- Брось. Это ты сейчас так говоришь.
- Весь поселок этот… люди его оставили. А эти… Угрюмовы… и нас хотят отсюда выжить. А почему?
- Да понятия я не имею, почему, - пожал плечами Артем. - А вообще-то, знаешь, может ты и права… Речка здешняя знаешь как называется? Кереть. Как полагают, от керевода произошло, рыболовной снасти - вепсы у финнов заимствовали. Но ведь у тех же финнов керст - это гроб. И древнерусское керста, кирста означает гроб, могила. В Олонецкой и Архангельской губернии до сих пор так говорят.
Уж такой он, Темка, умный! И все зря, - сокрушалась про себя Варвара, а вслух сказала:
- Вот видишь.
- Что - видишь? Шерстобитов сказал бы, что тут издревле имела место мощная аномальная зона, и это как-то в названии местности закрепилось. Вокруг таких мест всегда какие-то поверья складываются.
- Я и говорю.
- Лишнее подтверждение его теории. Теперь он не успокоится, пока пришельцев не отыщет. Хотя, если честно, я думаю, если бы они хотели, давно бы дали себя найти. Они, может, вообще давно уже тут окопались - притворяются людьми.
- Так просто не окопаешься, - резонно возразила Варвара, - документы нужны, справки, прописка…
- Кино, что ли, не смотришь? Документы у них в порядке. Обычных наших граждан документы - которых они убили… или к себе забрали. А сами приняли их облик. А если мы разгадаем их страшную тайну, нас уберут. И тоже своих вместо нас подставят.
- Хватит меня пугать, Темка, и так тошно!
- Но ведь логично, согласись. Видишь Катерину? Вот тебе и пришелец. А что? Живут они уединенно, на отшибе. Никто их близко не знает, никто подмены не заметит. Сама видишь, приезжих они сторонятся… Ты думаешь, она стирать идет? Это не таз с бельем у нее в руке, это радар. А белье так, для прикрытия.
- Ладно, - сердито сказала Варвара, - хватит дурака валять. Добрый день.
- День добрый, - тихонько отозвалась Катерина.
Она опустилась на колени, вывалив на мостки груду белья, выбрала оттуда простыню и, склонившись, стала полоскать ее в воде. Юбка облепила круглые ягодицы - Артем виновато отвел взгляд. Фигура ладная, крепкая, ничем не хуже, чем у эмансипированной дочери.
Выполоскав полотнище, женщина с неожиданной силой отжала его, бросила на мостки, взялась за следующее. Постепенно груда белья в тазу уменьшилась, а на мостках - увеличилась. Катерина распрямилась, держась ладонью за спину, отбросила со лба выбившуюся из-под платка светлую прядку.
- Намаялась… - пожаловалась она негромко скорее самой себе, чем им, - вот, в той же Чупе у баб машины эти стиральные - заложишь белье и гоняй чаи сколько хочешь. А тут - крутись без конца…
- Так вы бы в Чупу перебрались, - посочувствовала Варвара.
Та вздрогнула и, вновь упершись взглядом в мокрые доски, поспешно ответила:
- Нам и тут хорошо…
- Не скучно?
- Не, - отозвалась она, - летом скучать времени нет… огород, потом черника пойдет, брусника, клюква… Зимой вот, тоскливо немножко.
- Да уж.
- А что делать-то? Не хочет Иван в город. Чего, говорит, там не видел… вот, Альку удалось пристроить… так опять же, куда девке без глазу? Иван говорит, больше не пущу! А вы бы ехали отсюда… Тоска тут одна, ничего больше. И этот, который все с какими-то железками бегает, вы ему скажите - не Божеское это дело! К добру не приведет.
Она с силой выкрутила последнюю простыню, сгребла белье в охапку, кинула в таз, уперев его в крутое бедро и, придерживая рукой, направилась к сходням.
- Ты куда это смотришь? - поинтересовалась Варвара.
- Туда и смотрю, - честно ответил Артем. - Красивая, - вздохнул он тихонько. - А вон и отец Федор пожаловал. Ты гляди, это он ее караулит!
Федор сидел на берегу, на выброшенной на берег коряге - при виде Катерины он поднялся, отбросил окурок в траву и заступил ей дорогу.
- Слышь, баба, - сказал он хрипло, - кобель-то опять выл всю ночь кряду…
Катерина отчетливо вздрогнула, прижала к себе таз обеими руками, попыталась, было, обойти мужнина брата стороной, но тот вновь шагнул ей навстречу.
