Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.
Глава 37
Прежде чем они вернулись в автодом, Джинни надавала такое количество ЦУ, что Эйдену пришлось все записать, чем он немало позабавил Сторм.
В автобусе он уложил Бекки в превратившийся в кроватку манеж и раз пять на глазах Сторм перепроверил свой список.
- Для того, кто божился, что у него не может быть детей и что он их даже не хочет, ты ведешь себя, как фанатик.
- Не важно. У нас здесь крошечный человечек. - Эйден пощекотал босую пятку Бекки, и малышка захихикала. Это его удивило. - Она смеется.
- Обычно, если они плачут, то потом смеются, если едят, то потом какают. Когда имеешь дело с ребенком, можно сказать, что получаешь два в одном. Всего по два. Если есть одно, то есть и другое.
Похоже, Эйден не обратил внимания на ее слова, но Сторм была не против, глядя, как он снова щекочет пятки Бекки, а она снова и снова заливается смехом. Наконец смех ее стал заразительным, и уже трудно было сказать, кто из них троих смеется сильнее.
- Она рада, что ты приехал, - сказала Сторм. - Думаю, ты тоже рад. А же тебе говорила, когда похитила, что так оно и будет.
Эйден сгреб ее в объятия и поцеловал.
- Спасибо тебе за мою дочь.
Глубокий смысл этих слов завибрировал между ними: близость столкнулась со страхом, или даже хуже.
Бекки зевнула, и Сторм отошла от Эйдена.
- Ты, папуля, меняешь подгузник и одеваешь ее в пижамку, а я грею бутылочку.
Пока Эйден кормил Бекки из ее любимой ночной бутылочки, Сторм несколько раз их сфотографировала. Они смотрели друг другу в глаза и держали бутылочку вместе. Крошечные ладошки Бекки лежали на больших умелых и талантливых руках Эйдена, как будто она заявляла, что папа здесь ради нее, ради того, чтобы выполнить любое ее требование.
В их глазах Сторм видела любовь. Безусловную, безоговорочную, бесконечную. Настоящее обожание. Любовь, которая одним взглядом говорит: "Малышка, я никогда не дам тебя в обиду". Любовь, которая отвечает: "Папа, ты - весь мой мир".
После того как Эйден покормил дочку и дал ей несколько раз срыгнуть, Сторм ходила вдоль автобуса, покачивая ее на руках, и пела колыбельную. Да простит ее природа и летние цветы, но эта малышка лежала у нее на руках, словно так и должно быть. Если Сторм не будет осторожнее, то домой вернется с разбитым сердцем, и это еще слабо сказано.
Долго-долго они с Эйденом стояли у манежа, глядя на спящую девочку.
Отойдя от манежа к изножью кровати, он вытащил рубашку из штанов и прошептал:
- После последних ночей, думаю, нам обоим пойдет на пользу по-настоящему проспать всю ночь напролет.
Сторм улыбнулась, когда он лег рядом и переплел с ней пальцы.
Спустя несколько часов она проснулась от кошмара. Там была Пеппер. С выражением безнадежного страдания на лице она убежала из школы, чтобы найти ее. Сторм открыла глаза, радуясь, что это всего лишь сон, и увидела Эйдена. Он сидел в ногах кровати и смотрел на спящую Бекки. Пробравшись по матрасу поближе, Сторм положила руки ему на плечи.
- Что ты делаешь? - шепнула она ему на ухо.
Он повернулся поцеловать ее.
- Думаю.
- О чем?
- Где ее растить, как мне заниматься работой, что лучше - ясли или няня…
Понадобилась вся сила воли Сторм, чтобы тут же не вызваться добровольцем.
- Домики, белые заборчики, корни… Детки, няни, подгузники… Подумать только!
Эйден поймал ее и усадил себе на колени. Поцеловал и прижал к себе, заправив завиток ей за ухо.
- Я не дам соцслужбе забрать Бекки.
Сторм погладила его по щеке тыльной стороной ладони, все еще прижимаясь головой к его плечу.
- Ни секунды не верила, что может быть иначе.
Эйден поцеловал ей руку.
- Поможешь мне во всем этом разобраться? И, пока ты не согласилась, я должен предупредить: разборки будут куда страшнее, чем я притворялся. Соцслужба не желает отдавать Бекки мне, но и с Джинни они ее не оставят. Моим адвокатам предстоит разгрести целую кучу бюрократического дерьма. Было бы проще, будь мое имя в свидетельстве о рождении, но в последнем нашем с Клодетт разговоре я ей фактически сказал, что не имею ни малейшего желания обременять себя детьми.
