- Тарас Куница, вот те истинный крест! - размашисто перекрестился разодетый как павлин воин. - Может, вам, панове-товарищи, еще и 'Отче наш' прокричать? Или - сразу к 'Богородице' и 'Верую' перейти?
- Что крещеный, вижу, - отозвался и Остап. - И прости такую недоверчивость, но только сегодня нас один православный едва до погибели или плену агарянского не довел. Спасибо Пресвятой Богородице, заступилась за своих сыновей, не дала свершиться черному делу. Из какого же ты куреня, такой расфуфыренный будешь? Что-то ты не слишком на куницу похож, скорее - павыч* (*павлин) заморский.
- Отец мой, Тимофей Куница - реестровый казак, - понимая, что запорожцы в своем праве спрашивать, стал обстоятельно объяснять Тарас. - А меня - к Уманскому куреню приписали. Только, пока отец службу нес, да бабуся Аглая жива была, я в Сечи редко показывался. Все больше дома, по хозяйству управлялся, или с отцом в дальние дозоры ходил.
- То-то, я тебя, Павыч, совсем не помню… - проворчал уже не так настороженно Лис.
- Куница… - поправил казака Тарас.
- Знаешь присказку? Дед казак, отец - сын казачий, а ты х… собачий!.. - засмеялся Семен. - Это отец твой - Куница, а ты - как есть, вылитый Павыч. Лучше скажи, Тарас, откуда у тебя такой орел славный. И чего это они с нашим Пайдой, друг на дружку никакого внимания не обращают?
Услышав свое имя, гепард глянул на Лиса, но так как не умел разговаривать, то и не стал объяснять молодому казаку, что человек может облачиться хоть в кунтуш, хоть в тулуп, но пахнуть при этом по-другому все равно не станет. Как и тот, второй, который в перьях, или женщина - нарядившаяся в конскую шкуру. А раз так, то для Пайды все они, по-прежнему, остаются людьми и - совершенно не интересны. Вообще-то те люди, коих он знавал раньше, предпочитали одеваться в шкуры овечьи, волчьи или лисьи, но мало ли какая блажь может прийти в голову двуногим. Вот и вырядились, кто во что горазд…
Ну, а орел на такой вопрос, только лениво снизился и пролетел, едва не задевая когтями за головы. Как бы объясняя, что обращать внимание на любого зверя, размерами меньше медведя, ему даже неприлично.
- Отец подарил.
Тарас ответил первое, что пришло в голову, чтобы не вдаваться в подробности, но голос его при этом предательски дрогнул.
- Щедрый он у тебя был…
- Почему был? - вскинулся Тарас. - С чего ты решил, что он погиб? Откуда тебе это ведомо?
- Да ты что, товарищ… - поднял примирительно руки Лис. - Дай Бог всем Куницам длинную и счастливую жизнь. Просто, ты о нем говорил с такой грустью, что мне невольно подумалось, будто он… Извини, я не хотел обидеть, и уж тем более - беду накликать.
- Ты тоже меня извини… - Тарасу самому стало неловко за излишнюю горячность. - Мой отец и в самом деле, еще два года тому, сгинул без вести. И ни слуху о нем, ни духу… Вот потому и подумал.
- Не горюй, брат… - притер вплотную к его кобылке своего коня Остап, и дружески похлопал по спине. - Запорожцы такой народ, что и в воде не тонут, и в огне не горят… - тут он тоже замялся, вспомнив, что за спиной осталась могила Гарбуза. - Если жив казак - обязательно объявиться. Скажи лучше, куда путь держишь? Потому как в ту сторону, куда твоя кобылка смотрит, соваться не стоит. Ордынцы спозаранку на наш берег переправились. Прямо в руки к ним и попадешь… Мы вон, тоже не убереглись. Похоронили товарища только что…
- Да я, собственно, на Сечь собирался. А вспомнил, что тут неподалеку фигура у брода стоит, хотел с дозорными словом перемолвиться. Новости разузнать. Трубкой в приятной компании подымить…
- Упаси Бог, - даже отшатнулся Байбуз.
- Чего это? - удивился Тарас.
- Курить бросает, - подмигнул Лис, не торопясь посвящать нового знакомца в историю с Пасечником Паньком. - Можешь не торопиться. Весь дозор, как есть, перед тобой. Я - Семен Лис, покойного нашего товарища - Максимом Гарбузом звали, а сосунок с гепардом - это Остап Байбуз. Все мы, включая и Пайду, приписаны к Полтавскому куреню.
- Ну, а я - Тарас Кун…
- …Павыч! - докончил вместо него со смехом Остап. - Извини, брат, но на Сечи имена новикам не мать с отцом дают, а товарищество. И, если ты хочешь настоящим казаком стать, от своего нового прозвища отказаться не можешь. Обычай знаешь?..
- Да, называйте хоть горшком, только в печь не суйте, - махнул рукой Тарас и полез в чересседельную суму. А мгновение спустя вытащил оттуда литровый куманек. - Чего зря такую тяжесть с собой возить, только спину лошади натирает? Опустошим за знакомство? - предложил неуверенно. - Я не в походе… А вас, от дозора, басурмане освободили…
- Вот это по-нашему, по-казацки! - воскликнул радостно Лис. - Сразу видно, что не басурманин, а свой хлопец.
