Спустя 10 минут
…Процессия в составе Фёдора, Жоры, Тимы и Люсьена – подошла к лагерю бомжей.
Жора с грозной развязностью обозначил ориентиры:
– Бомжи. Тема такая. Вчера вечером мусоровоз привёз вам ценную вещь. Вещь называется "рисунок". Без оклада. Немного потемневшая доска из дуба. Я хочу, чтобы вы порылись во вчерашнем мусоре, и нашли её.
– Вот эта?.. – с сожалением спросил Клюев, держа перед собой икону обоими руками.
– Вы обещали Сумму с нулями! Вспомните, это я вас сюда привел! – поспешно сказал Фёдор.
– Мы не забыли, чтобы вспоминать, – Люсьен дружелюбно стукнул Фёдора огромным кулаком по затылку.
Жора с пристальной томностью глянул на икону и вскричал:
– Рисунок уже нашли!
Зверь проснулся от вскрика и ударил летящую муху разгневанным хвостом. Муха от удара окочурилась.
Жора глянул на Клюева. Томность из его глаз сразу иссякла, а пристальность обрела прищур: – Твоя рожа мне знакома, бомж! – Жора вдруг схватился за свой живот и стал плюгаво смеяться. – Чуваки, вкурите тему! Вчера этот бомж приходил в банк Михал Михалыча забрать вклад. Бомж, хранящий деньги в банке!
Мордовороты не разделили смех Жоры и стояли, как громоздкие великаны посреди бомжеского молчания. Зверь помочился ленивой мочой на Жорин ботинок и спрятался за Тому. Смех ушел в другое место. Напускную развязность Жоры смыл природный бздёж:
– Тима и Люсьен, схватите этого бомжа с доской в руках!
Мордовороты тщательно взяли Клюева под локти. Жора легко отнял доску и покровительственно обронил:
– Сейчас ты поедешь с нами, бомж. И я попрошу у Михал Михалыча разрешения самолично отрезать тебе одно яйцо. Потом перетрем. Потом отрежу ещё одно.
– Владелец сего предмета – есть Бог! Иконе надо быть в храме Творца, а не в грязных руках грязных мафиозо! – устами Наци молвил господин Пафос. – Я ухожу. В Оптину пустынь или просто шляться по свету, – бывший фашист вырвал у Фёдора его металлическую тросточку и пошел прочь. Зверь хотел помахать ему лапкой на прощание, но почему-то завыл.
Семь человек стали реагировать на уход Наци. Когда реагировать надоело или достало, то Тома ободряюще потрепала Зверя по шёрстке и тот порвал сначала брюки на Жориной заднице, а чуть после и саму задницу.
– Отлепите от меня сукиного сына! – заверещал Жора, делая пируэты ногами и руками. Зверь обиделся на сукиного сына, хотя в словах Жоры была изрядная доля правдивого смысла. Впрочем, на поведении Зверя его обида не отразилась никак. Он продолжал висеть на Жориной заднице, вцепившись в неё пастью. Из-под Звериных клыков сочилась густая темная кровь.
Тима и Люсьен оставили Клюева в покое, простерли лопаты-руки к Зверю. Каждый из мордоворотов дернул его к себе. В итоге Зверь был отлеплен от задницы Жоры с куском филейного мяса в пасти, но разорван напополам. Звериные половинки разлетелись вперед и назад.
– Крысы вызывают во мне непреодолимый ужас, – Профессор опустил на близстоящего к нему Жору библейский булыжник. Жора упал навзничь с разбитой башкой, а Тома заплакала по Зверю. Фёдор ушёл вслед Наци, вероятно, уговорить его вернуться, а, быть может, попроситься пойти вместе.
Что-то ярко клацнуло.
– Слыхал? – спросил Тима, нюхая разлитую в воздухе опасность.
– Что, слыхал? – Люсьен повел бесчувственным носом.
– Щёлкнул затвор, – Тима нервно дернул окровавленными пальцами.
– Какой затвор? – открыл глаза Жора. Кованый приклад сломал ему кадык, но чуть раньше прогремела автоматная очередь.
Мордовороты упали на землю. Два горла были ровненько разрезаны пулями.
– Затвор от армейского автомата, – снисходительно подвел ответ-черту Клюев.
Тома отошла искать останки Зверя. Профессор деловито стал шарить по карманам трупов, в поисках чего-поживиться. Вернулся Фёдор и настырно попросил:
– Валера, а можно ты отдашь мне свой армейский автомат?
– Можно, – согласился Клюев, передавая автомат. – Там все равно больше нет патронов.
Алчность Фёдора была удовлетворена. Клюев поднял икону, сдул с неё помоечную пыль и срам.
Спустя 1 час
– Здравствуйте, бабка. Поп здесь?
– Я – бабушка Варвара, сопляк.
– Послушайте, бестолочь. Меня не интересует ваше имя, а интересует, где поп.
Возле торгового прилавка храма пристально встала старушка. До этого старушка бесцеремонно сидела и вязала платок.
– Зачем молодому отроку наш батюшка?
– Пожертвование, – Клюев погладил икону под правой мышкой.
Варвара оценила жест доброй воли:
– ОК, отец Серафим здесь. Только он занят.
Клюев переложил икону под левую мышку и вдруг почуял, как она наливается живительным теплом.
– Отец Серафим только что свершил Таинство Крещения, и сейчас на покое! Питает плоть духовной пищей! – добавила Варвара с целью принизить сопляка с иконой. – В алтаре!
