Операционная линия, логистический узел, стратегическая тень, оперативный темп… Нет, она не только римлянка. И это хорошо - потому, что для врагов плохо. А еще потому, что новые слова превращают смутные тени, что иногда дарили короля неясными озарениями, в четко очерченные знаки, вроде рун. И хочется схватиться за голову: оказывается, ты это почти понимал. Но и сам для себя выразить не мог!
Нет, не римлянка. Несмотря на всю схожесть: "мулы Гая Мария", "любимое занятие воинов Цезаря? - Копать!" "Что делает базилевс Ираклий, когда враги осаждают его столицу? - Идет и берет вражескую!" Надо будет ей сказать… Немайн прядет очередную нить, новое заклинание, что выглядит - пока! - непонятной магией даже для короля мерсийского. Перед самым советом подскочила, попросила ухо. Мол, просьбу невеликую прошепчу. Действительно небольшую: выслушать ее речи, потом сказать, кого она больше напоминает, камбрийку или римлянку. Пенда спросил:
- Зачем?
Сида сощурилась.
- Для войны, конечно! Говорят, кто в совершенстве знает себя и противника, может сражаться в тысяче битв без страха - всегда победит. Кто не знает ни себя, ни противника вовсе, из тысячи битв не выиграет ни одной, даже если враг столь же туп - кровь будет, а победы не случится. Кто же знает только противника или только себя - тот и воюет так, как большинство полководцев - то победа, то поражение… Потому себя изучать ничуть не менее важно, чем врага!
И как ей отказать?
Приходиться слушать. Вникать. И… скрипеть зубами, а соглашаться. Действия полководца определяет не туманящая голову жажда мести, а целесообразность. Слова Немайн практичны, Пенда это понимает. Гулидиен… похоже, слушает голос богини, и слышит заклинание. Хорошо, его жены нет! У нее мысли потекли бы тореным руслом: мужа околдовывают… Но раз для короля слова сиды - волшебные звуки, значит, на деле совещаются двое.
Тем проще.
Есть стратегическая задача.
И есть условия, которые диктует не месть и не спокойный голос сиды - сама земля. Британия, такая, какова она есть!
Союз двух драконов, белого - Мерсии и красного - Камбрии, рассекает остров пополам. Посередине - свои, по краям - враги. Сида припечатывает одно слово, настолько точное, что хотел бы - от образа не избавишься.
Ось.
А раз Ось, хочешь, не хочешь, придется вертеться! Пользоваться тем, что врагам трудно соединиться. Бить их по одному, наваливаться всей силой. Хороший метод. Мерсийский. Здесь главное - не останавливаться.
Добивать!
Иначе - оправятся, ударят в спину. Добивать полностью, не ограничиваясь вассалитетом, договорами, обещаниями. Только - своя администрация, разоруженное местное население.
- Рабы? Нам не нужны рабы… Рабы не защитят страну! Смерть или изгнание!
Вот и от Гулидиена польза. Прав? Вряд ли. Он зол на саксов так же, как сам Пенда - лично на Кенвалха Уэссекского и его прихлебателей. Сида холодна. Ее ненависть лежит дальше к востоку. Как сказала перед песней - на последнем берегу.
- Резня? Потеря времени, - говорит. - Будут отчаянные бои до последнего человека. Селения, в которых приходится платить за каждую улицу, каждый дом. Кровью - ладно. Временем! Днями и часами до удара в спину! Саксов нужно брать в плен, обещать жизнь - и держать слово.
- Всех? - уточняет король Диведа, - И тех, что резали Честер?
Странные люди камбрийцы. Выручить соседа не всегда пошевелятся, а вот причиненное тому зло запомнят надолго. Тут Пенде, англу, приходится молчать, и радоваться, что есть другой голос.
- Если это принесет нам победу - и их. Если нет… - Немайн пожала плечами. - В плен можно брать не всех. Кадуаллон, например, вешал знать - тех, кто отдавал приказы резать камбрийцев. Могу только одобрить его подход.
Авторитет последнего верховного короля Британии в Камбрии высок. Это хорошо: тем внимательней будут слушать его свояка и соратника Пенду! Впрочем, Гулидиен теперь тоже свояк, и соображения у него те же. Словно полтора десятка лет назад ушло. Когда–то они точно так же сидели в поместье Кадуаллона, так же и о том же спорили… Только не стыли на столе кружки с цикорием, да не крутила ушами вания, которая, выходит, скорей камбрийка, чем римлянка!
А так… Кадуаллон тоже сначала желал резать всех. Потом передумал. Но у Гулидиена задача сложней. Его предшественник лишь наказывал. Он - придет на новые земли править.
- Взять в плен весь народ? Женщины у саксов не воюют. И крестьяне. И дети… Их тоже пленить? И чем это отличается от рабства?
- Тем, что это состояние временное, - сказала Немайн.
Пенда кивнул.
- Нам нужно лет пять спокойствия. Потом им можно предложить либо оружие и гражданство - если поверим, либо место на корабле. Не продавать. Просто - вывезти.