- Угу, видно… - вздрогнул от неприятного воспоминания Остап. - Ты, Павыч, сперва сам отхлебни. А то Панько, вчера, нас тоже знатным табаком потчевал, Трапезундским… Да только, после такого угощения, мы едва вечным сном не уснули…
- Верно говоришь, - поддержал не по годам осторожного товарища Семен. - Не обессудь, Тарас, но пригуби первым. А уж потом промежду нас больше никаких неясностей не останется.
- Вам же хуже, - пожал плечами Куница-Павыч, и так смачно приложился губами к куманьку, что уже спустя мгновение Лис громко крякнул и отобрал у него посудину.
- Ну, будет, будет тебе… Чай, не бездонная бочка… Надобно ж и меру знать!.. Ну, за упокой души раба божьего Максима. Вечная тебе слава и память, друже Гарбуз. Не скучай без нас.
Правда, какую именно меру запорожец имел в виду, он не объяснил, и теперь вызволять полупустой куманек пришлось Остапу.
- Пусть земля ему будет пухом.
Потом помолчали. Как раз, чтобы успеть произнести мысленно 'Отче наш' и 'Верую'.
- Так вы говорите, - вернулся после того, как был соблюден обычай, к заинтересовавшей его теме Тарас. - Некий Панько усыпил вас всех этой ночью?
- Ну, а чем еще можно объяснить приключившуюся с нами напасть? - пожал плечами Лис. - Если б кто один задремал, а то - все разом. Подмешал что-то в табак, крапивное семя, не иначе.
- А можно мне взглянуть на любую из ваших трубок?
- Зачем это?
- Запах сонного зелья долго хранится.
- Не веришь нам, что ли? - вскинулся Байбуз. - Думаешь: проспали хлопцы, а теперь чудят. Оправдание себе ищут? Так?
- Ну, во-первых, я не кошевая старши́на, и вы передо мной не обязаны ответ держать, - серьезно объяснил Тарас. - А во-вторых, неужели вам самим не хочется, чтобы чужой человек, со стороны, подтвердил ваши домыслы? Совсем не гложет сомнение? Нет?
- Ты прав, Павыч, гложет… Еще как гложет, прямо до крови, - кивнул Остап и протянул новому знакомцу свою трубку. - Смотри внимательно. Я в спешке даже не прочистил как следует. Правда, сомневаюсь я, что хоть какой-то запах мог там остаться, после того, как мы в плавнях несколько часов мокли?
- Ничего, ничего… Я умею нюхать…
Куница, или Павыч, как его теперь упорно называли запорожцы, взял красиво вырезанную, но толком не обкуренную трубку, поднес чубук к носу и неспешно вдохнул едва различимый, смешанный аромат. Закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом, глянул ведовским зрением, нюхнул еще раз и уверенно подтвердил:
- Все верно, братцы. Сон-травы к табаку изрядно подмешано… Да не простой, а злым волшебством усиленной. Нечистое дело.
- Это ты, товарищ, все из пустой трубки унюхать сумел? - недоверчиво покрутил головой Лис. - Что-то мне раньше не приходилось слышать, о таком умении…
- Бабушка моя покойная, царствие ей небесное, знатной травницей была. Научила кое-чему… - выдал часть правды Тарас.
- А-а-а… - понимающе протянул Семен. - Тогда спасибо тебе, успокоил совесть… Чтоб этому Рудому аспиду ни дна, ни покрышки! Чтоб его подняло, да…
- Кстати, а куда он после подевался? Или вы не искали?
- В общем-то, оглянулись вокруг, - ответил Байбуз, - но не увидели. Да и не до него было, самим бы ноги вместе с головой унести. Ордынцы уже за плечами алалакали, да арканы раскручивали…
- Бывает… - понимающе кивнул головой Тарас и больше для приличия поинтересовался. - Куда теперь путь держите?
- Выбор-то у нас не богат, - выразительно пожал плечами Лис. - Здесь бдеть больше нечего, фигура вчистую сгорела… Домой, на Сечь двинемся. Доложим все, чин по чину. А если старши́на решит перехватить басурман, когда те возвращаться станут, и отряд к броду отправит, к нему пристанем.
- А не хотите на следы, оставленные голомозыми взглянуть? Может, что интересное разузнаем? Численность отряда прикинем… Все толковее ваш рассказ будет.
- Дело говоришь, Павыч… Но басурмане могли засаду оставить. Попадем к ним, как кур в ощип, - засомневался Байбуз.
- Нет там никого, - уверенно ответил Тарас и указал пальцем в небо. - Видишь, мой Василий спокойно над фигурой завис.
- И что с того?
- Беркут - птица умная, и хорошо знаком с луками кочевников. Если б там оставался хоть один ордынец, орел кружил бы гораздо выше.
'Спасибо за похвалу, атаман, - хохотнул Василий. - Доброе слово, оно и кошке приятно. А басурман и в самом деле рядом не видать. Быстро убрались. Похоже, очень торопятся… Но осмотреться внимательнее и в самом деле не помешает. Судя по рассказу дозорных, над ними колдун подшутил. Но я никакой магии не чувствую. Вот когда б нам умение Призрака-то пригодилось, друг Куница. Оседлать упругое девичье тело более приятно, чем мощи старого разбойника, но - иногда не так полезно'.