ГЛАВА 18
На дорогу к острову ушло часа четыре.
Вороной застоялся за три дня и, поначалу разогревшись, то и дело сам переходил с рыси в кентер. Но через час пути конь размялся и оставшийся отрезок преодолел где на рысях, а где и шагом. Ничего не скажешь, разбирался покойный Торвальд в лошадях. Хорошо утрамбованная грунтовая дорога петляла метрах в сорока-пятидесяти от берега реки, повторяя все ее изгибы. Местами путь пролегал через придорожные лесочки, примерно в двух часах езды от пригорода попалась пара деревенек и одна таверна. В таких местах было пооживленней: то кто-то работает в поле, то сено или дрова везет. В общем, жизнь била ключом, а мне как бы она не долбанула по голове.
Перед развилкой, отмеченной на карте, мне встретился целый торговый обоз, не иначе несколько торговцев объединились в пути и направлялись теперь на ярмарку торговой недели. Помимо купцов и их работников, поголовно вооруженных, у обоза была еще и охрана из шести оружных и доспешных воинов. Эти настороженно покосились на меня, и их взгляды сверлили мне спину до тех пор, пока меня не скрыл поворот дороги. Серьезные дядечки! Вот так дернешься - неправильно поймут, и заработаешь в затылок болт, оттащат в лес, а там сгниют останки в глуши, и гуд-бай. Надо будет по возвращении съездить посмотреть, что это за ярмарка такая.
Доехав до развилки, я остановился и осмотрелся. Вполне подходящее место для привала. Навес под жердями, прикрытыми сверху слежавшимся и потемневшим от времени сеном, коновязь на три-четыре лошади и несколько кострищ. Привязав коня, отпустил подпругу и сыпанул ему овса. А попить дам позже, мне все равно спускаться к реке. Конь - это не машина, напоишь разгоряченного коня, и нет у тебя больше средства передвижения. Это правило нам еще на ипподроме втолковали. Если верить карте, то вот эта малохоженая и не наезженная дорога выведет меня к рыбацкой деревушке на берегу Гонты.
Достав из седельной сумки сверток с копченым мясом и хлебом, а из другой баклажку с квасом, перекусил. "Эх, благодать какая", - подумалось мне. В прореженной топорами путешественников роще пели птицы, ярко светило солнце, а со стороны берега тянуло прохладой и запахами реки. Сейчас бы скинуть тяжко давящую на плечи броню и искупаться, но не получится. Цигель-цигель-ай-лю-лю, время поджимает. Паутинник, конечно, цветет ночью, но с островом и царящей там обстановкой желательно ознакомиться днем. Если там что-то есть, то оно меня ночью в незнакомой местности загоняет. К тому же днем нежить намного слабее, если это, конечно, она. Пока жил у Мика, я проштудировал имеющуюся у него по этому вопросу литературу и охренел. Одних разновидностей живых мертвецов было около пяти или шести. От скелета, живущего магической подпиткой и ужасом жертв, до зомби, пожирающего любого теплокровного и за счет этого восстанавливающего свою псевдоплоть. А еще есть исключения из правил. Любой случай неупокоенности хоть чуть-чуть, но выбивался из общей статистики. Если же человек при жизни был магом и незаурядной личностью, то от такой разновидности мертвецов можно ожидать чего угодно, и это самая опасная нежить. Весь мой авантюризм и задумка базировались на том, что если там и есть мертвецы, то они, как правило, медлительны, да и меч у меня против них есть.
"Ну что, пора и в путь", - подумал я, с сожалением убирая остатки пищи и затягивая подпругу. Хочешь не хочешь, а надо ехать, раз надумал, то вперед. Спустившись по дороге, идущей под уклон, к реке, я напоил коня и тронулся дальше. Река здесь разливалась довольно широко, метров двести пятьдесят будет, а впереди еще шире. И там же был остров. Чем ближе я подъезжал, тем явственней ощущал на этом клочке суши что-то знакомое. Словно тут было место силы богини, но какое-то заглушенное, что ли. Непонятно, как такое вообще возможно? Остановился напротив островка и стал просеивать его в магическом спектре, но его словно бы затягивало серой пеленой, и я так ничего и не высмотрел. Вокруг были какие-то проблески и многоцветие силы, а там ничего. Впервые никогда не подводившее меня прежде магическое зрение не смогло пробиться сквозь эту муть. А так посмотришь: обычный островок посреди реки, метров сорок в ширину и сто - сто тридцать в длину, одна оконечность до середины усеяна большими камнями и выступающими из земли скалами, другая вся обильно заросла деревьями, кустами и камышами по берегу. И никакой живности, в то время как за спиной я слышал птичье пение. Ничего я здесь не высмотрю, надо ехать к рыбачьему хутору, брать лодку. Там на месте разберусь.
"Деревня - это громко сказано", - решил я, насчитав четыре дома и лодочный сарай, когда, проехав с полкилометра, нашел хутор. Подъехал ближе, все еще хуже, чем я думал: три дома заброшены, окна и двери заколочены, хозпостройки разломаны, и их уже начали растаскивать. Только один дом выглядел как жилой, да возле лодочного сарая копошился кто-то. Я приблизился и увидел немолодого мужика. Он конопатил швы на перевернутой вверх дном лодке. Услышав звон трензелей, поднял морщинистое лицо и, подслеповато прищурившись, спросил дребезжащим голосом:
- Кто вы? И что вам надо от старого рыбака Тигга? У меня ничего нет.
