* * *
В первый момент, когда целый татарский отряд в один миг пропал с глаз, Байбуз даже не понял, что случилось. Густая пелена внезапно налетевшей грозы отделила его от басурман, поэтому запорожец видел только размытые контуры большой гурьбы людей и лошадей, а потом они все как сквозь землю провалились. Сначала Остап решил, что это дождь припустил сильнее, оттого и не видать ни зги. А когда распогодилось, сам не зная, как близок был к ответу, - решил, что татар чертяка в ад забрал и перекрестился. Потом выбрался из кустарника и со всех ног припустил обратно, к лошадям.
Увидев несущегося наперегонки с гепардом Байбуза, Лис сперва встревожился, но, не видя за ним погони - успокоился.
- Эй, Остап! За тобой что, черти гонятся?! Вон, даже Пайда запыхался. Наверняка, засадил стрелу прямо в ханский зад…
- Чего зубы сушишь? - остановился Остап, тяжело переводя дыхание. - Попал я… А толку?
- Ага, даже так? - хмыкнул Лис. - Я так понимаю, что теперь и ты убедился?
- Да, - кивнул тот. - Это была не самая удачная мысль.
- Отчего же, - возразил товарищ. - Убить ты Панька, конечно, не убил, - зато все сомнения развеял. Верно?
- Вот что я скажу, Семен, - Байбуз истово перекрестился. - Это самый настоящий дьявол. Вынул стрелу из шеи, а потом и сам исчез, и унес с собой весь чамбул голомозых… До единой лошади.
- Как унес? - переспросил Лис. - Куда унес?
- А я почем знаю? Налетел дождь, вихрь, а потом все пропало… Ты что, сам не видел? Вот диво… - Остап только теперь заметил, что из них двоих только он один в мокрой одежде. Да и земля вокруг совершенно сухая.
- Так, может, он басурман в преисподнюю утащил? - предположил Семен. - Если б он такое доброе дело сотворил, я бы лично Паньку свечку в церкви поставил. За спасение заблудшей души…
- Сомневаюсь… - помотал головой Остап. - Хан вроде как сам его попросил об этом.
- Занятно, - потер переносицу Лис. - Сам, говоришь, попросил.
- Ну, я каждое слово не слышал… Но мне так показалось.
- Что ж, тогда это многое объясняет, - кивнул своим мыслям казак.
- Да? - взглянул на него Семен. - Так объясни и мне.
- Понимаешь, Остап… Я и сам во всем этом не больно кумекаю. Но слыхал от людей умных, да и Гарбуз, царствие ему небесное, - перекрестил лоб Семен, - как-то рассказывал, что по уложению между Правью, Явью и Навью, ни нежить, ни нечисть не могут использовать… ммм, колдовскую силу по своему хотению. А только в том случае, если ее об этом их прямо попросит человек. Цена услуги разная - но у бесов уж точно одна - душа.
- Чья?
- Ну, ты прям дитя, Остап. Ясно же, как божий день: того, кто с бесом союз заключит.
- А-а-а… Тогда, пес с ним. Чего нам голомозого жалеть?
- Это ты правильно сказал, басурману на небо дороги нет. А вот нам с тобой что теперь делать? Возвращаться на Запорожье? Следов на земле татары не оставили. И где их искать?
- Эх, не вовремя Василий улетел. Авось увидал бы сверху что интересное? Самим-то нам никак не управится. Может, позвать его, как Тарас учил?
- Теперь вряд ли. Крылья не ноги, он уж далече. Да и на дождь, вроде как, собирается. Думаю, вскоре и в самом деле, гроза разгуляется, а тогда и вовсе никаких следов не останется. И не найти их, хоть и с колдовским умением.
- Как сказать… - раздался неожиданно рядом хрипловатый, старческий голос. Казаки оглянулись и увидели, как из ближайшего кустарника выбирается крупный лохматый мужик. Его могучий облик так не соответствовал раздавшимся звукам, что запорожцы невольно заглянули ему за спину, пытаясь разглядеть там заговорившего с ними дедуся.
- Кто здесь?
- Никак, леший?
- Он самый, - проворчал тот, отряхиваясь от налипшей листвы. - Век бы вас не видеть с вашими бесконечными передрягами. Но у меня перед атаманом вашим, Тарасом Куницей должок имеется, а я не люблю долго ходить в должниках. Вижу: без меня не справитесь, вот и пришел подсобить. Молодой ведун далеко, а бес супротив него плохое дело задумал.
- И не боишься?
- А что он мне сделает? - усмехнулся леший. - У меня души нет… И вообще, не так страшен черт, как его люди малюют. Помогу. Только вы потом, при случае, не забудьте Тарасу передать, привет от Лесного хозяина. И что мы с ник квиты…
- Будем очень благодарны, - сказал Семен. - И непременно все честь по чести расскажем. Не сомневайся.
А Остап за весь короткий разговор только поглядывал на диво дивное и молчал. То ли глазам своим не верил, то ли никак опомниться не мог. Виданное дело: лесовик - людям сам помощь предлагает.
- Тогда, хватайте поводья и зажмурьтесь. Отправлю вас следом за басурманами.
