Нед побледнел и опустил голову. Глядя на Мэдвига исподлобья, он сказал:
— Брось его, Поль. — Голос его звучал хрипло, приглушенно. — Пускай тонет.
Мэдвиг подбоченился.
— Вот это да, черт возьми! — удивленно воскликнул он.
Нед подошел к столу и тонкими дрожащими пальцами положил тлеющий кончик сигары в медную чеканную чашу.
Мэдвиг с нежностью смотрел ему в спину. Затем, когда тот повернулся, спросил:
— Что на тебя находит, Нед? То вроде все в порядке, то без всякой причины ты лезешь в бутылку.
Нед поморщился.
— Ладно, забудь об этом, — сказал он и тут же снова набросился на Мэдвига: — Ты думаешь, он будет плясать под твою дуду, когда его переизберут?
— Я с ним управлюсь. — В голосе Мэдвига была уверенность.
— Может быть, и так, но только не забывай, что ему ни разу в жизни не приходилось проигрывать.
Мэдвиг согласно кивнул.
— Конечно, вот поэтому нам и надо его держаться.
— Нет, Поль, — убеждал Нед. — Совсем наоборот. Ты сам подумай как следует, пошевели, мозгами. Скажи, эта красотка блондинка, его дочка, крепко подцепила тебя на крючок?
— Я собираюсь жениться на мисс Генри, — сказал Мэдвиг.
Нед округлил губы, как бы собираясь присвистнуть, но так и не свистнул. Его глаза сузились.
— Это одно из условий сделки?
Мэдвиг хитро ухмыльнулся.
— Кроме тебя и меня, об этом никто не знает.
На впалых щеках Неда выступили красные пятна. Он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.
— На меня ты можешь положиться, — сказал он, — я трепаться не буду. Но мой тебе совет: если тебе этого действительно так хочется, заставь их составить письменное обязательство, заверить его у нотариуса и внести солидную сумму в обеспечение неустойки, а того лучше — требуй, чтобы свадьбу сыграли до выборов. Тогда ты хоть будешь уверен в своем фунте мяса или... сколько она там весит?
Мэдвиг переступил с ноги на ногу. Не поднимая на Неда глаз, он сказал:
— Не понимаю, какого черта ты говоришь о сенаторе как о каком-нибудь бандюге. Он джентльмен и...
— Вот именно. Ты можешь прочесть об этом в журнале «Пост»: «Один из немногих аристократов, оставшихся на американской политической арене». И дочка его — аристократка. Поэтому я тебя и предупреждаю: пришей рубашку к брюкам, когда пойдешь к ним, а не то вернешься без штанов. Ты для них низшая форма животной жизни, и правила этики на тебя не распространяются.
Мэдвиг вздохнул.
— Брось, Нед. Чего ты так...
Но Нед что-то вспомнил. Глаза его злобно засверкали. Генри тоже аристократ, и ты, вероятно, именно поэтому запретил Опаль с ним хороводиться. А что получится, когда ты женишься на его сестре и он твоей дочери станет родственничком? Тогда он будет вправе снова к ней подкатиться?
Мэдвиг зевнул.
— Ты меня не так понял, Нед, — сказал он. — Я тебя обо всем этом не спрашивал. Я только хотел посоветоваться насчет подарка для мисс Генри.
Нед помрачнел.
— У тебя с ней далеко зашло? — спросил он бесстрастно.
— Заходить-то нечему. Я там был, наверное, раз шесть, к сенатору приходил. Иногда видел ее, иногда нет, кругом всегда люди, «здравствуйте» или «до свидания», вот и все. У меня как-то еще не было случая поговорить с ней.
На секунду в глазах Неда вспыхнули веселые огоньки. Он пригладил усики ногтем большого пальца и спросил:
— Завтра ты первый раз там обедаешь?
— Да, хотя думаю — не в последний.
— А на день рождения тебя не пригласили?
— Нет. — Мэдвиг заколебался. — Еще нет.
— Тогда мой совет тебе вряд ли понравится.
— А все-таки? — спросил Мэдвиг с бесстрастным лицом.
— Не дари ей ничего.
— А, иди ты!
Нед пожал плечами.
— Дело твое. Ты спросил — я ответил.
— Но почему?
— Подарки дарят только в том случае, если уверены, что они будут приняты с удовольствием.
— Но ведь все любят их получать...