* * *
…Двумя днями ранее…
Кэрин задумчиво посмотрела вниз из высокого узкого окна и вздохнула. Определённо, сложившаяся ситуация ей не нравилась. Она резко развернулась и быстрыми уверенными шагами направилась прочь по коридору. Остановилась возле нужной двери и легко постучала.
– Входите.
– Папа, – Кэрин тихо подошла к сидящему за бумагами герцогу.
– Ты чего-то хотела? – невысокий коренастый человек устало откинулся на спинку изящного резного стула и внимательно посмотрел на дочь своими карими, такими же, как и у дочери, с золотистыми искорками глазами.
– Нам нужно идти.
– Что-то увидела? – герцог сразу же насторожился.
– Совсем немного… но этого достаточно, – в голосе Кэрин послышалось лёгкое сомнение, но тут же угасло под напором решимости.
Герцог продолжал внимательно смотреть на свою дочь.
– Как знаешь, детка, – наконец вздохнул он. – Только маме не говори – придумай что-нибудь отвлечённое…
– Думаешь, она поверит? – грустно улыбнулась юная провидица, любопытно глянув из-под кудрявой каштановой чёлки.
– Ты права. Но всё равно…
– Я пойду? – Кэрин наклонила голову в сторону.
– Думаю, бесполезно спрашивать – куда. Явно не обратно в школу…
– Туда мы тоже пойдём, – в голосе Кэрин появилась сталь.
– И что, вот так, вчетвером, и пойдёте? – иронично переспросил герцог.
– Смешной ты, папа… Ну да, вот так, вчетвером, и пойдём. Потом – всемером. А дальше… нас будет всё больше и больше… и мы будем сильны. Мы сделаем то, что должны.
– А те, кто будут с тобой…
– Как всегда.
– Всё ещё упорствуешь.
– Это мой выбор.
По лицу герцога пробежала волна противоречивых чувств.
– Хорошо… но помни: ты у нас одна.
Кэрин снова грустно улыбнулась и, кивнув, направилась к выходу из кабинета. На пороге остановилась, чуть обернувшись.
– До встречи, папа, – и вышла, тихо прикрыв за собою дверь.
Её отец ещё долго продолжал вслушиваться в уверенные удаляющиеся шаги, даже тогда, когда их звук затих вдали и наступила вечерняя тишина… Наконец он вновь обернулся к лежащим на столе бумагам.
– Удачи… – всколыхнул тишину усталый шёпот.
* * *
– А-а-а-а, как же не к месту эта невозможная война! – Моника зло глянула в красиво отделанное овальное зеркало во весь её рост. – Проклятье! Да за одно это я готова весь Шикр в землю втоптать!
– Моника, я понимаю твои чувства, но уж слишком ты разоряешься… – вяло откликнулась Вириэна, вальяжно развалившись на пышном тёмно-бордовом диване, заваленном подушками.
– Но ведь она права, – робко откликнулась Раона, сидящая возле окна и с грустью наблюдающая за погружающимся в сумерки старым садом. – Как только началась война, все балы, расписанные на два месяца вперёд, были отменены, гости разъехались, и нам стало совсем скучно… – она печально-печально вздохнула, и в её больших серых глазах показались слёзы.
– Ну вы дурные, – фыркнула Вириэна. – Хорош комедию ломать, лучше так и скажите, что хотите в этом поучаствовать.
– Поучаствовать в чём? – Моника резко повернулась к Вириэне, а из глаз Раоны мигом исчезли все признаки печали.
– В войне, – многозначительно выговорила Вириэна, приподнявшись на подушках и воинственно сверкнув своими синими глазами.
Чёрные встрёпанные волосы, за зиму немного отросшие, создавали на её голове незабываемый эффект вороньего гнезда, но Вириэне это удивительно шло, как впрочем и вся её одежда: бежевые обтягивающие бриджи и простая тёмно-зелёная рубаха без всяких украшений, подпоясанная плетёным шнурком. Некогда бледная кожа была тронута лёгким загаром, а на лице появилось какое-то новое, немного непривычное выражение, не исчезающее даже во сне.
– Ты единственная, кто желает поучаствовать в этом варварском предприятии, Вира, – хмуро отозвалась Моника, чуть прищурившись, глядя на Вириэну.
В ярко-алом, изысканном и прекрасно сидящем на её миниатюрной фигуре платьем, с высокой, украшенной драгоценностями причёской и величественной, тщательно рассчитанной позой, она представляла полную противоположность Вириэны, и, если бы не смуглая от природы кожа, эта разница переросла бы в удивительный по своей сути контраст.