- Ох, Эйден, - сказала Сторм, - конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.
- Спасибо, что похитила меня.
Бекки прохныкала во сне "Па", и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.
- Папа о тебе позаботится, Бекки, - пообещал он.
Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.
- Неужели я ей приснился? - спросил Эйден удивленно.
Сторм потянула его обратно в постель.
- Скорее всего ты снился ей всегда.
Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.
Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.
Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.
Глава 38
- Бог ты мой, - промямлил Эйден, просыпаясь.
Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.
- Хочешь в гнездышко? - спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.
- Лупсы, - сказала Бекки и села.
Эйден уложил ее обратно и переспросил:
- Лупсы?
- Завтрак, Эйден, - проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. - "Froot Loops".
Бекки опять села и кивнула:
- Лупсы.
Сторм пощекотала ее.
- Вот, значит, почему мне так хотелось "Froot Loops" и так нравился запах детской присыпки и абрикосов. Шоколадное молоко тебе во "Froot Loops" налить?
Бекки отпустила свою ногу и снова кивнула.
Когда Сторм прекратила ее щекотать, Бекки пощекотала Сторм в ответ, потом пощекотала Эйдена. Они рассмеялись, но не из-за щекотки, а из-за попыток Бекки скопировать их действия.
После очередного инцидента с грязным подгузником, Эйден умыл Бекки, сменил подгузник и переодел. Сторм собирала ее сумку, чтобы вернуться в дом.
- Кажется, я учусь на горьком опыте, - сказал Эйден. - Значит, надо менять подгузник перед дневным сном, после еды, на ночь и сразу после того, как она проснется.
- И кое-когда между, - отозвалась Сторм.
- Ну да.
- Эйден, тебе нужно спросить Джинни, где похоронили Клодетт, чтобы мы могли почтить ее память и принести ей цветы. Если, конечно, не хочешь сделать все сам.
- Нет, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Если ты не против. Клодетт должна знать, кто привел меня к Бекки.
Эйден тащил в дом матери Клодетт манеж, в котором лежали игрушки, одежда и все остальное в таком количестве, что можно было провести с ребенком весь день на пляже. Сторм несла сухую и переодетую Бекки. Бекки несла Колдуна.
В старомодной кухне стоял высокий стул для кормления. На его подносе ждала миска сухих разноцветных колечек "Froot Loops". Поддев красное колечко, Бекки показала его Эйдену.
- Лупсы, - сказал он, - я понял.
- Кьясный, - произнесла Бекки и протянула ему колечко.
- Это мне? - спросил Эйден. Бекки кивнула, и он был этим так тронут, что наклонился к ней и дал ей засунуть колечко себе в рот. Малышка счастливо смеялась. Его крайне удивило, что колечко оказалось вовсе не сухим, а мокрым, но он жевал с таким удовольствием, будто она преподнесла ему самый дорогой на свете подарок. - Спасибо, солнышко.
Он поцеловал Бекки в макушку и целую минуту прижимался к ней губами. Если он не возьмет себя в руки, то попросту начнет реветь, не в силах ни выразить, ни осознать, какого прекрасного ребенка оставила ему Клодетт.
Эйден выпрямился, чувствуя, что не заслуживает Бекки и никогда в жизни не заслуживал Клодетт. Если бы только представился шанс вымолить у Клодетт прощения за то, что был таким самонадеянным козлом…
- Па-па. Лупсы, - сказала Бекки, показывая ему съедобное колечко, надетое на детский пальчик. Затем сунула пальчик в рот и захихикала, когда достала его без колечка.
- Поверить не могу, что я породил этого жаворонка.
Мать Клодетт поставила на стол тарелку свежих блинчиков. Сторм все это время жевала "Froot Loops" всухомятку.
- Джинни, - начал Эйден, - вы не могли бы сказать нам, где похоронена Клодетт, чтобы мы со Сторм могли ее навестить?
Джинни выронила вилку. Выражение ее лица было неописуемым.
- Что случилось? - спросил он.
- Сегодня в полдень отключат аппарат жизнеобеспечения. Вот почему соцслужба не пожаловала раньше.
Эйден подскочил со стула.
- Клодетт жива?!
- И да, и нет. С самой аварии она в коме.
- Я должен ее увидеть, - сказал Эйден. - Должен сказать ей, что позабочусь о Бекки.
- Она не поймет, что ты рядом, сынок.
- Мне все равно. Я должен… должен закончить незаконченные дела.