1
Это было чудесное утро. От Авося все отстали, потому что готовились к большому летнему празднику. Когда происходит такое, то взрослым не до детей, и Авось сможет вдоволь поиграть. Правда, отец всё же успел пожурить мальчика.
- Авоська, - сказал он, - что ж ты всё со своими лодками возишься?
- Я? Я… вот, - мальчик покраснел и смущённо промямлил, - я вот что-то про ветер понял, отец.
- Про ветер? - с лёгкой укоризной улыбнулся предводитель охотников.
- Да! Если парус на ладье поставить не прямо, а вбок и сделать косым, как край берёзового листа, то даже встречный ветер будет гнать ладью. Можно ходить против ветра. Хочу смастерить…
- Так как же? Так не получится.
- Авось получится! Сейчас смастерю и увижу.
Мать с любовью посмотрела на мальчика, затем позвала играющую с деревянной куклой сестрёнку - девочке недавно сделали татуировку в укромном месте, между спиной и шеей, такую же, как у Авося. Голова куницы - родовой знак: лишь дети вождя имели право на такой. Собственно, татуированная голова куницы - вот и всё привилегии. А доставалось порой поболе, чем многим. Вот и сейчас отец чуть досадливо вздохнул и произнёс:
- Авось, род Куницы всегда жил в лесу. Мы охотники, а лес - наш отец. Да, мы убиваем зверей для пропитания и шкуры берём, но прежде просим прощения у духов животных. Мы дети леса, Авось.
- Я знаю, отец.
- И когда-нибудь ты станешь главой рода.
- Отец, у меня два старших брата, здоровья им. Они лучшие воины и охотники после… - мальчик ещё больше покраснел, - после тебя, отец.
- Хитёр ты, Авось, - произнёс отец, но больше укоризны в его взгляде не было.
И, воодушевившись, мальчик выпалил:
- Милы моему сердцу ладьи, отец! А ещё драккары варягов. Любо мне мир посмотреть.
- Да, и как же ты собираешься? - добродушно усмехнулся вождь. Он уже свыкся с фантазиями сына, во всём остальном мальчик был ладным и смекалистым. Но… было в нём что-то необычное. Такое же, как и в сестрёнке его - единственной девочке в семье вождя.
- Отец! Говорят, князь Олег берёт в дружину не только варягов.
- Князь Олег?! - Теперь уже отец расхохотался в полный голос. - В дружину варягов?!
- Да, отец, - сконфуженно ответил мальчик, но глаза его дерзко блеснули.
Вождь предпочёл этого не заметить и пояснил:
- Он берёт в дружину славных витязей, ратных воинов. Если только ты не такой.
- Я стану таким! Авось возьмут.
- Сын…
- А ещё говорят, что у хазар в услужении люди с чёрными лицами, как зола от костра…
- Что?!
- А у греков за морем - стольный град огромен, за день не пройти, а дома из камня-самоцвета и блестят пуще солнца!
- Авось… Да, сын, есть такой город - Царьградом зовётся. Ходили на него ратники. Ладно… иди, играй. Мы ещё поговорим и про варягов, и про греков.
В общем-то, никакой особой выволочки от отца Авось не получил. Более того, когда он взял свою лодку, чтобы бежать к реке, мать ему ободряюще улыбнулась. Авось в ответ помахал ей рукой. Выйдя за ограду частокола, Авось почему-то почувствовал необходимость обернуться. Словно что-то… Словно какое-то облачко набежало на солнышко. Но всё вроде бы было спокойно. Люди занимались своими делами, готовились к празднику - мирная деревня охотников, а за порогом лежит огромный мир.
Авось ещё раз помахал матери - она так и стояла у резного крыльца. Мама с маленькой сестрёнкой на руках. Такими Авось их и запомнит. Потому что поговорить с отцом "про варягов и про греков" ему уже не удастся.
Авось вышел к реке, весело катившей свои воды к бурным и опасным порогам. Мальчик разулыбался - хоть отец и назвал их "детьми леса", но в деревне говорили, что он, будучи юношей, оказался единственным, кто смог на спор прыгнуть в водопад и остаться невредимым. Сам отец об этом не рассказывал, словно было в этом событии что-то непристойное, неподобающее будущему воину и вождю народа охотников.
Выше по реке находился брод, и на нём очень хорошо бить острогой замешкавшуюся рыбу. Там, у брода, были купальни, и там женщины стирали белье.
