- Какого дьявола сделали вы этому вампиру, что он так вас полюбил?
- Понятия не имею. Может быть, дала ему удрать и не стала гнаться. Черт побери, Шоу, вы же знаете, что у этих мартовских зайцев логики нет.
- Мартовских зайцев, - повторил он.
- Ладно, серийных убийц. Мертвые или живые, они действуют по собственной логике. Для всех остальных она смысла не имеет, потому что мы не мартовские зайцы.
Он издал какой-то звук, который можно было принять за смех.
- Да, это точно. Мы - не они. В газетах и по телевизору говорили, что вы свалили много его шестерок.
- Мне помогли, с нами был наш СВАТ. И тоже потерял людей.
- Я видел статьи, но думал, честно говоря, что вы всю заслугу приписали себе и о полиции не говорите.
- Они вошли туда со мной. Рисковали жизнью, некоторые погибли. Это было плохо, и вряд ли я это забуду.
- Про вас говорят, что вы за пиар готовы под любого ле… - он закашлялся, заменив, очевидно, одно слово другим, - подстроиться.
Я даже засмеялась, что хороший признак. Меня даже не шокировало его заявление, ага!
- Я не гоняюсь за славой, шериф, а подстраиваться не согласна. Можете мне поверить, что внимания репортеров у меня больше, чем мне хотелось бы.
- Для женщины, которая не хочет внимания, у вас его чертовски много.
Я пожала плечами, сообразила, что он этого не видит.
- Я участвовала в расследовании жутких дел, шериф. Это привлекает репортеров.
- А еще вы красивая молодая женщина и у вас роман с мастером вашего города.
- Вам сказать спасибо за "красивую" до или после того, как объяснить, что моя личная жизнь - не ваше дело?
- Мое, если она мешает вашей работе.
- Подымите записи, шериф Шоу. После начала романа с Жан-Клодом я вампиров убила больше, чем до.
- Говорят, вы отказываетесь выполнять казни в морге.
- Потеряла вкус к протыканию колом связанных цепями и прикованных к каталкам.
- Но они же спят - или как там это у них называется?
- Не всегда. И можете мне поверить: первый раз, когда приходится смотреть в глаза приговоренному, молящему о пощаде… скажем так, что кол даже в опытной руке - орудие медленной смерти. А приговоренные умоляют и объясняются до самой последней секунды.
- Но они же что-то сделали такое, чем заслужили смерть?
- Не обязательно. Иногда они просто попадают в "закон трех нарушений" для вампиров. В нем записано, что каково бы ни было преступление, пусть и незначительное, но три рецидива - и на твою шкуру выписывается ордер на ликвидацию. А я не люблю убивать за кражу без применения насилия.
- Но кража, значит, крупная?
- Нет, шериф. Одну женщину казнили за кражу какой-то фигни дешевле тысячи долларов. У нее был диагноз клептомании еще до обращения в вампиры, и смерть ее от этой болезни не вылечила, хоть она и надеялась.
- И кто-то проткнул ей сердце за мелкую кражу?
- Кто-то проткнул.
- Закон не предоставляет права отказа от работы маршалам, занимающимся преступлениями с противоестественной подоплекой.
- Строго говоря, нет, но я просто не выполняю казней. Перестала еще до того, как истребители вампиров были включены в программу маршалов США.
- И вам позволяют?
- В общем, я нахожу понимание у начальства.
Понимание заключалось в том, что я не стану свидетелем со стороны родственников женщины, казненной за кражу в универмаге, если меня не станут заставлять убивать кого-то, кто никого не лишал жизни. Жизнь за жизнь - в этом я вижу смысл. Жизнь за побрякушки - смысла не вижу. И от этой женщины многие из нас отказались. В конце концов ее послали в Вашингтон Джеральду Мэллори, одному из первых охотников на вампиров, который еще жив. Он по-прежнему считает вампиров чудовищами, и потому без малейшего колебания ее заколол. Мэллори меня как-то пугает. Когда он глядит на вампира, любого вампира, есть что-то в его глазах безумное.
- Маршал, вы здесь?
- Да, шериф, простите. С вашей подачи задумалась о той магазинной воровке.
- В новостях передавали, что ее родственники подают в суд по поводу неправомерной смерти.
- Подают.
- Вы не из разговорчивых, маршал?
- Я говорю то, что должно быть сказано.
- Вы весьма молчаливы для женщины.
- А вам не нужны мои разговоры. Как я понимаю, вам нужно, чтобы я приехала в Вегас и сделала свою работу.
- Блейк, это западня. Поставленная конкретно на вас.
- Возможно. А послать мне голову вашего истребителя - более прямой угрозы быть уже не может.
- И вы все равно приедете?
Я встала, посмотрела на коробку, откуда таращилась на меня мертвая голова. Вид у нее был то ли удивленный, то ли сонный.
