- Отпусти меня.
- Так-так-так… На чем я остановился? Значит, два сына. И насколько похожи снаружи, настолько разные они были внутри.
- Скажи, что не тронешь. Я тебе верю. Я хочу уйти. Мне очень плохо. Мне страшно…
- Разные внутри, да разные внутри. Одному - отец завещал сокровенное знание истины, другому, - карту сокрытых в земле, золотых самородков, и подземелий, где золотые жилы выпирают из стен, освещают, уходящие в глубь километровые…
- Ну так как? - не отстает Виктор.
- Ты снова перебил меня.
- Я не хочу этой истории… Я ухожу.
- Иди, я не трону, - услышал Виктор. - Но обещай, что станешь активным членом Гринписа.
- Я стану! Правда, стану!
- И передай другим, чтобы больше не убивали белых китов.
- Хорошо, я сделаю.
- Даешь слово?
- Мое слово!
- Хорошо иди… Стой!.. Стой!
- Что опять? Я даю слово.
- Надеюсь, ты вегетарианец? За исключением, конечно, последних дней, я же понимаю…
- Да, я вегетарианец, - соврал Виктор.
- Хорошо, иди… Стой!
- Ну что еще?
- Ты нашей, католической веры?
- Я католик.
- Иди… Подожди… Ты меня больше не боишься?
- Я не знаю, наверное, нет.
- Странно, правда? Мы стали ближе. Об этом еще поговорим, теперь будет много времени. Иди - ты свободен!!
7
Виктор больше не раздумывал, полный решимости подошел к входу. Свет ослепил. Пробует втиснутся в узкую щель; с трудом пролезла голова, но, чтобы просунуть еще что-то, нет и речи.
- "Очень странно?.. Как-то же я сюда залез?"
"А так?" - Вытянул вперед руки, согнул ноги, рывок… В пятки воткнулись острые камни; плечи выворачиваются, давят, болят. "Что же это такое? Проще футбольный мячик в рот запихнуть". Вперед ногами, тоже не получилось. Паника. Злится, делает себе больно; стены давят; свет слепит; камни въедаются - но нет. С разных сторон, и так, и эдак, и ничего. Никак не подступиться.
- Попробуй упереться задними лапами, - услышал знакомый голос.
- Не получается!
- Надо же?.. Попробуй с разгону, руками вперед… ой-ой, что же так?.. Наверное, больно?.. Напрягись, в последний раз, почти вылез… ну… ну… ну… не прекращай, наращивай темп, получается все лучше и лучше..!
Виктор исцарапал все тело, выбился из сил, но продолжает, продолжает… Дельными советами подбадривает сопереживающий голос:
- Вот-вот! Давай-давай!.. Уже вижу руку… Еще рывок!
"Как легко, высовывал руки еще совсем недавно, - удивляется Виктор. - Когда "этот" наступил на нее, ведь, почти вылез из пещеры, а сейчас?.."
Только теперь обратил внимание на освещенную дневным светом кисть и…
…будто распухла, в несколько раз увеличилась. Ногтей не видно, под жесткой, густой шерстью, что покрыла почти всю руку. Выскакивают, если прижать ладонь подушечкой к стене. Подушечка вся в пузыриках, а те в крохотных прожилках. Как мозоль, как волдырь… - "Мерзость какая! - Проказа?"
- Любуешься? - интересуется Жу.
Ответа нет…
- Вот тебе правда, которую хотел… Хе-хе… Один - молится аллаху и выбивает тепленькое местечко на том свете, беспощадно истребляя неверных, а другой - напротив: проповедует терпимость и смирение, пренебрегает удобствами этого мира, меняет на радужные перспективы в том. Молодцы. Нашли занятие, развлекаются, как могут, пока их волокут на плаху. Как можно так пренебрегать жизнью и одновременно хотеть продолжения после смерти - а?.. Реальность - самый страшный из снов. Вы так ее боитесь. Ха-ха-ха…
И ты такой же. Человечишка. Если что-то не нравится - игнорируй, сделай вид, что этого нет - так? Так! Золотое правило.
Раньше не мог заснуть от холода, а теперь твой сытый храп будоражит весь лес. Больше не холодно?.. Тщедушненький поганец… Не холодно. Густая шерсть греет слабенькое тельце, впрочем, не такое уж и слабенькое, набрал килограмм триста, жиреешь на казенных харчах… Ха-ха… Дней десять, как сорвал остатки тесных лохмотьев, неделю ходит на четвереньках, и все удивляется: "Что ж это такое происходит?"
- Не может быть.
- Может.
Виктор сел возле источника, сделал несколько глотков, чуть успокоился. Через несколько минут сказал:
- Западня? Ты меня сюда завел… Ты с самого начала все знал… Что происходит?
В ответ: - Ну брось… Ты же умный мальчик… Ты все давно понял.
- Не понимаю… А почему я? А почему?..
- Ты, или другой - не важно. Но ты не ревнуй, выбрал то все-таки тебя… ха-ха… Ты вокруг этой пещеры бегал пол дня. Догнать, уже думаю… самому впихнуть, что ли? Но… боялся, покалечу еще, или убью… Инстинкты… Как там, на дереве. Если б ты не выстрелил… Да… Трудно себя контролировать. Ну понятно… животное бляха-муха…
- Зачем?
