Покачав головой, она потупилась, скрыв улыбку за упавшими на ее лицо кудрями.
Было странно наблюдать их рядом, зная то, что я узнал лишь сейчас – об их прошлой близости. У Джея всегда была манера окидывать красоток жадным взглядом, но вместо того, чтобы оскорбляться, большинство женщин находили эту манеру простительной и даже милой, поскольку сквозило в ней явное мальчишество. Но на этот раз взгляд его выражал и нечто иное – потаенную грусть, которой раньше, насколько мне это было известно, за ним не водилось, грусть с оттенком глубокой усталости и смирения, когда он глядел на моего партнера.
Она тоже, по‑видимому, заметила это, и губы ее исказила странная гримаса.
– Вы в порядке? – спросила она.
Джей оторвался от стены:
– Я? В полнейшем.
– Мистер Меррием, – сказал дежурный, обращаясь к поручителю, – вам тоже следует расписаться – вот здесь и здесь.
Мистер Меррием был немолод, одет в желтоватый костюм‑тройку с претензией на изысканность южанина, однако в речи его я распознал следы нью‑джерсийского говорка.
– С превеликим удовольствием, – сказал он, и Джей закатил глаза.
Они подписали документы, Джей сгреб последние из своих перстней и помятый шелковый галстук, сунул перстни в карман, галстуком же он небрежно подвязал белый ворот рубашки.
Мы вышли и встали на парковке, ожидая, пока полицейский пригонит автомобиль Джея, стоявший с противоположной стороны здания.
– Они вам позволили самому сюда приехать? – удивилась Энджи.
Джей потянул ноздрями вечернюю сырость.
– Они тут сама любезность. Вначале допросили меня прямо в мотеле, а потом старый коп вежливейшим образом осведомился, не буду ли я так любезен проследовать в отделение и ответить еще на ряд вопросов. Он даже сказал: «Если бы у вас нашлось на это время, сэр, мы были бы вам весьма благодарны», но на самом‑то деле это вовсе не было просьбой, как вы можете догадаться.
Меррием сунул Джею в руку визитку:
– Если вам когда‑нибудь опять понадобится моя помощь, сэр, то я к вашим услугам, если только это...
– Конечно. – Джей выхватил у него визитку и, отвернувшись, стал разглядывать туманно‑голубые дрожащие круги света вокруг желтых уличных фонарей, окаймлявших стоянку.
Меррием подал руку мне, затем – Энджи и пошел шаркающей походкой не то страдающего запорами, не то алкоголика к своему «кармангиа» с открывающимся верхом и побитой дверцей, противоположной водительской. Машина, едва выехав со стоянки, тут же встала, и мистер Меррием, понурившись, словно от обиды, посидел так с минуту прежде чем вновь нажать на стартер и выехать на дорогу.
Джей сказал:
– Если б вы, ребята, не появились, мне пришлось бы отправлять на автобусную станцию «грейхаундов» вот его. Можете себе представить?
– Если вы собираетесь улизнуть, будучи взятым на поруки, – сказала Энджи, – то не разорит ли это беднягу?
Он закурил и смерил ее взглядом:
– Не волнуйтесь, Энджи, я все предусмотрел.
– Вот почему мы и вызволяем вас из тюрьмы, Джей.
Он посмотрел на нее, потом на меня и рассмеялся. Звук был отрывистый, хриплый, больше похожий на лай.
– Господи, Патрик, она и с тобой так все время разговаривает?
– Вы плохо выглядите, Джей. Плохо как никогда.
Джей потянулся, распрямил спину, сведя локти.
– А, ну ничего, приму душ, отосплюсь хорошенько и буду как огурчик.
– Сперва нам надо где‑нибудь поговорить, – сказал я.
Он кивнул.
– Вы же покрыли тысячу четыреста миль по воздуху не для того, чтобы просто загорать на солнышке, хотя загар у вас и классный.