7
ТОТМАКТЕФ
ПИСЕЦ опять здесь. Хозяин послал его проверить готовность корабля. Его хозяин - Чаниу. Писец не сказал мне этого, но я слышал, как он так говорил. Он сам - из Кемета, и жрец. Мы говорили об искусстве письма. Он показал мне их письмо картинками и объяснил, как его надо читать. Его можно писать в любом направлении, но картинка-человек должна смотреть в конец. И птицы тоже. Можно также писать вниз, но не вверх. Он написал имя сатрапа и прикрыл его щитом.
И еще он сказал, что мы должны взять с собой нубийца, поскольку нам нужен человек, знающий эту страну. Я не думал об этом. Он сказал, что в армии Кемета много нубийцев. - Они отличные лучники, - сказал он мне. - У нас тоже есть хорошие лучники, но их немного.
- Они восхитительные любовники, Латро, - прошептала Нехт-нефрет. - У меня был один такой.
- Да, - поддержала ее Мит-сер'у, - иностранцы всегда любят горячее, - и она сжала мою руку.
- Они хорошие воины, - объявил Тотмактеф.
Я спросил об их тактике.
Он засмеялся и сказал: - Ты уже забыл, как говорил мне, что жрецы и писцы ничего не знают о войне. Ты более любезен, чем мои соотечественники.
- Как я могу знать, насколько хорошо ты знаешь искусство войны? - сказал я.
- Я знаю очень мало, так, нахватался от Чаниу и других людей Парса. Но они действительно знают очень много.
- Не больше чем мы, - заявила Нехт-нефрет.
- Но не о такой тактике, - сказала Мит-сер'у и все засмеялись.
Мне нравится этот юный писец. Он любит учиться, но всегда готов учить. Таких людей не так много. Я не знаю, храбр он или нет, поскольку Мит-сер'у говорит, что мы совсем недавно познакомились с ним и не видели, как он сражается. Тем не менее его глаза говорят сами за себя, и он намного храбрее, чем думает сам. Я хотел бы, чтобы в бою рядом со мной стоял он, а не кто-нибудь другой. Конечно его бог должен быть милостив к нему! Что это за бог, если он не поможет такому жрецу?
Он скажет своему хозяину, что мы готовы. Муслак говорит, что мы не должны ждать ни ветра, ни прилива.
Я ОТВЯЗАЛ канат и прыгнул на борт. Матросы на реях развязали парус. На середине реки ветер сильнее, но мы держимся около берега, где течение меньше - хотя мне кажется, что здесь вообще нет течения. Река очень широкая, и течение ослабло настолько, насколько могло.
С нами три лучника из Парса и пять копьеносцев Кемета. Все подчиняются мне, и никому из них это не нравится. Двое поссорились. Я ударил обоих, но это не помогло. Они выхватили кинжалы, и я отобрал их. Но когда они опять начали задираться, я разогнал их и сказал, что если они не успокоятся и не вложат мечи в ножны, я убью их обоих. Они вложили. Но я уже повредил Уро руку, в которой он держит копье, хотя и не собирался.
Я проверил их снаряжение, заставил наточить оружие и почистить доспехи. Потом опять проверил их, и, если находил недостатки, заставлял их раздеваться, как по одиночке, так и группами. Как раз сейчас они все опять чистят и точат. Капитан предложил заставить их каждый день чистить и мыть палубу, иначе, сказал он, мы быстро зарастем грязью, потому что на борту очень много людей. Я сказал ему, что мы сделаем и это, тоже.
Все воины хотят быть моими друзьями, но я не собираюсь дружить ни с одним из них. Мит-сер'у говорит, что это мудро, и я знаю, что она права. Она моя речная жена, а Нехт-нефрет - Муслака. Нехт-нефрет очень красивая женщина, она выше Мит-сер'у и более изящна. Но Мит-сер'у тоже прекрасна и любит меня. Я никогда не обменяю ее.
Мне кажется, что они обе очень умные, даже слишком, и еще они подруги, постоянно о чем-то шепчутся и переговариваются.
Я РЕШИЛ записать то, что обязан знать, когда буду перечитывать свиток. Мы на корабле Муслака. Его имя Гадес. На борту две женщины и двадцать семь мужчин. Мужчины: Чаниу - командир, Муслак - капитан, Сахусет - ученый человек из Кемета. Тотмактеф - писец. Я командую восьмью воинами, остальные - моряки. Женщины: Нехт-нефрет и Мит-сер'у. Первая принадлежит Муслаку, вторая - мне. Она на два пальца ниже Нехт-нефрет и, по-моему, на год моложе. Во всяком случае она моложе меня. Мне кажется, что она боится всех остальных мужчин, быть может за исключением Чаниу и Тотмактефа, и очень боится Сахусета. Когда он близко, она старается встать рядом со мной, и мне все время хочется сказать ей, чтобы она отошла, но это было бы слишком жестоко. И глупо, потому что она помнит все, что я забыл.
В ВОДЕ много крокодилов. Я только что видел одного, очень большого, который может быть очень опасным. Муслак говорит, что скоро мы увидим гиппопотамов. Мит-сер'у видела много изображений, но никогда не видела их живьем. Нехт-нефрет говорит, что цари охотились на них, когда этой страной никто не правил. Я думаю, что они не могут быть больше этого корабля, но Нехт-нефрет сказала, что могут.