- А зачем глаза закрывать? - все же сподобился отозваться Байбуз, подзывая к себе гепарда. Присущее парню любопытство пересилило оторопь. - Тайное что-то узрим, запретное, да?
- Чтоб не повылазили… - буркнул леший.
В ушах тонко засвистело, сильный порыв ветра рванул полы кафтанов, испуганно всхрапнули лошади. Ощущение сродни тому, когда в водоворот затягивает, только чуть быстрее. Потом послышался вздох, словно великан дохнул, и все затихло. А когда казаки открыли глаза, то увидели, что очутились в каком-то неведомом им месте. В лесу…
- Это куда нас… - начал было Байбуз.
- Тихо, - цыкнул на него Лис. - Там, - показал рукой левее и вперед, - татары.
- Те самые?
Семен пожал плечами.
- Давай за мной. Я вроде просвет вижу. Только осторожно…
Но особо таиться нужды не было. Басурмане и сами, как не старались соблюдать тишину, а шуму поднимали достаточно, чтоб ничего вокруг не слышать. Двум сотням людей, а главное четырем сотням лошадей - не прикажешь замереть и не дышать.
Лис не ошибся, и шагов через сорок казаки вышли на опушку у речки. А на противоположном берегу красовалось, судя по корчме у пристани, кузнице у дороги и наличии своей церкви, совсем небедное село.
- Так вот что они задумали, - прошептал Байбуз.
- Ничего особенного, - ответил Семен. - Обычное для басурман дело - грабеж… Но, только в этот раз мы им помешаем.
- Как? Нападем вдвоем на две сотни башибузуков?
- Не егози, когда старший говорит, - одернул парня Лис. - У меня в этом деле больше опыта. Татары будут дожидаться, пока люди не уснут. Значит, у нас достаточно времени, чтоб переправиться на тот берег, предупредить селян, и вместе с ними приготовить 'дорогим' гостям достойную встречу. А тебе, друг Остап, придется на Сечь спешить.
- Почему? - возмутился парень. - Я ведь неплохой воин. Могу пригодиться…
- Одной саблей больше, одной меньше, в таком бою - разница небольшая… - положил руку на плече товарищу Семен. - А я хочу, чтоб ты и атамана нашего Куницу, и запорожцев о татарах предупредил. Чтобы поторопились с помощью, а нет - так хоть ждали возвращения басурман у Тивильжанского брода. И если что - выручили нас из татарского плена. Потому как все в руке Божьей, и никому не ведомо: каким боком оно повернуться, может. Кумекаешь, о чем я?
- Но…
- Я, брат Остап, у людей первая надежда, а ты - последняя. Сделай, как прошу. Может, и мою голову тем самым спасешь. Привык я уже жить… - пошутил неуклюже Лис, обнимая товарища покрепче. - И поторопись… Очень тебя прошу!
Глава десятая
Молния острой саблей щедро отхватила кусок неба, и вскоре где-то неподалеку загрохотало так, словно тот не удержался на месте и рухнул. И почти сразу густые струи дождя, жгучие, будто вымоченная в рассоле таволга, захлестали по плесу так неистово, что брызги шваркнули во все стороны.
- Не знаю, что видел старый Ной из окна Ковчега, но - или я не Василий Орлов, или нынешняя гроза ничем не хуже той. А хоть бы и поклясться, прости, Господи.
Голос доносился из головы, которая торчала, словно последний арбуз на баштане, прямо посреди бурлящей, вздымающей пузыри реки. Вот только, потому как лицо его было запрокинуто к небу, - угадать какого берега пустился опричник, а к которому хотел прибиться, - было совершенно невозможно. Пока Орлов сам вдоволь не налюбовался безумной яростью молний и не повернулся носом и усами в левую сторону. На восток.
Речка Гнилая Липа получила свое имя не из-за избытка трухлявых деревьев, что густо покрыли оба берега, а за ленивость и неспешность. В тихий, безветренный день в нее можно было смотреться, как в зеркало, и даже рябь не потревожила бы, не исказила отображение. Глядя на эту, присущую только прудам и лужам неподвижность, никто б и подумать не смог, что перед ним та самая река, которая всего лишь в дюжине верст дальше на север, с неистовым ревом раздирала грудь гранитного склона, пробивая себе путь к свободе. Казалось, что разорвав каменные оковы и распластавшись по равнине, она решила отдохнуть, набираясь сил перед далекой дорогой к Черному морю. А что воды реке на всю, сгоряча захваченную, площадь не хватало, то и в самом глубоком месте Гнилой Липы взрослому мужчине было только-только по усы.
Не помышляя об осторожности, а всего лишь прикрывая от неистовства стихии левой рукой бритую голову, Василий прямиком побрел к берегу. Да и чего таиться? Свою часть неприятностей и даже смертельной опасности он уже получил. Уцелел, слава Богу… А считать, что он настолько важен и опасен для нечисти, что она не ограничится первым нападением и вышлет еще и засаду - значит, пришла пора исповедаться и прятаться в монастырь. С такими мыслями на тайной службе царя Иоанна долго не протянуть.