- Сиу рассказывали сказки о странной женщине с маленькой чёрной повозкой. Якобы, она везёт какое-то старинное сокровище, принадлежащее ранее племени Золотых Кукурузных Зёрен. Бытуют легенды, будто они сумели возжечь самый жаркий на свете огонь и переплавить всё своё золото в один огромный слиток, невероятно тяжёлый, такой, что его волокли сразу три вола. Потом всех их не то истребили конкистадоры, не то скосила какая-то неизвестная зараза, не то пожрали твари, которые иногда прилетают из-за моря и набрасываются на людей, как рой голодных комаров. Так или иначе, сокровище затерялось среди костей. Эта женщина нашла его и погрузила к себе в повозку. Встреча с ней означает неминуемую смерть…
Доминико бросил взгляд на Максима и тихо закончил:
- Не ту смерть, о который ты подумал, мальчик. Другую, окончательную. Исчезновение из этого мира, будто…
- Будто тебя выключили из розетки, - зачарованно пробормотал Денис.
- Есть ещё одна легенда, не такая страшная, - мягко продолжал дух. Видно, историями о смерти, как и самой смертью, он был сыт по горло. - Будто растяпа-вождь при переправе через реку просто утопил это золото, мост не выдержал такой тяжести, и слиток вместе с повозкой ушёл камнем на дно. На земное дно, конечно. Если это так, той женщине с телегой пришлось порядочно потрудиться, чтобы его достать.
- Да это просто коляска, - возмутился Денис, взяв себя в руки. - Меня мамка катала в такой… ну, или почти в такой. Эта женщина, наверное, заблудилась так же, как мы.
Максима, похоже, это не успокоило.
- Мы будем держаться от полей подальше, - прошептал он, обнимая себя за плечи. - Пойдём к людям.
Кажется, Доминико был не рад этому решению.
- Здесь поблизости только английская колония…
- Мне нужно взглянуть на людей! - перебил его Максим.
- Если хочешь, могу встать там, где сквозь меня не просвечивает, - сказал Доминико.
- Нет! На настоящих людей, которые живут рядом друг с другом и изо дня в день встают, зная, где будут вечером. Посмотреть в их глаза, обеспокоенные… нет, не ТЬМОЙ - обычными, повседневными делами.
По крайней мере, теперь светило солнце. Идти стало проще, и Максим, едва дождавшись когда Денис стряхнёт с себя землю, ринулся вперёд. "Откуда в малявке столько энергии?" - думал Денис, мечтая о бутерброде с колбасой, пусть даже с картонным вкусом. В десяти метрах от их стоянки он нашёл землянику, но брат не желал ждать. Сейчас он был похож на резвую блестящую стрекозу, и только лоб, покрытый испариной, да мелко трясущиеся руки говорили, что у стрекозы в жизни не всё так гладко.
- Поверить не могу, что ОНА бродила совсем рядом, когда мы спали! - то и дело восклицал он.
- Ночью можно дежурить по очереди, - предложил Денис, трепеща при мысли о долгих часах, которые предстоит провести в одиночестве. И всё же он надеялся, что самые страшные, полные разлитой в воздухе белесой взвеси и таинственных ночных шепотков, самые тёмные предутренние часы, возьмёт на себя кто-нибудь другой.
- Зачем дежурить, если есть Доминико? Он вовсе не спит.
Максим удалялся от них быстрым шагом, чуть ли не бегом, и, кажется, даже не думал остановиться, чтобы подождать.
- Мальчик, ты не представляешь, сколько долгих часов я провёл, бодрствуя по ночам и вглядываясь в темноту, пытаясь понять, перекатываются ли это волны или кто-то скользит по водной глади, - с обидой сказал призрак, - вглядываясь в луну: не перечеркнёт ли её силуэт чьей-нибудь мачты. Или в холодные солёные ночи, пытаясь растопить камин… а, что я тебе объясняю, маленький неблагодарный ребёнок, подкормка для рыб.
Максиму, казалось, было всё равно. Но Денису стала интересна внезапная разговорчивость привидения.
- Что с тобой? - спросил он. - Чего это ты разворчался?
Призрак замолчал, сообразив, что на этот вопрос у него нет ответа, который бы устроил новоявленного Максимова братца.
- Просто терпеть не могу эту нечисть, - пробурчал он, сообразив, что любопытство во взгляде Дениса припёрло его к стенке и что отступать теперь некуда.
- Боишься? - воскликнул Денис. - Ты ведь сам приведение. Это тебя должны все бояться.
Лицо Доминико стало рельефным, будто кто-то сдавил его с двух сторон ладонями.
- Да будь я хоть крабом безмозглым. Всё равно. На ночь я один не останусь.
- Куда ты подевался ночью, когда эта женщина шаталась поблизости? Я нигде тебя не видел.
- Не помню, - буркнул Доминико. - То ли в облаках парил, а то ли был под землёй. Несколько глубже, чем вы, навозные жуки.