И Клюев пошел в алтарь.
– Куда!? – совсем не значимо заорала Варвара. Она прытко протянула заграбастую руку. – Кудааа?..
Рука цели не достигла, а потрогала у цели лишь колебания воздуха.
В храм зашли мужчина и женщина.
Клюев решительно шел к алтарю. Варвара грубо смотрела вслед.
– Простите, – тихо вопросила женщина.
– Я вызываю ментов! – закричала Варвара в робкое лицо женщины.
Женщина боязливо вздрогнула и попятилась.
– Твоё счастье, что Амбарыч в город уехал! – закричала Варвара в робкое лицо мужчины.
Мужчина боязливо вздрогнул и попятился.
Спустя 1 минуту
Бабка Варвара проводила грубым взглядом робкую парочку, что торопливо удалялась к входной двери храма. Потом протянула твердую руку к городскому телефону. Но случилось конкретное "Но"!
На месте телефона сидел Солнечный Кот, умеющий разговаривать по-русски:
– Варвара, не звони ментам! Они здесь нарисуются погодя! Елико время не пришло!
– А, твою мать!?
– Верь мне! – Кот ухмыльнулся улыбкой.
Раздался грохот тела о пол, этим грохотом была Варвара.
51 минуту назад
На Главной Столичной Помойке не было ничего необычного. И обычного тоже не было. А была смерть. Ну, такая… смерть – с косой:
Прямо на палящем солнце лежали трупы Жоры, Тимы и Люсьена. Без одежды, благо трупы не потеют. И не мёрзнут тоже, кстати.
Тома пыталась сложить из половинок Зверя единое целое животное, только не получалось в силу объективных причин. На шее Томы висела златая килограммовая цепь Люсьена.
Фёдор воскресил давнюю и скрытую мечту, изобразил собою киллера с армейским автоматом. В результате застрелил возвернувшегося Наци нечаянно оказавшимся в автомате патроном.
Подъехал Леонид. Тот самый мусоровозчик, который вчерась чуть не задавил Клюева на желтом сигнале светофора.
– Приехал властелин! – рабски констатировал Профессор и тут же по-барски прорычал. – Мы не рабы! – Он засучил рукава албанского пиджака, снятого с Люсьена. Жадность заявила Профессору, что никаких чувств, кроме неё – в мире нет и не было.
– Рабы не мы! – подошла к мужу Тома, взбалтывая воздух златой цепью аки кистенём.
– Придётся отдать Леониду армейский автомат. Это будет плата за его молчание, – провидяще пробормотал Фёдор, оценив рекомендующий взгляд Профессора.
"Сейчас мое слово не скрижаль, – веско заткнул в себе господские инстинкты Леонид, впервые рассмотрев кряжистые кулаки Профессора, в 3 или 4 раза кряжистей его собственных кулаков. – Но есть тщедушный Фёдор, а у него в руках дорогой армейский автомат. Я ж не могу молчать совсем бесплатно? А молчать – надо".
Спустя 1 час и 26 минут
В кабинет Михал Михалыча впорхнул, подобно толстой неуклюжей бабочке, мафиоза Нафаня Андрюшкин – точная копия Аристофана Андрюшкина.
– А, мой толстый неуклюжий мотыль, – язвительно улыбнулся Михал Михалыч.
– Михал Михалыч! Вы плоско шутите – значит, имеете шикарное настроение! Или оно имеет вас?.. Ну, в общем, я вам сейчас настроение испорчу! – Нафаня предвкущающе потер ладошки.
– Нафаня Андрюшкин! Ты меня закрыл своей пухлой грудью от пули киллера. И сразу стал моей правой рукой. Вся братва удивляется. А всё моё врождённое чувство благодарности!
Мафиоза Андрюшкин сосредоточенными пальцами начал расстёгивать свой албанский пиджак.
– Что ты делаешь?
– Расстёгиваю пиджак.
– Корона – тот предмет, что не снимешь, один раз одев, – сделал нравоучительную ремарку Михал Михалыч и стукнул благожелательным кулаком по столу. – Ты мне показываешь шрам от пули даже в гостях у Морфея!..
Мафиоза Андрюшкин привычно свой албанский пиджак застегнул.
– Я тебя посылал проследить за Жорой, – одобрительно поморщился Михал Михалыч. – Где он? И нашёл ли он рисунок!?
Мафиоза Андрюшкин, повинуясь генам, шикарно улыбнулся: – Вижу, что настроение уже испортилось… Жора мёртв, Тима и Люсьен тоже.
– Что!? – поперхнулся удивлением Михал Михалыч.
– Их застрелили, – беспечно зевнул Нафаня. – Замечу, что ваш телефонный звонок с приказом застал меня на бабе. И вы мне обломали кайф, ведь я только-только собрался кончать!
Михал Михалыч лишь бессильно пнул Нафаню по ноге. Несмотря на бессильность, мафиоза Андрюшкин силу ощутил, и сосредоточился:
– Я взял Гориллу с Ливером и поехал на Главную Столичную Помойку. Но пока я закончил на бабе…
– После моего приказа ты снова залез на бабу? – недоверчиво перебил Михал Михалыч.
– Я привык всю свою работу доводить до логического завершения. Согласно вашему Наикрутейшему Завету! – оправдался мафиоза Андрюшкин.
Михал Михалыч любил лесть больше логики, и поэтому разрешающе кивнул.