вмешался Томсон и, посмеиваясь, посмотрел в сторону Иисуса. - Не надо забывать, что здесь находится, так сказать, настоящий Бог, потусторонний. - Погасив усмешку, Томсон продолжал: - Вы имеете в виду, конечно, иного, не мистического Бога?
- Да, я имею в виду природного Бога, - улыбнулся Саврасов, - так сказать, земного, то есть человека, овладевшего тайной всемогущества.
- Вот с таким Богом я согласен. В него я верю. Наверняка и наш гость такой же Бог. А ваша мысль о квантовомеханическом всемогуществе недурна. Об этом царстве мы почти ничего не знаем.
- Знаем, но очень мало, - продолжал Саврасов. - Микрочастицы содержат, как полагают, колоссальную энергию, сравнимую с энергией Солнца. Содержат ее, грубо говоря, в сжатом состоянии. Наш гость одарен способностью раскрепощать эту энергию, высвобождать ее порциями и бросать в макромир, в мир ньютоновской механики для его мощного преобразования. Он может, например, не только передвигать горы, но искривлять…
- Пространственно-временной каркас мира! - в необычайном возбуждении воскликнул Томсон. - Отлично, коллега! Отлично! Извините, что перебил. Но ваша гипотеза подсказала мне идею о местных, локальных пространственно-временных инверсиях. Смотрите!
Англичанину, видимо, хотелось взять реванш за недавнее поражение. Он подошел к табло и нажал кнопку. Рисунки Саврасова погасли. Вместо них Томсон дал свои. На первом нарисовал взрыв снаряда. На втором - тот же взрыв, но как бы съежившийся. Томсон стрелками показал, как дым, пламя и осколки стремительно стягиваются в одну точку. На третьем все увидели невзорвавшийся снаряд. Англичанин изобразил таким образом взрыв снаряда в обратном порядке.
- Понимаете, - в чем дело? - восклицал Томсон, торжествующе поглядывая на Иисуса. - Произошел взрыв. Наш гость поднимает руки - не знаю, насколько этот жест необходим - и волевым усилием заставляет данный участок мира вернуться в прошлое. И взорвавшийся снаряд возвращается в свое исходное состояние. А теперь смотрите уравнение локальной хроноинверсии.
На табло засветились математические знаки. Саврасов сразу по достоинству оценил формулу Томсона. Он схв. атил указку и вместе с англичанином давал присутствующим пояснения.
Иисус и без пояснений понял, что с помощью гипо-, тезы Саврасова и формулы Томсона можно материалистически истолковать его самые важные, внушающие мистический трепет чудеса. Вокруг него все туже стягивается рационалистическая петля.
Что делать? Сдаться? Признать, что он не Бог, а… феномен? Нет, этого Иисус допустить никак не мог.
Иисус оглянулся, как бы ища выход. И тут вспомнил, что часовня через две-три недели будет снесена, что толстые средневековые стены скоро рухнут. А две-три недели, как знал Иисус, вполне в пределах досягаемости его усилий. Усилий, направленных в будущее!
Иисус посмотрел на табло и вдруг - это было какое-то озарение! - в математических построениях обнаружил существенный недостаток. Видимо, Саврасов и его коллега впопыхах упустили из виду удивительную симметричность мира и мировых процессов. Их формула была принципиально асимметрична. От нуля она обращена в прошлое. И только в прошлое!
Иисус торжествовал,