Родители умирают, и она получает несколько сотен миллионов.
– Ну да. Правильно.
– Допустим, – продолжал я. – Но теперь эта причина полностью отпадает. Наверняка Тревор вычеркнул ее из завещания.
– Верно. Так зачем возвращаться?
– Вот и я о том же.
Она тоже опустила бинокль и потерла глаза.
– Загадка природы, правда?
На секунду я откинулся на спинку сиденья и потянулся, напрягая мускулы шеи и спины, о чем тут же пожалел. В который раз я позабыл о своем плече, и поврежденная ключица словно взорвалась болью, пронзившей всю мою левую сторону вплоть до шеи и впившейся в мозг. Я попытался сделать несколько коротких вдохов и проглотил кислую отрыжку.
– Илиана Риос внешне очень похожа на Дезире, – выговорил я наконец. – Похожа настолько, что Джей ошибся, приняв ее тело за труп Дезире.
– Да. Ну и что?
– Думаешь, это случайность? – Я повернулся к ней. – Каковы бы ни были их отношения, для гибели в номере мотеля Дезире выбрала Илиану Риос именно из‑за ее с ней внешнего сходства. Она проявила большую предусмотрительность.
Энджи содрогнулась.
– Да, эта женщина смотрит в корень.
– Совершенно верно. Что и делает бессмысленной гибель ее матери.
– Не поняла! – Энджи так и вскинулась на сиденье.
– Машина матери в тот вечер сломалась. Так?
– Так. – Она кивнула. – И мать позвонила Тревору, из чего он и заключил, что она будет точно с ним в машине, если дружки Лизардо...
– Но каковы, однако, шансы? Я что хочу сказать – учитывая напряженный график Тревора, его привычку гореть на работе, а вдобавок его отношения с женой, каковы шансы, что Инее может позвонить ему с просьбой подвезти ее? И каковы шансы, что ее звонок застанет его на месте? Не говоря уже о том, что вместо того, чтобы подвозить, он мог бы просто посоветовать ей взять такси.
– Да, это значит многое оставлять на волю случая, – сказала Энджи.
– Верно. А Дезире никогда и ничего не оставляет на волю случая.
– Ты хочешь сказать, что смерть матери не входила в ее замысел?
– Не знаю. – Поглядев в окно, я покачал головой. – С Дезире вообще многого не знаешь. Вот завтра, например, она хочет, чтобы ее сопровождали в дом отца. Якобы чтобы защитить ее в случае чего.
– Как будто хоть раз в жизни ей требовалась защита.
– Вот именно. Так зачем мы ей понадобились? Для чего она нас предназначила?
Мы долго сидели так, наставив окуляры биноклей на окна Джея, в ожидании ответа на мой вопрос.
Наутро в семь тридцать состоялось явление Дезире. И я чуть было не попался ей на глаза.
Я возвращался из кафетерия на Козуэй‑стрит, потому что мы с Энджи решили, что глоток кофеина после бессонной ночи стоит некоторого риска.
Я находился в десяти шагах от нашей машины напротив дома Джея, когда дверь его парадного открылась. Я съежился и замер, вжавшись в балку пандуса.
Первым из дома вышел хорошо одетый мужчина лет под пятьдесят или за пятьдесят с портфелем в руке. Поставив портфель на землю, он стал было влезать в рукава пальто, но, понюхав воздух и ощутив необычное для марта тепло этого солнечного дня, он опять перекинул пальто через руку и поднял портфель. Оглянувшись на небольшую группку спешащих на работу жильцов, вышедших вслед за ним, он улыбнулся кому‑то в этой группке.
Она не улыбнулась ему в ответ, и поначалу я даже не сразу узнал ее, так как волосы ее были убраны в пучок, а глаза прикрыты темными очками. На ней был строгий темно‑серый костюм с юбкой по колено, чопорной белой блузкой и сизо‑серым шарфом на шее.