– Обычный кокаин вместе с табаком. То, что зовется «эквадорской сигаретой».
– Табак, немного кокаина, затем опять табак, еще кокаина, вновь табак и еще кокаина, – пояснил я.
Гронинг, по‑видимому, впечатлился:
– Видать, вам это знакомо.
Знакомо это было огромному количеству студентов в начале и середине восьмидесятых, но ему я этого не сказал. Такие, как он, похоже, и президента выбирают в зависимости от того, «покуривает» он или на дух не выносит наркотиков.
– Слыхал, как это делается.
– Вот этот парнишка Лизардо так и делал. И здорово набрался, витал в эмпиреях, а потом бах! – и с небес вверх тормашками.
– Образно, – сказал я.
– Чего?
– Проехали.
– Чего‑чего?
– Не важно, – сказал я.
Пятка Энджи вонзилась мне в носок, и она мило улыбнулась капитану Гронингу.
– Ну а что насчет свидетеля? Газета утверждает, что с Лизардо кто‑то был.
Гронинг оторвал от меня недоуменный взгляд и опять вперился в экран компьютера.
– Парнишка по имени Дональд Игер, двадцати двух лет. В ужасе бежал с места происшествия, но спустя примерно час был доставлен в участок. Опознали мы его по куртке, которую он бросил. В полиции мы маленько его прижали, но он не раскололся. Он просто пошел купаться с дружком на водоем, выпил пива, выкурил легонькую сигарету с марихуаной и полез в воду.
– А кокаин употреблял?
– Ни в коем случае. Клялся, что не знал, что и Лизардо употреблял кокаин. Говорил: «Да Тони этот кокаин терпеть не мог!» – Гронинг щелкнул языком. – На что я ему возразил: «Это кокаин терпеть не мог твоего Тони!»
– Удар под дых, – сказал я.
Он кивнул:
– Иной раз на допросах меня и ребят немного заносит.
Капитан Гронинг и его ребята. Небось устраивают совместные пикники, в церковь вместе ходят, горланят хором песни Хэнка Уильямса‑младшего, и что такое презерватив, даже понятия не имеют.
– И как же отец Энтони воспринял смерть сына? – спросила Энджи.
– Вы про Полоумного Дэйви? – сказал капитан Гронинг. – Прочли в газете, что это гангстер?
– Да. Если каждую темную лошадку к северу от Квинси вдруг гангстером считать...
– Ну а именно эту темную лошадку? – спросила Энджи, сцепив в кулак руки.
– Мелкая сошка. Газеты называют его «акулой‑ростовщиком», и в этом есть кое‑какой резон, но основное, чем он кормится, это утилизация угнанных машин на Линнской автостраде.
Из всех крупных американских городов Бостон едва ли не самый благополучный в смысле криминогенности. Количество убийств, разбойных нападений и изнасилований, зафиксированных у нас, смехотворно мало в сравнении с аналогичными преступлениями в Нью‑Йорке, Лос‑Анджелесе или Майами. Но по части угнанных автомобилей все эти города нам и в подметки не годятся. Бостонские уголовники почему‑то особо пристрастились угонять машины, и это при том, что общественный транспорт в городе работает нормально.
Большинство угнанных машин оканчивают свои дни на Линнской автостраде, отрезке трассы 1А, идущем вдоль Мистик‑Ривер, где по обеим сторонам автострады расположились автосервисы и гаражи. Большинство этих предприятий вполне законные, однако не все. Вот почему владельцы угнанных автомобилей могут даже и не трудиться прибегать к помощи спутниковой системы – все равно сигнал прозвучит откуда‑нибудь со дна Мистик‑Ривер, где окажется передатчик, но не сам автомобиль. Последний будет разобран на части и рассредоточен по пятнадцати различным адресам уже через полчаса после угона.
– Полоумный Дэйви полез в бутылку из‑за сына? – спросил я.