- Мне бы лодку на время, я заплачу, коня в залог оставлю. Если не верну лодку, тебе останется. Сколько стоит взять лодку на сутки? Тем более у тебя их три. - И я кивнул на стоящие в сарае лодки.
- Уж не на остров ли этот проклятый ты собрался, парень? Не советую. Священник городской лет десять назад подбил наших рыбаков отвезти его туда, и с тех пор я никого из них не видел. Сгинули, и сын мой с ними поплыл. Проклятое место, а в прошлом году приехали воины барона, забрали две лодки и тоже запропали: ни лодок, ни их. Приехали потом люди от барона и забрали лошадей ихних. Соседи пожитки свои собрали да и съехали из этих мест. Это ихние лодки, я все по привычке поддерживаю их в нормальном состоянии. Если надо, бери, ты-то хоть спрашиваешь, а баронские воины, те просто забрали. Так куда тебе надо, парень? Может, я тебя отвезу, а потом заберу? - спросил меня рыбак.
- Лучше я лодку возьму. А надо мне на тот берег в низовьях реки, за островом. Так я коня у тебя оставлю? - осведомился я у Тигга.
- Оставляй, там за домом конюшня, - показал он на свою хибару.
Расседлав коня и определив его в денник, задал ему охапку нарванной тут же во дворе травы. И попросив мужика позже напоить его и задать ему овса, забрал мешок с шлемом и арбалетом. Вытолкал по бревнам в воду самую маленькую из лодок. Было видно, что Тигг за ними следил, но из сарая не выкатывал. Держась вдоль берега, я мерно греб веслами и, почти достигнув острова, достал шлем и арбалет с болтами. Из заклятий приготовил воздушный пресс, а из изменения - ускорение реакции. Хрен его знает, что там есть. А то, что есть, - это точно тишина и запах… Запах разложения и тлена, вот что принес подувший со стороны острова ветер. По спине побежали мурашки, нехорошее предчувствие сжало сердце. Несколько гребков, и лодка, с шуршанием раздвинув камыши, уткнулась в берег, я причалил со стороны деревьев. В скалах я мог и не пробраться, настолько там все было завалено. Встав во весь рост в лодке, я прислушивался и рассматривал видимую мне часть острова. Жутко, тихо, и запах тлена усилился, но никого не видно. Странно, мертвяки, по описаниям, отличались полной тупостью. Может, здесь и нет ничего?
Постояв так еще минут пять и стараясь не шуметь, я ступил на берег. Обследовав жидкую полосу прибрежных камышей, нашел три сгнивших и затопленных остова лодок. Еще одна, подтопленная, была относительно целая, скорее всего, вода в нее попала во время дождей. Магическое зрение отказало напрочь, так что я им и не пользовался. Но, несмотря на то что магические каналы я не видел, у меня сложилось четкое ощущение того, что там впереди, в скалах, есть источник силы Великой Матери. Только словно бы притушенный и потому недостижимый. Жуть и непонятная сила, царящие на острове, подталкивали делать отсюда ноги, а обязанность посвященного и любопытство, наоборот, твердили: "Посмотри, проверь". Последнее победило, и, плюнув на все, я крадучись вступил под деревья. Прошел до середины острова - никого… А вони прибавилось, возможно, попадись мне сейчас паутинник, и я бы не пошел дальше, но его не было. А значит, я не достиг ни одной из поставленных перед собой целей. Тогда зачем было переться в такую даль?
Дальше путь был один: между камней вилось некое подобие тропинки, и, потоптавшись, я вошел в каменный мешок. Но перед этим применил изменение на реакцию и запитал силой заклинание воздушного пресса. Ощущение опасности усилилось, и появилось чувство сверлящего спину враждебного взгляда, так что хрен с ней, потерянной силой, лучше быть готовым ко всему. Как только я прошел метров десять, позади звякнуло железо. Резко обернувшись, я увидел отрезавших мне обратный путь мертвецов. И это были не тупые зомбаки, точнее, это все-таки были мертвяки, но слишком уж они сноровисто и умно поступили, а это неправильно. Самые свежие и шустрые - пять мертвых воинов в изорванных кольчугах, при оружии, с различными повреждениями на телах. И эти повреждения были затянуты какой-то черной шевелящейся гадостью. А это говорило о том, что они в свое время уже отведали человеченки, хреново… Эти шустрики шли в центре, а со стороны берегов дерганой походкой надвигались еще семеро, уже не первой свежести. "Загоняют в тупик", - промелькнула мысль. Выхватив меч, я влил еще силы в заклятие. У меня есть только одна попытка. Если загонят, то задавят числом и массой. К тому же я осознал, что меня не просто так загоняют. Есть что-то пострашнее этой нещадно смердящей мертвечины. Трупы сомкнули кольцо. И то, что они сделали это более или менее организованно, говорило за то, что позади ждет кукловод. "Не дождешься, хрен тебе в зубы". Направив на эту надвигающуюся толпу меч, я произнес ключ:
- Виэрдо-иррио-ассэ.