- Отец и старшая сестра, Германика, она целитель, - понял отец мои невнятные слова. - Сам бы я не справился, я же был еще студентом, а у меня сильные стороны - зелья и боевка, я в авроры собирался. Но, сама понимаешь, ни слова маме об этом. Да Джейн и не поверит.
- Ты ее так любил?
- Я и сейчас ее люблю, - честно ответил он. - Все, иди к своему Тому. Только, пожалуйста…
- Папа, я же сказала, что мы решили дождаться совершеннолетия, - перебила я. - Правда, целовались. Это ничего?
- Ничего, - улыбнулся отец и поманил меня к себе и обнял. - Ох и тягомотина будет с признанием тебя членом семьи…
- Уж я думаю! Еще и Том хочет после свадьбы мою фамилию взять. Материнскую-то ему не вернуть, верно? Ну вот…
- Пусть берет, жалко, что ли? Семья от такого зятя точно не откажется. Тем более, судя по твоим рассказам, волшебник он очень сильный.
- Не то слово, - вздохнула я, - такие слова ты мне говорить запретил. И меня постоянно дрессирует - то ему легилименция, то еще что, то зелья варить, то левитацией заниматься…
- Занимайся, Томми, - улыбнулся папа. - Главное, не убейтесь там и не попадитесь. А об остальном я позабочусь. Ну а война рано или поздно закончится, вернемся домой, и я вам покажу, что такое класс Мастера Зелий! Пускай официально у меня такого звания нет, но важна суть, а не регалии.
Я убежала наверх и вломилась к Тому.
- Что, отец отругал? - спросил он, оторвавшись от очередной книги.
- Да нет, наоборот. Он хотел рассказать мне ту историю и очень удивился, когда я сказала, что уже в курсе, - ответила я, плюхнувшись рядом. - Еще обещал познакомить с родней, когда пятый курс закончу. Разрешение на брак дал, ты ему нравишься. Просил не угробиться и не попадаться на авантюрах… Что еще? А! Рассказал о Выручай-комнате, помнишь, мы слышали, да не смогли разузнать, что это такое?
- Ну? - Том приподнялся на локте.
- Папа знает, как ее открыть, хотя у него не всё получалось. Но мы-то справимся, я думаю?
- Еще бы! - он просиял. - Ты хорошо все запомнила?
- Обижаешь!
- Тогда рассказывай…
* * *
На обратном пути мы попали под бомбежку. Нам еще повезло: снаряд угодил в локомотив, сошли с рельсов несколько вагонов, но мы уцелели. Том успел сдернуть меня с сиденья и закрыть собой, да еще прикрыть щитовыми чарами, так что нас даже не сильно побило падающими с полок чемоданами и не посекло выбитыми стеклами. А вот когда налет закончился и мы начали выбираться из-под обломков, Том приказал мне закрыть глаза и не смотреть по сторонам, как тогда, с василиском. Я послушалась и, видимо, не зря, потому что до сих пор не желаю представлять, обо что именно спотыкалась и как выглядели стонущие и кричащие люди. Наверно, мы могли бы им помочь - одному или двоим, исцеляющие чары мы пока толком не изучали, да и разрушение нам всегда давалось лучше, чем созидание, - но не помогли. Том одной рукой держал меня - и то и дело прикрывал мне ладонью и без того зажмуренные глаза, другой отбрасывал обломки и ругался сквозь зубы.
Мы все же выбрались, потом нас с остальными выжившими довезли на армейских грузовиках до Лондона. Мы даже не опоздали на Хогвартс-экспресс, хотя я чувствовала, что поездов мне хватило до конца жизни.
- Хотел бы я прекратить это раз и навсегда, - сказал Том сквозь зубы, глядя на пасторальный пейзаж за окном, в синее небо, не расчерченное бомбами.
- На это жизни человеческой не хватит, - отозвалась я.
- А я тебе уже говорил, что намерен добиться бессмертия. И я даже знаю, как. Нашел кое-что.
Я посмотрела на него внимательнее: Том не шутил. По нему, правда, сложно было сказать, когда он валяет дурака, а когда серьезен, но сейчас он явно не пытался меня разыграть.
- И что же это? - осторожно спросила я.
- Я вычитал в одной книге о крестражах, - сказал он. - Там было только упоминание, но суть я уловил: берется некий предмет, затем волшебник отделяет часть своей души и помещает в этот предмет. Нужен еще какой-то ритуал, ну да я найду описание… Главное, если волшебник умирает, с помощью крестража он может возродиться. Фактически это бессмертие.
- Фактически это смерть, - сказала я, подумав.
- Что ты несешь? - нахмурился Том.
- Как говорит бабушка Марта, кто-то несет в мир добро, кто-то разрушение, а я просто несу корзинку с продуктами, - буркнула я. - Том, это не доведет ни до чего хорошего. Ты сказал - нужно отделить часть души, так? А которую часть? Как ты определишь? В ней будет всего поровну или, например, там не окажется меня? Я же хоть немножко места там занимаю, а?
- Гм… - произнес он.
