Рэйвен посмотрела на Десмонда, а потом на меня:
— Ради Бога, о чем это вы двое толкуете?
Десмонд отрывисто спросил:
— Что-нибудь еще, Скотт?
Это был самый вежливый вариант невысказанного:
«Катился бы ты отсюда к чертовой матери, парень!»
— Думаю, что пока все. Спасибо за информацию.
— Не хотите ли искупаться? — спросила меня Рэйвен.
Я улыбнулся.
— К сожалению, я не прихватил с собой плавки, — с иронией ответил я.
— Ах, какая жалость.
Я встал. Десмонд пожал мне руку и просил заходить, если он сможет быть чем-нибудь еще полезен. Рэйвен грациозно поднялась, подошла к краю бассейна и наклонилась вперед. Потом легонько подпрыгнула и нырнула в воду.
Когда она наклонилась вперед, я сам чуть не подпрыгнул. В этот момент я бы дорого дал за то, чтобы на ней не было купальника. А вы вовсе не о том подумали. По крайней мере, не вполне о том. Черт возьми, а вдруг Десмонд врал?
Я прошел через патао и вышел из дома к своей машине, думая о том, что хоть маленького прогресса, но я добился. Теперь, когда я подумаю о Рэйвен Мак-Кенне — Декабре, я увижу черные волосы и черные глаза, черный купальник, ну и так далее.
Это ли не прогресс?
Глава 5
К семи часам вечера я обегал немало мест, но не продвинулся в поисках моей девушки.
В международном аэропорту Лос-Анджелеса не оказалось никого, кто помнил бы Уэбли Олдена и его жену. Мне удалось поговорить со стюардессой рейса, которым они прилетели из Гонолулу в Лос-Анджелес; она смутно помнила Уэбба, летевшего вместе с какой-то женщиной. Однако женщину она практически не помнила и не могла описать ее внешность. С удовлетворением я установил, что в окрестные морги и больницы не поступал труп молодой девушки. Вернувшись домой, я снова попытался связаться по телефону с девушками из «В-а-а-у!».
Лишь одна из двенадцати жила на Гавайях, поэтому первой, кому я позвонил, была Лоана Калеоха, живущая в Гонолулу. Мне по ее номеру никто не ответил, но до некоторых девушек мне удалось дозвониться. Одна из них, Эвелина Йене, уже два года была замужем, что позволяло ее исключить из списка. Я еще кое-что проверил и точно установил, что последние полтора месяца она не выезжала из Мичигана. Она определенно не была на Гавайях и не выходила замуж за Уэбба, поэтому в своем списке я зачеркнул имя Ева — Ноябрь.
Кэндис Смолл, она же Мисс Июнь, работала манекенщицей в большом магазине дамской одежды на Голливудском бульваре и последние три недели ежедневно была на работе, так что я ее тоже вычеркнул.
Сью Мэйфэйр, Мисс Сентябрь, жила в Голливуде. Я позвонил ей, и она оказалась дома. Голос ее звучал очень приятно, она сказала, что имя Сью ей не нравится, и попросила называть ее Блэкки. Я не спорил, но и не сказал, почему я ей звоню. Сказал, что просто хотел бы поговорить с ней. Она пригласила меня зайти к ней часов в восемь.
— Отлично, — сказал я, — в восемь.
Я уже знал, что мисс Октябрь, Жанетта Дюре, сегодня начинает выступать в ночном клубе «Паризьенн» — небольшом интимном заведении со стриптизом, которое находилось всего в миле от того места, где жила Блэкки. Первое шоу начиналось в девять вечера, так что я мог зайти к Блэкки и после этого успеть на выступление Жанетты.
Мало-помалу, думал я, я до нее доберусь; нужно только открывать один краник за другим и работать, работать, без устали работать.
Я позвонил Мисс Июль, Пэйджин Пэйдж, в казино «Алжир» и попросил к телефону "девушку из «В-а-а-у!» — этим титулом они награждались на тот месяц, что жили и выступали в казино. Через пару минут мягкий голос произнес:
— Хэлло?
— Мисс Пэйдж?
— Нет, это Чарли. А кто это говорит?
— Шелл Скотт. Но... Чарли?
— Это уменьшительное имя, а полное — Чарлина, Чарлина Лэйвел.
— Но, насколько мне известно, в этом месяце в «Алжире» выступает Пэйджин Пэйдж?
— Да, но мне пришлось ее заменить.