Он помолчал и внезапно признался:
- Я мог бы погреть руки в земной магме, если бы был несколько более существенным.
А затем, не дожидаясь вопроса от Дениса, который готов был уже слететь у того с языка, Доминико затараторил:
- Не смей меня укорять, малёк! Ты не понимаешь. Она - не простое приведение, не полтергейст, не дух природы, которого частенько приглашают на ужин шаманы сиу. Она… ТЕНЬ из другого мира. ТЕНЬ опасна для нашего мира, как пламя свечи для пергамента. Я почувствовал исходящую от неё угрозу и спрятался; никогда в жизни (и после неё) я ничего так не боялся.
- Значит, ты не будешь дежурить по ночам? - спросил Денис.
Доминико скрестил руки на груди. Длинные рукава его полоскались в воздухе.
- Только через мой труп.
Влага испарялась с растений и лёгкой дымкой висела между небом и землёй, будто оставленный нерадивыми рабочими строительный материал для миражей и грёз наяву. Дождя больше не предвиделось, и Денис стряхнул с плеч плащ, заставил то же самое сделать Максима. Он ощущал в себе обязанность опекать брата: беспомощное состояние, в котором тот сейчас пребывал, тяготило его куда больше, чем невозможность вернуться домой.
- Идём к людям, - повторял Максим. Глаза его горели лихорадочным огнём какой-то безумной надежды. Доминико грустно качал своим колпаком и парил впереди, как большой восклицательный знак. - У них там есть козлятки. И свежее молоко. Знаете, что мне нравится в человеческих поселениях? Люди там всегда добры к детям и греют их своим теплом. Наверное, они даже не разбирают, кто чей ребёнок, а просто-напросто добры ко всем подряд.
- Уж англичане то… - непонятно сказал Доминико, покачав головой.
- Я жил какое-то время у одной тётушки, возле холмов Королевы Виргинии, - продолжал лопотать Макс, не обращая ни на кого внимания. За пуговицы его платья забилась земля, треуголка сидела на голове косо и нелепо. - Она была пастушка, и она…
Путеводного огонька не было видно совсем. Тем не менее, ни Макс, ни Доминико как будто не испытывали сомнений в том, что он всё ещё существует, что это не было галлюцинацией, играющей на каком-нибудь отполированном ветрами булыжнике солнечным лучом. Путники вплотную приблизились к лесу. Было ощущение, что они видят множество молчаливых, стоящих вплотную друг к другу людей, с лицами, скрытыми скорбной зелёной вуалью, в шляпах и фуражках, а потом вдруг это ощущение пропало, истаяло, как туман, оставив после себя еловую поросль, кротко касающуюся губами проходящих мимо ребят.
- Это земли англичан, - тоном школьного учителя начал Доминико. - Они приплыли сюда почти восемьдесят лет назад и обосновались на острове, называемом "Роанок". Испанцы, мои дорогие испанцы к тому времени уже продвинулись так далеко вглубь континента, что англичанам только и оставалось, что бесноваться и произносить нам вслед проклятия.
- Тебе-то что, - насмешливо сказал Максим. - Ты всю жизнь сидел на берегу.
- Ну и ладно, - казалось, если бы старик мог вдыхать воздух, мальчикам бы сейчас нечем было дышать. - Зато вы, англичане, остались с носом. Известно, что лучшие и самые успешные золотоискатели - испанцы. Кто, если не мы, покорили десятки племён сиу, которые не желали склониться перед героической реконкистой и отдать нам свои богатства.
- Он не англичанин, - сказал Денис. - Он из России.
Сказав это, он всерьёз задумался.
- Или ещё нет… не знаю, какой сейчас год. Может, мы сейчас в прошлом. Наш с Максом город, Выборг, раньше принадлежал шведам. Они построили часовую башню и крепость.
- Не представляю, где это, - сердито сказал Доминико. Подумал немного и прибавил: - У меня весьма обрывочные знания о том месте, откуда мы родом. И у тех людей, с которыми я общался, тоже. Удивительно, что и ставшая для меня родной земля является большой тайной. Это земля, на которой мы - пришельцы и завоеватели…
- А ты? - перебил Денис. - Когда ты здесь оказался? В какое время?
- С рождения мальчик, - сказал призрак. - С рождения. Моя мать была на сносях, когда наш корабль причалил к скалам Вольного Морехода на западе. Маяк построили почти в сотне миль оттуда, а первым (и, судя по всему, не последним) смотрителем его был я. Мама умерла от неизвестной болезни, отец сгинул. Ушёл с другими бравыми воинами вглубь континента и не возвратился. В пятнадцать лет я воображал себе как он прорубается сквозь джунгли. Потом прорубается обратно, неся на спине целую корзину золота. В двадцать я начал подозревать, что он давно бы уже вернулся, если б мог и если бы хотел. В тридцать я уже почти забыл про него. У меня был собственный маяк, и ко мне теперь спешили морские капитаны.
- Пожалуйста, расскажи ещё, - попросил Денис. - Ты сам его построил?