Мы заговорили о свиньях. Все потому, что Нехт-нефрет сказала, что на земле гиппопотамы выглядят как свиньи, хотя они намного больше и едят траву, как лошади. Поэтому их называют речными лошадями. Муслак сказал, что свиньи - хорошая еда, и, я знаю, это правда. Но женщины возмутились. Никто в Кемете не ест свиней, сказали они. Сахусет на это улыбнулся, и я понял, что это не так.
Муслак сказал, что речные лошади - хорошая еда, но очень опасно охотиться на них, находятся ли они на суше или в воде. Я сказал, что жирные животные не могут быть опасными, и не имеет значения, насколько они велики. Я сказал это, потому что хотел узнать побольше.
- Я никогда не охотился на них, - сказал Муслак, - но знаю, что они разбивают большие лодки и затаптывают людей до смерти. У них огромные челюсти, и они могут искусать крокодила до смерти. А шкуры у них толстые и прочные, и никакое копье не может пробить их жир и проникнуть внутрь.
- Кроме моего, - заявил один из моих солдат.
Нехт-нефрет улыбнулась и сказала ему: - Тепу убьет тебя, Амаму. - Тепу - так люди Кемета называют гиппопотамов.
Я ПРОЧИТАЛ то, что написал о корабле Мит-сер'у. Один из моряков присоединился к нам, чтобы послушать. Когда я дочитал, он сказал: - Здесь есть еще одна женщина.
Мы оба сказали, что нет.
Он пожал плечами. - Прошлую ночь я спал на палубе. И с нами была женщина. Мы предложили ей деньги, но она отказалась и спустилась вниз. Мы не смогли ее найти.
- Кто же тогда ее защитник? - спросила Мит-сер'у.
Моряк только встал и отошел от нас. Мит-сер'у говорит, что его зовут Азибааль. Я спросил Мит-сер'у, откуда она знает, что у женщины есть защитник.
- Иначе они бы изнасиловали ее. Когда мы были дома, в Саисе, нас защищали жрецы. Поэтому ты должен был пойти в храм и нанять нас. Ты, конечно, не помнишь, что Муслак дал жрецу деньги?
Я согласился, что не помню.
- А я знаю, что он сделал это. Очень большие деньги, и из них мы не получили ничего. Вот то, что вы дадите нам потом, будет нашим - если ты сделаешь мне какой-нибудь подарок, когда мы будем расставаться, или купишь мне какое-нибудь украшение, пока мы вместе.
- У меня почти нет денег, - сказал я.
- Будут, - уверенно сказала Мит-сер'у.
ВОТ все, о чем мы говорили тогда, но я подумал о том, что рассказал мне Азибааль. В полдень на корабле не было третьей женщины. Значит женщина была в том месте, где мы останавливались на ночь. Но там было столько женщин, что и не сосчитаешь. Если она пришла на корабль и не взяла деньги, значит она приходила, чтобы украсть их. И если так - а, похоже, так оно и есть - ее защитник тоже вор. Пока она спускалась вниз, ее защитник воровал. Возможно он сказал ей привлечь к себе внимание моряков, пока он воровал. Я сам спустился вниз и все внимательно осмотрел, но ничего не пропало. Не знаю, что и думать.
Кроме того, Азибааль и другие моряки, которые находятся на борту, очень остерегаются воров, и увидели бы мужчину и эту женщину, когда они уходили. Почему же так много людей не видели ничего? Разве Азибааль и его моряки не избили одного мужчину, а то и двоих или троих, и не прогнали их прочь? Что-то здесь есть такое, чего я не понимаю. Я сам останусь на палубе сегодня ночью.
МЫ видели, как блестящая луна соскользнула за западные горы, оставив небо, наполненное бесчисленными звездами; даже сейчас Чаниу изучает их, а я сижу рядом с ним и быстро пишу при двойном свете его ламп. Этой ночью произошло много такого, что я должен записать.
В деревне, рядом с которой мы остановились, нет гостиницы, только пивная лавка. У Чаниу и Сахусета есть шатры; я приказал Аахмесу и другим солдатам поставить их, как только мы причалим.
Мы поели и попили, и я вернулся на корабль. Мит-сер'у захотела пойти со мной. Я хотел было оставить ее на берегу, но она начала плакать. Мы сели пить пиво и она быстро заснула. Прошлой ночью корабль сторожили люди Муслака, но я убедил его доверить стражу моим солдатам и назначил троих из Парса. Я спросил у них, что они видели. Они поклялись, что не видели и не слышали ничего, и я разрешил им пойти в деревню и развлечься. Когда они ушли, я положил Мит-сер'у в более удобное место (заработав поцелуй и ласковый шепоток), и закрыл ее одеялом, чтобы защитить от насекомых. А сам сел рядом, время от времени стряхивая их с себя и смазывая себя жиром. Откровенно говоря я не ожидал кого-нибудь увидеть или услышать, но я был уверен, что моряк ничего не сказал Муслаку, и я сам ничего не мог сказать ему, не предав моряка. И я решил, что единственный способ разобраться в этот деле - самому посторожить корабль.
Я почти заснул, когда услышал ее шаги. Она вышла из трюма, ее геммы и золотые браслеты сверкали в ясном свете четверти луны; грациозно покачивая бедрами она неторопливо шла к носу.