- Так… - снова заговорила хозяйка, - сначала часовое представление, потом час отдыха, пока мы подаем еду, и под конец еще один получасовой выход. Согласны?
- Разумная тактика, - признал я. - Нечто подобное Наполеон применял в Катр-Бра.
Пусть тихо и неуверенно, но Барбара все-таки рассмеялась.
- Мы с Джеймсом шоу не увидим, - с неподдельным сожалением в голосе проговорила она. - Увы, и за кулисами работы хватает: кое-кто из друзей Питера собрался у нас ночевать. Надеюсь, хоть к последнему выходу смогу вырваться. Если нет, увидимся в перерыве.
Заговорщицки улыбнувшись, хозяйка удалилась, оставив меня наедине с публикой.
Присматриваясь к будущим зрителям, я внимательно оглядел гостиную. Вокруг Питера собралась группа избранных, оглашавшая комнату истошными криками. Остальные, то есть серость и посредственность, сбившись в три-четыре кучки, жались по углам и периодически старались примкнуть к избранным. Получалось некое подобие клеточного деления, только наоборот. Две группы и сводный брат Себастьян.
Заметить его было несложно, а окончательное опознание я произвел, когда раскладывал стол и готовился к первому фокусу. У мальчишки белокурые, как у матери, волосы, кожа еще бледнее, а водянистые голубые глаза создают впечатление, что его нарисовали пастелью, а потом решили стереть. На вид Себастьян куда ниже и субтильнее Питера. Интересно, дело в том, что он моложе? Трудно сказать - унылая поза, вероятно, скрадывала пару сантиметров. Себастьяна не брали в шумную компанию избранных: именинник терпел его, стиснув зубы, а дружки даже не скрывали презрения, Себастьян не понимал их шуток и, похоже, мечтал оказаться в любом другом месте, хоть со своим настоящим отцом во время запарки на работе.
Когда я, захлопав в ладоши, объявил, что через две минуты будут фокусы, Себастьян и остаток арьергарда пристроились сразу за Питером, то есть в мертвой зоне, где никому стоять не хотелось.
Потом началось представление, и у меня появились заботы поважнее, чем следить за сводными братьями.
Я неплохой фокусник. Благодаря этому и ухитрялся платить за колледж, а в пике формы способен на относительно великие свершения. Сейчас пика не наблюдалось, но в арсенале еще остались отдельные эффектные трюки - упрощенные версии интересных фокусов, которые я изучал в бурной юности. Часы одного мальчишки таинственным образом переместились из сумки в карман его соседа. Чей-то мобильник парил по гостиной, а Питер и "элита" в первом ряду махали руками, пытаясь запутать веревки, которые, как им казалось, я использовал. Изрезав секатором колоду карт, я собрал ее снова, а сверху положил восьмерку, которую предварительно выбрал и подписал именинник.
Я старался вовсю, от усталости с ног валился, а Питер, сложив руки на груди, стоял посреди комнаты и смотрел на меня со сводящим скулы презрением. Он явно решил, что восхищение дурацкими малышовыми забавами уронит его в глазах сверстников. А раз этого боялся Питер, то авангард - и подавно.
Безоговорочно следуя его примеру, они, так сказать, голосовали всем блоком, чему я никак не мог воспрепятствовать.
Единственный, кого заинтересовало мое представление, - это Себастьян. Хотя, возможно, терять ему было меньше, чем остальным, вот он и мог наслаждаться фокусами без оглядки на то, что скажут другие. Однако неприятности себе все-таки заработал. Когда, закончив трюк с картами, я показал Питеру выбранную им восьмерку бубен в целости и сохранности, Себастьян, явно восхищенный эффектным финалом, захлопал в полупрозрачные ладоши.
Едва сообразив, что никто больше не хлопает, мальчишка остановился. Увы, сделанного не вернешь, а он на несколько секунд пренебрег въевшимися, как мне казалось, под кожу правилами маскировки и самосохранения. Раздраженный Питер двинул локтем, и раздалось негромкое "ш-ш-ш!": Себастьян задохнулся и, обхватив себя руками, сложился пополам. Выпрямиться ему удалось лишь через несколько минут, тогда и послышалось приглушенное рычание Питера: "Ты, дебил! У него две колоды! Тоже мне фокус!".
Этот коротенький эпизод поведал о многом: целую историю об эмоциональном подавлении и вошедшей в систему грубости. Может показаться, банальному тычку под ребра придается несоизмеримо большое значение, но я сам младший брат, так что подобная муштра мне знакома. А еще я знал об имениннике нечто, о чем его гости даже не догадывались.
Я быстренько привел в порядок свои мысли. Злиться совершенно ни к чему. До перерыва на холодное пиво еще минут двадцать. Про запас имелся классный фокус, который я планировал показать в заключительной части, но какого черта! Живем-то только раз, как, несмотря на доказательства обратного, продолжают говорить люди.