Гулидиен приложился к кружке с кофе. Пробормотал:
- Остыло варево.
Откинулся на спинку стула, тот обиженно скрипнул. Не помогло. Встал. Прошелся до стены и обратно. Уставился в переливчатые, морской синевы обои - в упор, словно на свете нет ничего интересней переплетения крашеных вайдой тканей. Наконец, отвернулся. Сел на место.
- Хорошо, - сказал. - Допустим, оставим мы саксов. Но даже проверенным в бою постоянно верить будет нельзя. Будут протаскивать на хлебные места родню, а там - бунтовать. Все саксонское завоевание началось с бунта наемников!
- У нас не будет наемников, - улыбнулся Пенда, - как и рабов. А людей на должности должен подбирать король. И те, кому он доверяет. Саксы они, англы или камбрийцы - не важно. И каков смысл бунтовать, если верных больше?
- Для того, чтобы поддержать иноземное вторжение. На континенте саксы еще остались! Да и кроме них есть кому… Да что там континент! Покажи слабину - и ирландцы полезут. Нет, я стою на своем. Высылка. Погрузить всех, отвезти на континент - и кончено!
Немайн морщится. Чуть заметно, но - есть. Да, она не только не римлянка, но и не камбрийка. Она била саксов–хвикке, и безжалостно гнала со своих земель - до тех пор, пока знала - побежденным есть куда идти. И без того потрепанный Уэссекс теперь вынужден кормить, кроме собственных жителей, еще и беженцев, среди которых женщин и детей куда больше, чем воинов. Расчет. Стратегема. Но и милость.
На такое способны римляне. Быть может, франки. И камбрийцы - только если враг не саксы!
- Если у нас будет пять лет, - говорит Немайн, - иноземное вторжение станет немыслимым. Если не займемся раздорами, а выстроим флот!
- Флот? - Гулидиен смеется, - Не здесь. Не в Океане! Поверь ирландцу, чей род сотни лет защищал земли Камбрии от пиратов. Океан - не река. Даже не ласковое море вроде Римского. Корабли не могут держаться в плавании в любую погоду и патрулировать - как всадники по суше, как корабли же - но по реке. Тот, кто желает сделать набег, всегда улучит момент! Мы чем держимся? Океанские пираты - как коршун, таскающий кур. Перехватить его нельзя. Отпугнуть - не всегда удается. Верней всего - добраться до гнезда, разорить притон.
- Ты прав. Но…
Немайн чуть прикрыла глаза. Явно читает с невидимого свитка.
"Надо сказать, что их собственные корабли были следующим образом построены и снаряжены: их киль был несколько более плоским, чтобы было легче справляться с мелями и отливами; носы, а равно и кормы были целиком сделаны из дуба, чтобы выносить какие угодно удары волн и повреждения; рёбра корабля были внизу связаны балками в фут толщиной и скреплены гвоздями в палец толщиной; якоря укреплялись не канатами, но железными цепями; вместо парусов была грубая или же тонкая дубленая кожа, может быть, по недостатку льна и неумению употреблять его в дело, а еще вероятнее потому, что полотняные паруса представлялись недостаточными для того, чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветры Океана и управлять такими тяжелыми кораблями. И вот когда наш флот сталкивался с этими судами, то он брал верх единственно быстротой хода и работой гребцов, а во всем остальном галльские корабли удобнее приспособлены к местным условиям и к борьбе с бурями. И действительно, наши суда не могли им вредить своими носами (до такой степени они были прочными); вследствие их высоты нелегко было их обстреливать; по той же причине не очень удобно было захватывать их баграми. Сверх того, когда начинал свирепеть ветер, и они все–таки пускались в море, им было легче переносить бурю и безопаснее держаться на мели, а когда их захватывал отлив, им нечего было бояться скал и рифов. Наоборот, все подобные неожиданности были очень опасны для наших судов…"
Гулидиен вскинул руки, словно прося пощады.
- Остановись, вечная. Что ты "Записки о галльской войне" на память знаешь, я понял. Но что ты хочешь этим сказать?
- Что если древние венеты могли построить корабли, способные держаться в океане при всякой погоде и биться с галерами, мы тем более на это способны. Флот станет деревянной стеной крепости Британия… Какое вторжение будет иметь успех, если в море ждет храбрый флот, а на берегу - сильное ополчение?
- Бывает все… Я предлагаю - выслать всех. Через пять лет, когда армия освободится.
- Нарушить слово? - спросила Немайн, - Предательства - без меня.
- Саксы дадут повод, - пожал плечами Гулидиен, - предательство в их натуре. Пенда, свояк мой, в этом уже вполне убедился. Ведь так?
Мерсиец вспомнил изуродованное лицо сестры - и чуть не сказал: "Да". Пришла пора и ему встать, измерить комнату шагами - от стола до стены и обратно. Облокотиться на спинку стула. И сказать - правду.