- Он прислал мне голову вашего истребителя вампиров. Прислал прямо мне в офис. Написал для меня послание кровью на стене, где убил троих ваших оперативников. Да, черт возьми, я приеду.
- Голос у вас злой.
Лучше злой, чем перепуганный, подумала я. Если я смогу поддерживать в себе ярость, может быть, удастся не дать вырасти страху. Потому что он уже свернулся у меня под ложечкой, замаячил в глубине разума черной тенью, готовой вырасти, если я ей это позволю.
- А вы бы не разозлились?
- Я бы перепугался.
Вот тут я осеклась. Копы никогда - или почти никогда - не говорят, что им страшно.
- Вы нарушаете правило, Шоу. Нельзя признаваться, когда боишься.
- Я просто хочу, чтобы вы знали, Блейк, во что лезете, только и всего.
- Чувствую, вам плохо пришлось.
- Я видал и больше мертвецов. Мне, черт возьми, случалось и больше людей терять под моей командой.
- Вы воевали?
- Воевал.
Я подождала, чтобы он назвал род войск, но он молчал.
- Где же вы бывали?
- Это секретная информация, в основном.
- Спецкоманды?
Это был полувопрос, полуутверждение.
- Да.
- Можно спросить, какого рода, или надо оставить тему, пока не услышала: "Если я вам скажу, мне придется вас убить на месте"?
Я попыталась пошутить, но Шоу юмора не принял.
- Шутите, значит. Раз вы на это способны, значит, до вас не дошло, что здесь творится.
- У вас трое убитых оперативников, один убитый и расчлененный истребитель вампиров. Это плохо, да. Но вы же не послали с маршалом всего трех оперативников? Значит, остальные члены группы сумели уйти.
- Они не сумели уйти, - ответил он, и от его интонации страх из черной ямы поднялся у меня внутри чуть выше.
- Но они не погибли, - сказала я. - По крайней мере так я вас поняла?
- Нет. В строгом смысле слова они не погибли.
- Тяжело ранены?
- И это тоже не так.
- Шоу, перестаньте ходить вокруг да около и скажите прямо.
- Семеро моих сотрудников в госпитале. На них ни царапины. Они просто лежат.
- Если ни царапины, почему они лежат и почему в госпитале?
- Они спят.
- Что?
- Вы слышали.
- В смысле, они в коме?
- Врачи говорят, что нет. Они спят. Просто мы не можем их разбудить.
- У врачей есть какие-нибудь зацепки?
- Единственное что-то похожее на это состояние наблюдалось у тех пациентов в двадцатых годах - которые заснули и не проснулись.
- А несколько лет назад сняли фильм про их пробуждение?
- Да, но оно тянулось недолго. И до сих пор неизвестно, чем эта форма сонной болезни отличается от нормы.
- И получается, что вся ваша группа подхватила эту сонную болезнь в разгар перестрелки?
- Вы меня спросили, что говорят врачи.
- Хорошо, теперь я спрашиваю, что скажете вы.
- Один из наших практиционеров утверждает, что это магия.
- Практиционеров? - переспросила я.
- У нас к каждой группе прикреплен человек с парапсихическими способностями, мы их так называем. Но я бы не стал называть их нашими ручными колдунами.
- Значит, оперативники и практиционеры.
- Да.
- То есть на пострадавших кто-то навел чары?
- Не знаю. Я знаю, что от всего этого разит парапсихологией, и когда кончаются объяснения, имеющие смысл, остаешься с тем, что есть.
- Когда вы исключите невозможное, то, что останется, как бы невероятно оно ни было, и будет истиной, - сказала я.
- Вы мне Шерлока Холмса цитируете? - возмутился он.
- Ага.
- Тогда вы не поняли, Блейк. Вы просто еще не поняли.
- О’кей, давайте тогда без обиняков. Моя реакция оказалась в чем-то не такой, как вы ожидали, поэтому вы убеждены, что я не понимаю всей серьезности положения. Вы - бывший спецназовец, то есть женщины для вас до настоящих работников не дотягивают. Вы меня назвали "красивой женщиной", и это тоже соответствует - большинство копов и военных женщин недооценивают. Но вы - спецназ; вы же не считаете, что среди военных другие дотягивают до вашего уровня? Или среди копов? Я - женщина, и смиритесь с этим. Я маленького роста и отлично убираю дом, с этим тоже смиритесь. Да, у меня роман с вампиром, мастером нашего города, и что? Никакого отношения это не имеет ни к моей работе, ни к тому, почему Витторио меня приглашает охотиться за ним в Вегасе.
- Отчего он бежал от вас в Сент-Луисе? Отчего не стал бежать здесь, когда знал, что мы за ним идем? Отчего устроил засаду моим людям, а не вашим?
- Может быть, он не может себе позволить снова потерять столько вампиров. Или просто решил сделать ваш город своим последним оплотом.
- Гребаное наше везенье.
- Ага.