Авось поставил свой кораблик на воду, ветерок дул с порогов, но с косым парусом опять что-то не вышло, и ладью прибило к берегу. Может, отец и прав, так ничего и не получится.
На другой стороне реки был запретный и сумрачный лес, простиравшийся до порогов и ещё дальше. До самого горизонта. Говорят, что там живёт Злая Баба. Всех мальчиков племени рано или поздно отцы отводят туда и оставляют одних. Когда-нибудь придёт черёд Авося. Говорят, что некоторые никогда не возвращаются. Ещё говорят, что Злая Баба живёт в тёмном тереме, и стоит он на границе страны мертвецов. Там она варит свой котёл, и в нём плавают человеческие тела. И что не терем это вовсе, а слепой курий бог, и прячет он во влажной тёмной земле свои птичьи лапы. И даже сам косматый бог Велес обходит это место стороной. И только Ярило может беспечно волочиться по запретному лесу. Много чего говорят. Но Авосю нравился Ярило. Почему-то он казался ему весёлым.
- О, Авось! Наш великий мореход, - услышал мальчик. - Из дружины самого Рюрика.
Ну вот, Незван пожаловал со своей ватагой великовозрастных шалопаев. Они уже были во тьме запретного леса, и многие бежали оттуда, как зайцы. Но, конечно, об этом они предпочитают не вспоминать.
- Да, Незванушка, рад я твоим словам, - смиренно согласился Авось, - но не преувеличивай. Незаслуженно ты меня считаешь таким старым, мудрым и опытным.
Незван несколько бестолково захлопал глазами, так и не сообразив, за кем осталось последнее слово. Его компания бессмысленно лыбилась, ожидая следующего слова своего вожака, и Незван заявил, указывая на другой берег:
- Там, в лесу, сила тёмная, Злая Баба. Чует свою еду. Знаешь, что у неё на ужин?
- Что? - Авось изобразил испуг.
- Мальчик белобрысый с его корабликом.
Ватага заржала. Авось вместе со всеми. Потом он спросил:
- А ты, Незван, откуда знаешь? Уже побывал, что ли, её едой?
Все снова заржали. Кроме Незвана. Тот побагровел, и Авось понял, что пора делать ноги.
- Ах, так! - взревел Незван и бросился на мальчика. Но Авось уже проворно вскарабкался по тонкому стволу дерева, повисшего над рекой. Грузный Незван подпрыгнул, но, не сумев ухватиться даже за ближайшую ветку, оставил свои попытки.
- Ладно, - сказал он Авосю. - Вот там она тебя и заберёт.
Потом взял кораблик и забросил его на середину реки, где ладью подхватил поток и понёс её к порогам.
- Вот и сиди там, - довольно заключил Незван. - А мы пойдём купаться.
Авось с грустью посмотрел на своё судёнышко, уносимое водами реки, и вдруг с самоубийственной смелостью сказал:
- Дурак ты, Незван.
Тот ухмыльнулся:
- За это мы с тобой отдельно разберёмся. Как споют твои друзья-варяги. - И Незван, изображая игру на арфе, вдруг заголосил высоким голосом: - Бу-у-ду-у-т бить! И б-у-у-дет много слёз.
Его ватага осталась довольна представлением. Незван восстановил своё верховенство. И позвал:
- Ладно, айда к бродам. Водичка хороша. А ты там сиди, сиди.
И они направились к бродам, а Авось снова с грустью вздохнул, глядя им вслед.
В этот момент быстрые тени уже скользили по сумрачному лесу, почти не производя звуков. Лишь тихий и тревожный шорох, похожий на еле различимое змеиное шипение.
Отец Авося поставил связку охотничьих копий у стены избы и посмотрел, как молоденькие девушки плетут венки из цветов. Да, для молодёжи сегодня тайная ночь…
Вождь вздохнул и, усмехнувшись, негромко пробубнил:
- Дружина варягов…
Потом его лицо несколько помрачнело. Он смотрел на ряд охотничьих луков у частокола. Эти луки, конечно, хороши на охоте, но разве могут они сравниться с огромными луками-убийцами древлян. И это очень верно, что совет принял сторону вождя и род Куницы перешёл под покровительство князя Олега.
Отец Авося направился в дом. Следовало забрать свой меч. Праздник праздником, а оружие всегда должно быть при вожде.