- Все просто. Ты становишься мной, я тобой.
- Хочешь, стать человеком?
- Стало вдруг интересно… Никогда раньше не хотел, даже не задумывался, и вдруг… почему бы и нет?
Я и так, почти человек… - продолжает Жу. - Уже больше чем ты - человек. Перемены не так заметны, но внутренне… Это как маятник, или… с чем сравнить?
…полная трансформация, а потом регресс. Маятник поднялся вверх, и полетел обратно, но с меньшей амплитудой, потом назад, и снова, и… пока не остановится. Понятно?
Но до этого не дойдет. Оставлю тебя раньше. Пойду, пойду, пойду… Чувство голода, притупляется… притупляется… исчезает. И все.
Через неделю-другую, не смогу добывать еду - вот это беда… В этом недостаток людей: ни оленя поймать, ни медведя забить… Так не хочется голодать тут с тобой, а что делать?..
- Уйдешь, и я снова стану собой.
- Да, - если уйду сейчас, но еще пара-тройка недель, и пройдем точку "не возврата". И тогда… и тогда несмотря на нашу обоюдную симпатию, привязанность, я бы даже сказал - дружбу, да-да не смейся!.. Но… придется расстаться… Мне, тоже жаль…
- Точка "не возврата"?
- Может, неправильно выразился… скажем так: момент, когда процесс перекодировки ДНК и реструктуризации клеток, подходит к своему завершению. Чтобы избежать регрессирующей стадии, необходимо удалиться от копируемого объекта на троецидное расстояние, в бэтта координационную плоскость.
- Куда? Троецидное расстояние?
- Только что придумал. Такие туманные, но все объясняющие термины… Короче, дернуть, куда подальше - так проще?..
7
Последние три-четыре часа Виктор молча бродит по темной пещере: от стены к стене, от входа в глубь и обратно… Зверь заснул; узник рад тишине. Надо подумать, поискать выход. Что из сказанного, правда, что нет? А если все правда?..
Адски болит спина. Дискомфорт. Но встать на четвереньки - сдаться, принять правила навязанной игры. Ничего, ничего, сейчас он что-нибудь придумает.
- И зачем себя так мучить? - нарушил тишину сочувствующий сонный голос. - У меня из за твоего упрямства болит поясница, понятно - тебе все равно, с тобой кончено, но ведь окружающим еще жить и жить. Нельзя быть эгоистом.
Виктор подошел к входу, рассматривает странного зверя, тот потягивается, зевает. А ведь, тоже меняется. Похудел, осунулся, вообще стал меньше. Лапы теперь, больше руки напоминают. Стали гибкими, чешет спину, раньше не мог.
- У тебя есть имя? - спрашивает Виктор.
- Я не из тех, кто начинает с ноля. Имя Виктор, вполне подойдет. Твой дом, друзья, и даже хобби - кое что поменяю, но в целом… Ты интересный… и жизнь у тебя интересная - спасибо тебе.
- У меня была собака, тоже очень уродливая. Шерсть липкая, всегда сбивалась в пучок, как у тебя сейчас.
- Хе-хе… ты себя со стороны не видел.
- Когда приносила подстреленных уток, в них не было крови, не знаешь отчего так? И с зайцами та же история. Может, попадались такие, а может, высасывала - не знаю. Называл ее "Чупокабра". Есть такой зверек в Южной Америке - твой дальний родственник… Буду, звать тебя - "Чупа". На Виктора, пока не тянешь.
И опять выстрел. Теперь ближе, даже зверь, всегда спокойный, расслабленный - насторожился, поднялся на лапы, замер как сжатая пружина.
- Ну так как? - нарушил резкую тишину Виктор.
- Как скажешь.
- Кто там Чупа? Сегодня кому-то отстрелят мошонку?
- Милый, ты через чур расхрабрился. Понимаю - это нервное, но постарайся держать себя в руках, - выговорил четко, зло. Стало как-то не по себе от внезапно переменившегося тона, но это не страх, скорее наоборот: откуда-то вырвалась злость, растеклась по венам, ударила в голову. Бунтовать, драться, грызть…
- Да пошел ты!
- Я на секунду отлучусь, - сказал уже мягче, - а ты будь молодцом, жди здесь, никуда не уходи… Ха-ха… И папочка принесет вкусненькое.
Ушел. Виктор ждет выстрела, но не уверен, что этого хочет. "В любом случае голодная смерть, - стонет в голове, переползает от уха к уху, назойливая мысль. - Но как все-таки хочется пожить подольше, даже в этом карцере, в темноте, в страхе, но подольше…
Старики одной ногой уже в могиле, мучаются от болезней, не встают с постели, голодают и гниют, но так отчаянно цепляются за жизнь; молодые, здоровые лезут в петли, а эти хотят жить - почему? И мне теперь, так хочется… Почему?"
Не заметил, как заснул. Давно не видел снов, но в этот раз сон пришел. Такой яркий, радостный, каких не было даже в детстве.