– Это вы про что? – спросила Дезире.
– Про то, как ты будешь умирать, Дезире. Медленно!
Я поднес маску к лицу и, сделав вдох, сразу почувствовал, как горят и немеют щеки и кончики пальцев. Еще один вдох – и в грудь мне стал заползать какой‑то туман. Третий вдох – и все вокруг позеленело, а потом погрузилось в черноту.
Моей первой мыслью, когда я медленно вплыл в сознание, было, что я парализован.
Руки мои не двигались. Ноги тоже не двигались, и не просто руки‑ноги – похоже было, отказали все мускулы.
Я открыл глаза, моргнул несколько раз, пытаясь снять с роговицы покрывавшую ее сухую корку. Передо мной проплыло улыбающееся лицо Дезире. Затем – торс Джулиана. Лампа. И снова торс Джулиана. И лицо Дезире – она все еще улыбалась.
– Привет! – сказала она.
Комната за ними стала наполняться предметами, словно все эти предметы, устремившись ко мне из темноты, внезапно замешкались, остановившись за их спинами.
Я находился в кабинете Тревора, в кресле, стоявшем у переднего левого угла его стола. За моей спиной слышался рев морского шторма. Сон постепенно отступал, и я расслышал тиканье часов справа от меня. Повернув голову, я посмотрел на часы. Девять часов. Я выключился на два часа.
Опустив голову, я взглянул себе на грудь и не увидел ничего, кроме сплошной белизны. Мои руки были притянуты к подлокотникам кресла, а ноги – к его ножкам изнутри. Я был связан двумя простынями: одна охватывала грудь и бедра, вторая – ноги. Узлов я не чувствовал и потому подумал, что соединялись обе простыни, должно быть, на спинке кресла. Связан я был очень туго, от самой шеи, превращен как бы в мумию, но никаких следов веревок или наручников те, кто будет делать потом вскрытие, не обнаружат, а вскрытие, я был уверен, Дезире планировалось.
– Никаких следов, – сказал я. – Отличная работа.
Джулиан приподнял передо мной воображаемую шляпу.
– Это мой алжирский опыт, – сказал он. – Давняя история.
– Человек бывалый, – сказал я. – Ценное качество в шатунах.
Приблизившись, Дезире присела на стол, подложив ладони под бедра, и стала болтать ногами, как школьница.
– Привет! – лучезарно повторила она.
– Привет.
– Мы просто папу ждем.
– Ах вот как... – Я взглянул на Джулиана. – Если Шатун здесь, а Недотепы больше нет, то с кем же Тревор поехал в город?
– Бедняга Джулиан, – сказала Дезире, – сегодня гриппует...
– Печально это слышать, Шатун.
Губы Джулиана слегка дернулись.
– Так что папе пришлось обратиться к услугам частной фирмы по прокату лимузинов и попросить их отвезти его.
– Ужас какой! – сказал я. – Что скажут соседи! Страшно подумать!
Дезире выпростала из‑под ног ладошки, вытащила из кармана пачку «Данхилла» и закурила.
– Ну что, еще не поняли плана, Патрик?
Я наклонил голову, потом поднял на нее глаза:
– Вы пристрелите Тревора, пристрелите меня и представите дело так, что это мы застрелили друг друга.
– Похоже, похоже...
Левую ногу она подтянула на стол, села на правую ногу и стала наблюдать за мной сквозь кольца дыма, которые она пускала в мою сторону.
– Копы во Флориде, будучи уверены, что это моя личная месть или проявление какой‑то противоестественной склонности к вашему папаше, превратят меня в параноика или еще того похуже.
– Наверно. – Дезире стряхнула пепел на пол.
– Вот видите, Дезире, все складывается в вашу пользу!
Она слегка поклонилась мне:
– Так обычно и происходит, Патрик.