- Ну, чего молчишь? Сказать неча?
- А ты с Иваном поговори, - вздохнула Катерина, - он тебе и скажет.
- Че он скажет? Вон, Мишка прибег, глаза на лбу, пошептал Ваньке на ухо - и где твой Иван? Сидит, ружжо чистит… Оприкосила ты Ваньку, ведьма, нашла себе заступника… Жизнь ему поломала… И мне - через него.
- Что такое оприкосила? - шепотом спросила Варвара.
- Кажется, сглазила - так же тихо отозвался Артем.
- Водка тебе жизнь сломала, а не я, - вполне резонно возразила Катерина. - Дай пройти.
- Не будет тебе ходу. - Он схватил ее за плечо, и Варвара вздрогнула, словно сама ощутила хватку его корявых пальцев.
- Сказано, пусти, - в голосе Катерины появились странные звенящие нотки. - Пусти, не то пожалеешь.
- А ты мне не грози! - он, казалось, лишь сейчас заметил Варвару с Артемом. - Чего уставились?
- Оставьте ее в покое, - негромко сказал Артем.
- Ишь ты, - недобро усмехнулся Федор, - еще один заступник! Умеет их порода мару навести… Что старая, что молодая - вот суки знатливые! А ты ему расскажи, что тогда на меженник приключилось…
Женщина выронила таз, отчего белье рассыпалось по мокрой траве, прижала руку к губам.
- Все это павесть, Федя, - шепотом проговорила она, - наговоры одни…
- Слухи? Сколько домов в деревне было! Сколько семей? А ноне че? Устьяне кто жив, со страху разбежались, повсюду навь одна, живете одинако, света белого не видите, Ванька сам озверел, на брата родного бросаться стал, а она все - наговоры… Да я тебя, суку…
- Темка! - предупредила Варвара, но Артем уже поднялся и нелепо загребая ногами в больших, не по росту сапогах, оттеснил перепуганную Катерину и встал перед Федором.
- Пожалуйста, - сказал он неубедительно, - уймитесь. Вы ее пугаете.
Голос пролетел над темной водой и поник.
- А ты не лезь, щенок!
- Артем!
Он увидел занесенный над собой кулак, а больше ничего увидеть не успел. Варвара, вроде бы вскрикнула - или это кровь визжала у него в ушах, Федор вдруг оказался на земле, грудой нечистого тряпья, а он колотил, колотил в чужое лицо, потом в спину, слепо, механически, никак не мог остановиться…
- Уйми, - Катерина прижимала кулаки к губам, - да уйми же ты его!
- Артем, пожалуйста!
Он остановился с занесенной в воздухе рукой, на пол-ударе.
- Пойдем… пожалуйста, пойдем…
Варвара схватила его за локоть, потащила. Он дал себя увести, но шел, оборачиваясь. Федор никак не мог подняться, ворочался, что-то хрипел. Катерина собрала белье и, не оглядываясь, побежала к дому, оскальзываясь на мокрых сходнях.
- Он же пьяный, Артем… Зачем же ты так? Нельзя так.
Мало нам, тоскливо думала она - между собой передрались, так еще и с местными цапаемся. Анджей с ветеринаром петушиные бои устроили, а теперь и этот дурачок с катушек съехал. Как сказал бы Пудик, типичная переадресованная реакция - наверняка мечтал красиво дать в морду Анджею, вот и врезал!
Артем, наконец, разжал кулаки.
- Опять я сделал что-то не то? - спросил он тоскливо.
Варвара поджала губы.
- Да черт его знает. Может, они тебя теперь уважать будут - кто этих местных поймет?
Он вздохнул, виновато увел взгляд.
- Между прочим, - добавил ни с того ни с сего, - Кемереть у мари и чувашей - злой дух, или место где он обитает.
- Так кто прав? - отозвалась Варвара. - Ты чего, Бардакушка?
Бардак вылез из-под сходней. Вид у него был жалкий, хвост поджат.
- Что ж ты выл ночью? - Варвара потрепала серый загривок.
Бардак тяжело вздохнул, выскользнул из-под руки и затрусил прочь вдоль берега. Несколько раз он оглянулся, как бы приглашая следовать за ним, но потом, убедившись в непонятливости двуногих, пустился энергичной рысью и исчез из виду…
- Кемереть, значит? Послушай, а что он такое про Катерину говорил?
- Говорил, что она ведьма, - печально ответил Артем.