Я нахмурился:
— А что с ней случилось?
— Я знаю только, что должна была начать свои выступления в сентябре, но Эд позвонил мне и попросил приступить на две недели раньше.
— Эд Грей?
— Да, босс.
— Я его знаю. Когда это было, Чарли?
— Вчера.
Меня словно током ударило.
— Вчера, а? Где же Пэйджин теперь?
— Не знаю. Мне никто ничего не говорил, только то, что я должна приступить к работе.
Это было очень странно. Каждая девушка, было мне известно, за свои выступления получала пять грандов [5] — не семечки. Что же случилось с Пэйджин, почему она внезапно прекратила выступления? Я сказал Чарли:
— Скоро, возможно завтра вечером, я буду в Лас-Вегасе. Если вы что-нибудь узнаете о Пэйджин, не откажите в любезности сообщить мне.
— Может быть, что-нибудь и услышу, а может — нет. Поспрашивать у девушек?
— Нет! Ни в коем случае не высовывайтесь. Это может быть — и тут я вполне серьезен — очень опасным. Как только я туда приеду, я поговорю с вами. О'кей?
— Хорошо. Ну, пока.
Я положил трубку и стал думать об Эде Грее. Он, разумеется, был гангстер. Но в настоящее время стал уважаемым гражданином; дни, когда он лично лупцевал своих сограждан, ушли в прошлое. Сегодня он — улыбающийся, богатый, носящий смокинг. Он был владельцем — по крайней мере, на бумаге — казино «Алжир» и, как я знал, превратил его в маленький монетный двор, ковал деньги. И еще я вспомнил, что на Гавайях был принадлежащий ему ночной клуб.
Я решил подумать над всем этим попозже и стал готовиться к визиту к Сью Мэйфэйр — Блэкки. Прежде чем выйти из квартиры, я бросил взгляд на фото Блэкки в сентябрьских номерах журнала. Я сказал «номерах», так оно и было: в первом и последнем номерах «В-а-а-у!». В первом номере она была снята на зеленой, поросшей кустарником поляне, глядя на маленький серебряный ручеек, журчащий по склону. Одну ногу она вытянула, как будто пробуя пальцами казавшуюся холодной воду в ручье. Она немного наклонилась в одну сторону, чтобы сохранить равновесие.
Год спустя она позировала на фото у того же самого ручейка в той же самой позе, только снимок был сделан с другой стороны, она была лицом к камере. Вида спереди мисс Блэкки Мэйфэйр было вполне достаточно, чтобы за конфискацию этого номера высказались все — от местных полицейских до сенаторов в Вашингтоне Остановили карательные действия крайне хитро помещенные на фото несколько зеленых листьев.
Блэкки конечно же была красоткой. Роскошная фигура, но с лицом парижского гамена, всегда готового весело улыбнуться, и пушистые коричневые волосы Она казалась свежей и здоровой, счастливой и свободной, словно была частью этой поляны с зелеными листьями и серебряным ручейком.
Я взглянул на часы, положил в карман пиджака цветную фотографию, сделанную Уэббом, и пошел на выход из отеля. Пока я шел к машине, я внимательно смотрел по сторонам, но на этот раз в меня никто не стрелял. Я нажал на газ и направился к Блэкки.
Она жила в большом доме на бульваре Сансет. На лифте я поднялся на нужный этаж и позвонил. Было ровно восемь.
Она открыла дверь и улыбнулась:
— Привет Вы, наверное, Скотт.
— Точно. Очень признателен вам за приглашение.
— Это для меня удовольствие. Ну ты и бугай, а? — Она смерила меня взглядом с ног до головы и сказала:
— Входи, Шелл.
Блэкки была ниже ростом, чем я себе представлял, но выглядела она и двигалась удивительно эротично. На ней были выцветшие голубые джинсы и старый шерстяной свитер толстой вязки, который от неоднократной стирки здорово сел и туго обтягивал ее высокую грудь и стройную талию. Она выглядела свежей и чистенькой, как после стирки, но у нее ничего не село. Волосы у нее были черные, а не коричневые, как на фотографиях, которые я видел, довольно коротко остриженные, по-прежнему слегка вьющиеся.