– Думаю, она имела в виду кое-что другое, Мони… – задумчиво вставила своё слово Раона.
Она по-прежнему грустно смотрела в окно, и подруги не пытались мешать ей в этом, несомненно, важном для девушки делом. У Раоны была своя трагедия – на одном из проводимых семьёй Кэрин балов она повстречала одного молодого, красивого… в общем, понятно. К несчастью, он оказался офицером какого-то полка, и, как только была объявлена война, покинул гостеприимный замок отца Кэрин…
– И что же я такое имела в виду? – осторожно переспросила Вириэна, высказавшаяся так согласно некой древней поговорке "у кого что болит, тот о том и говорит".
– Вероятно, ты имела в виду, что эта война затрагивает всех… включая даже нас. Мы просто не можем остаться в стороне, – раздался со стороны двери спокойный голос Кэрин.
Она была одета в дорожную одежду, волосы были заплетены в простую косу, а через плечо перекинута дорожная сумка.
– М-м-м? – Моника наклонила голову набок, отчего драгоценности на её волосах интересно сверкнули. – Дай я догадаюсь, мы должны немедленно собраться и отправиться в путь, воевать за родину?
– Да! Наконец-то мы займёмся настоящим делом! – Вириэна сорвалась с места. – Право слово, я была с самого начала против нашего здесь нахождения!
– Да-да, мы помним, ты предлагала ехать в какое-то урочище на краю света в дикой глубинке, кишащее нечистью и упырями, – не отрываясь от вида за окном, проговорила Раона.
– Раона? Мне показалось, или ты иронизируешь? – изумилась Моника.
– Тебе показалось, – успокаивающе отозвалась светловолосая.
– Та-а-ак… – Моника начала закипать. – Похоже, все здесь, кроме меня, рады сложившейся ситуации? – ответом ей было тройное молчание. – А, ну и ладно! Подождите, сейчас, только переоде… – и она скрылась в своей комнате.
– Кэрин… – тоскливо взвыла Вириэна.
– Да? – обречённо переспросила та.
– Определённо: сегодня мы никуда не идём… – философски изрекла Раона, распахивая окно и вдыхая свежий запах летнего вечера.
* * *
– То есть, как? Что вы хотите этим сказать? – на Нороя было жалко смотреть, казалось, будто из него разом выдернули прочный стальной стержень, удерживающий его высокую фигуру в вертикальном положении. Сгорбившись, отчаянно размахивая руками, он пытался сказать что-нибудь достаточно разумное, но вместо этого выходили одни отрывистые, не имеющие особого смысла предложения. – Вы же сами! Да мы! Хоть понимаете? Почему? Мы втроём… да лучше всех! Как же так, вы же сами говорили! Мы можем помочь! К тому же, врага не было видно всё это время… Мы не подведём!.. Да как вы! Как у вас язык повернулся, сказать такое? Вы же… ну нельзя же так…
– Остынь, Нор, предоставь дело нам, – перебил его уверенный голос Шатра, и в комнате, в которой до этого момента находилось всего два человека – Норой и его собеседник – возникли ещё двое.
– Определённо, мы сумеем договориться, – поддержал Шатра Дэирк, сверля командующего заставой своими стальными серыми глазами.
– Послушайте, уважаемый, есть же разумная разница: вы будете контролировать наши действия… – начал медовым голосом Шатр.
– …Или же мы сами займёмся разведывательной деятельностью, выйдя из-под вашего командования, – припечатал Дэирк, завершая фразу.
Командующий в бессильной злости смотрел на неугомонную троицу. Его застава, по идее, считалась самой безопасной, и именно поэтому здесь не имелось ни одного толкового мага, а на практику разрешили прислать первокурсников. Но эти трое… выходили далеко за пределы контролируемой заставой территорией, притом, делая это так, что никто, даже маги соседних застав этого не замечали. И вот теперь, когда он попытался отослать их всех обратно в школу, по причине начавшейся войны…
– Уговорили, – вздохнул он.
Шатр и Дэирк ободряюще хлопнули друга по плечу, и все трое мгновенно исчезли из помещения. Оставшись один, командующий хитро усмехнулся.
– Ничего, всё, что от меня требуется, – это отправить кого-нибудь с просьбой к одному из самых влиятельных магов на соседней заставе… а может, даже в саму ШМИ…