- А если наоборот, ты отделишь ту часть, где я есть, что останется здесь? Это ведь будешь уже не ты, - я почувствовала, что встала на правильный путь. - Или не совсем ты. Ты чего-то лишишься, даже если не почувствуешь сразу. Может, какой-то мелочи, вроде бы и ненужной, но ты детство вспомни: иногда потеряешь какую-нибудь чепуховину, хоть мелок цветной, и никак не можешь забыть. - Я помолчала и добавила: - Я так заколку потеряла, до сих пор помню. Дурацкая была, вечно расстегивалась, но мне ее дедушка подарил… а я то ли забыла ее где-то, то ли она свалилась, а я не заметила… Я объяснять не горазда, но, Том, не надо так. Если ты это сделаешь, - а ты сумеешь, конечно, даже не сомневаюсь, - я тебя потеряю. И ты себя потеряешь.
Том молча смотрел в окно.
- Но жизнь слишком короткая, - произнес он. - Я не успею сделать все, что хочу.
- Ищи другой способ, - сказала я. - Тебе же важно, чтобы жило тело, им и займись. А душу не трогай.
- Ну ладно, - нехотя согласился он, - придется заново изобретать философский камень. Фламмель, говорят, секретами не делится.
- А ты попроси, - улыбнулась я, - чем черт не шутит? Твоя целеустремленность вполне может ему понравиться!
- Эх, Томми, - вздохнул он и обнял меня за плечи. - Тут уж не знаешь, в какую сторону бросаться и за что хвататься вперед всего. Но… да, сперва нужно обеспечить будущее. А на жизнь я нам заработаю.
- Уж с голоду не умрем, - улыбнулась я.
* * *
Многие из наших однокурсников не вернулись с каникул, и оставалось только гадать: то ли родители оставили их дома либо отправили в более спокойные места, то ли им повезло меньше, чем нам с Томом. В Йоркшире-то на ферме было спокойно, но вот тот поезд я никогда не забуду! А те, кто оставался в Лондоне и пригородах, что сталось с ними?
- Не понимаю, - говорил Том, балансируя на парапете Астрономической башни. Я предпочитала не смотреть на его упражнения, просто держала под рукой метлу на случай, если мой чокнутый приятель все-таки не удержит равновесия и не сумеет полететь. - Нам постоянно твердят: цвет магического общества, надежда, будущее нации, юные волшебники… а потом берут и отсылают по домам! Логично же было запереть всех в школе, особенно магглорожденных… Чистокровных, я видел, по домам разбирали родители или домовики, или порт-ключи им присылали, полукровкам тоже, но вот магглорожденные - это же без шансов. Мы с тобой чудом живы остались, а окажись на моем месте кто другой, или будь ты одна, могла бы и не выжить. Даже не из-за бомб, просто… хоть чемодан бы на голову свалился - и готово. Ну или покалечилась бы.
- Том, я тебя уже раз двадцать поблагодарила за спасение моей никчемной жизни, - сказала я, не отрываясь от учебника. - Успокойся. О чем думают преподаватели, представления не имею, может, считают, что это естественный отбор в действии. Те, кто не выжил под маггловскими бомбами, великими волшебниками стать не смогут. Увы и ах.
- Кстати, - он спрыгнул на пол, - ты Уоррен видела?
- Ага, - улыбнулась я. - Едва узнала, от нее едва половина осталась!
- Ну ничего, она так хоть на девушку похожа, а не на тролля. Очки ей не идут, правда, ну да это мелочи. А кудри-то какие отрастила! - захихикал Том. - И от прыщей избавилась. Не иначе, все запасы зелий у медички выпила…
- Да ладно тебе издеваться, - фыркнула я, - она хоть рыдать перестала по любому поводу и даже вроде бы парня себе нашла, с Хаффлпаффа. Тоже очкарик, полукровка, ничего так, симпатичный.
- Н-да, добрым словом и пистолетом можно сделать куда больше, чем одним добрым словом, - припомнил Том фразу из американского фильма.
- Или одним пистолетом, - добавила я с намеком. У друга моего имелась неприятная склонность решать проблемы радикально. Например, Авадой - я была уверена, что он уже освоил все непростительные заклятия, только мне почему-то об этом не говорил. Может, думал, что я испугаюсь?
- Значит, в нашем тандеме ты будешь отвечать за добрые слова, а я - за пистолет, - хмыкнул он и потянулся. - С добротой у меня как-то не задалось.
- Я заметила. Эй, ты куда?
- Я отдохнул и сейчас испробую то, что придумал, - серьезно сказал Том и снова запрыгнул на парапет. - Подстрахуй, Томми!
Я мысленно застонала, но оседлала метлу, приняв стартовую позицию.
Том раскинул руки, вдохнул поглубже и шагнул с башни в пустоту…
Не держись я за метлу, схватилась бы за голову, но… Том не упал. Он будто бы по-прежнему стоял на парапете, только под ним была пропасть, а когда он повернул ко мне голову, лицо его светилось от восторга.
- Получилось, Томми! - прокричал он сквозь ветер, чуть наклонился вперед и скользнул в восходящем воздушном потоке, как очень большая черная птица - мантия развевалась, будто крылья.