Я расправил плечи, вытянул руки в стороны, разгладил манжеты - получилась пантомима под названием "Подготовка к следующему номеру", нужная главным образом для того, чтобы отвести стрелы от Себастьяна. Вышло удачно: взгляды присутствующих повернулись ко мне.
- Смотрите внимательно! - велел я и, достав из чемодана новый реквизит, поставил его на стол. - Обычная коробка от сухого завтрака. Вы такое едите? Я тоже нет! Однажды попробовал, так меня чуть мультяшный тигр не загрыз! - На лицах двадцати стоящих передо мной мальчишек ни капли сострадания. - В этой коробке ничего особенного: ни фальшивых стенок, ни двойного дна… - Я крутил ее и так, и эдак, щелкнул большим пальцем, чтобы получилось характерное звонкое "бом!", а потом открыл перед Питером, предлагая заглянуть внутрь. Тот закатил глаза, не в силах поверить, что его просят участвовать в таком балагане, а потом махнул рукой: пустая, мол, пустая, только отстань.
- Да какая разница! - презрительно фыркнул он, и дружки подобострастно рассмеялись. Питер был достаточно популярен, чтобы обеспечить себе шумную поддержку вне зависимости от того, хихикал он или с шумом выпускал изо рта воздух. Такт у него, судя по всему, врожденный, года три-четыре - и превратится в первостатейного ублюдка.
Если, конечно, однажды утром не отправится по дороге в Дамаск, а ему навстречу на огромной скорости не покатится что-то большое.
- В-вот! - Я продемонстрировал коробку всем собравшимся. - Пустая! Кому она нужна? Таким самое место на свалке! - Положив коробку на пол отрытым концом вниз, я наступил на нее, сделав плоской.
В ответ удивленное хмыканье и неуверенное переступание с ноги на ногу - дети подались вперед хотя бы ради того, чтобы убедиться, насколько основательно истоптана коробка. Я старался. Иначе просто нельзя. Подобно госпоже в садомазохистских отношениях, я понял: чем ожесточеннее топаешь, тем лучше конечный результат.
Когда коробка превратилась в блин, я поднял ее и помахал: вон, мол, какая плоская.
- Прежде чем выбрасывать, - начал я, окидывая бесстрастные лица строгим учительским взглядом, - следует проверить коробку на наличие биологических опасностей. Есть желающие? Кто-нибудь в будущем мечтает стать инспектором по охране окружающей среды?
Повисла неловкая пауза. Наконец, кто-то из стоящих рядом с именинником подлиз пожал плечами и сделал шаг вперед. Я чуть посторонился, приветствуя его на импровизированной сцене: другими словами, между кожаным креслом с откидывающейся спинкой и буфетом на колесиках.
- Аплодисменты добровольцу! - предложил я. Вместо этого собравшиеся подняли мальчишку на смех: что ж, так и познаются друзья.
Несколько тщательно отработанных движений - и я расправил коробку. Теперь самая трудная часть фокуса, поэтому лицо лучше держать постным, как суп в школьной столовой. Доброволец потянулся к коробке, а я, поймав его руку, перевернул ладонью вверх.
- То же самое другой рукой, - попросил я. - Сложи в форме чаши. Verstehen Sie "чаша"? Вот так… Молодец! Умница! Ну, счастливо, никто ведь не знает, чем все кончится…
Я перевернул коробку, и в импровизированную чашу из сплетенных пальцев шлепнулась большая бурая крыса. Зажурчав, словно проткнутый гидростатический матрас, испытуемый отскочил назад. Ладони судорожно разошлись, но я успел поймать крысу, не дав ей упасть на пол.
Крысу я хорошо знал, поэтому и добавил к фокусу изящный штрих: поглаживая кончиком большого пальца ее соски, заставил изогнуть спину и широко разинуть пасть. Стоило помахать зверьком перед лицами детишек, как по "элитному ряду" прокатилась волна испуганного ропота. Естественно, это был не угрожающий оскал, скорее: "Еще, большой мальчик, хочу еще!", но кто в нежном возрасте способен узнать выражение иступленного экстаза? И уж тем более мальчишки не догадались, что я бросил Рону в коробку, когда возвращал ее из "блина" в нормальное состояние.
Поклон, а потом бурные продолжительные аплодисменты благодарных зрителей. Аплодисментам я бы очень обрадовался… Увы, Питер сидел, как памятник Терпению, а доброволец, у которого явно поубавилось мужества, уныло поплелся на свое место.
Я снова вспомнил о дороге в Дамаск и, уступив самым низменным побуждениям, полез за фотоаппаратом.
Никогда бы не подумал, что взрослый мужчина может зарабатывать на жизнь фокусами. Уточню сразу: идею подбросила Пен. Почему Памела Элиза Бракнер превратилась в Пен, а не в Пэм, совершенно непонятно, тем не менее она моя давняя подруга и по совместительству законная владелица крысы Роны. А еще в настоящий момент она моя квартирная хозяйка. Такой участи не пожелаешь даже бешеной собаке, но я очень рад, что она выпала тому, кто мне искренне симпатизирует. Столько проблем решаются сами собой!