Роберт, сидевший рядом с бывшей супругой, спрятал тонкую улыбку. Вероятно, он придерживался того же мнения относительно скромных талантов писательницы, что и остальные.
- Мам. - Ведьмак заглянул в комнату. Хозяйка дома не сразу поняла, что он обращается именно к ней - слишком редко сын называл ее мамой. В устах резкого Филиппа родное и привычное для всех детей слово звучало наивысшей похвалой и лаской. Она повернула голову.
- Ты Сашу видела?
- Только что здесь была. - Аида чуть нахмурила брови, бросив быстрый взор в сторону камина, где, вероятно, минуту назад стояла испарившаяся девчонка. - Она нам рассказала об этом одержимом молодом человеке…
Однако ведьмак уже не слышал мать, потому как заметил на каминной полке оставленный Александрой инквизиторский шнурок.
- Какого черта? - пробормотал Фил и ринулся на улицу.
Девушка быстро пересекала двор, и в оранжевом свете угасающего солнца полыхала пожаром копна непослушных рыжих волос. На дороге, у самых ворот, беглянку поджидало тарахтящее такси с шашечками на крыше.
- Эй, ты забыла попрощаться! - выкрикнул парень.
Захваченная врасплох, Саша порывисто обернулась. По веснушчатому лицу скользнула растерянная улыбка. Объясняться в присутствии десятка незнакомых людей, шмыгающих по двору, Филиппу было неловко, а потому он только покачал головой.
Не уходи.
Подруга дернула плечом.
А я и не возвращалась.
Она легко проскользнула через щель между приоткрытых створок кованых ворот. Как в детстве, ведьмак загадал, что если Саша хотя бы оглянется, то он не позволит ей сбежать.
Девушка не оглянулась. Уселась в чужую машину, мягко захлопнула дверь, и автомобиль тронулся с места, выпустив в воздух облачко выхлопного газа. В странном оцепенении Филипп сунул руки в карманы и невидяще уставился на знакомый с детства сосновый бор за воротами. Грудь опять раздирало ненавистное чувство, от которого было больно дышать.
- Отпустил? - прозвучал до тошноты ровный голос Римаса, незаметно выросшего за спиной.
- Это ненадолго.
- Хочешь, я могу присмотреть за ней, - издеваясь, предложил поляк.
- Сам как-нибудь справлюсь, - измерив насмешника ледяным взглядом, уверил ведьмак и вернулся в дом, где его ждала семья.
Глава 14
Любовь и прочие странности
В преддверии майских праздников декан торжественно разорвал на мелкие клочки приказ о моем отчислении. Все еще не веря в избавление от висевшего над головой "дамоклова меча", я шагала по шумному коридору факультета и прижимала к боку ядовито-розового кролика, купленного в подарок лучшей подруге взамен потерянного.
Вокруг волновался студенческий океан. Из динамиков, прилепленных под потолком, лилась бодрая мелодия. Музыка в коридорах являлась нововведением, но у ректора точно начиналась мигрень от университетского радио, раз в час передающего тяжелый рок.
Я как раз проходила рядом с приемной ректората, когда неожиданно дверь отворилась, выпуская из кабинета высокого брюнета в ярко-зеленой тенниске. Чтобы узнать Филиппа, потребовалось некоторое время - синеглазый и загорелый, он походил на иностранца.
- Саша? - Ведьмак сверкнул белозубой улыбкой.
- Привет.
Конфузясь, мы по-приятельски обнялись. Едва не поцеловались в губы, по-птичьи ударились носами и, словно обжегшись, торопливо отстранились. Мое сердце грохотало отбойным молотком, и предательски порозовели щеки.
- Ты что здесь делаешь? - изображая удивление, спросила я.
- Восстанавливался в магистратуре.
- Серьезно?
- Еще как серьезно. Разве я не похож на студента? - кривовато ухмыльнулся Филипп и поправил кожаную сумку на плече, наверное, по стоимости сопоставимую с моей годовой стипендией.
- Вообще-то, не особенно, - протянула я и специально отошла на шаг, будто прикидывая на глазок, сколько в Вестиче "обычности". Он напоминал небожителя с журнальных разворотов. Внешность ослепляла глянцевой красотой, как если бы лицо отретушировали в специальной компьютерной программе. Что за Сила в нем вспыхнула? Вопрос на миллион очков. Похоже, сам Филипп столь кардинальных изменений не замечал или не придавал им значения.
- Сначала я честно пытался очаровать ректора, - с иронией продолжил визави, - но когда он в десятый раз отказал, то сдался и зачаровал.
- Очень по-человечески, - хмыкнула я.
- Я отдыхал на островах, - вдруг поделился он и поспешно добавил: - С Кошкой, конечно. Она снимала клип на эту свою песню, а я увязался за компанию.
- И как?
- Скверно. - Филипп закатил глаза. - Ты знаешь Лизин характер. Она умеет превратить отдых в сплошной стресс.
Смущенно улыбаясь, мы замолчали. Дружеская беседа окончательно исчерпала себя, и пауза затянулась до неприличия.
- Ну, мне пора, - вздохнула я. - Увидимся.
- До встречи, Александра. - Вестич согласно кивнул, но стоило отойти на пару шагов, как меня остановил его оклик: - Если хочешь, могу подвезти тебя.
Он даже не уточнил, куда придется ехать.
Подавив идиотскую улыбку, я развернулась. В кармане категорично звякнули ключи от семейного седана. Деля машину, мы с папулей каждый вечер устраивали шахматные бои. Накануне отец позорно продул партию, и авто досталось мне в единоличное пользование на целую неделю.
- Я еду к Катерине, - заявила я, намекая на розового кролика в руках.
- Это новый кролик или старого нашла? - пошутил парень. Игрушка ему явно не нравилась - возможно, навевала не слишком-то приятные воспоминания.
- Новый, - уверила я. - И мне нужно в дурдом.
- В дурдом с новым розовым кроликом? - переспросил Вестич. - Звучит неплохо.
На улице сочными красками цвела теплая весна. Погода наладилась, и город зазеленел. Перекидываясь ничего незначащими шуточками, мы добрались до преподавательской стоянки, где нежилось в солнечных лучах блестящее спортивное купе.
- Извини, я сегодня на спичечном коробке. Перетерпишь? - Парень галантно открыл передо мной дверь машины, но тут же предложил: - Обещаю не гонять, но если хочешь, поедем на метро.
- Ты обещал меня подвезти, а не проводить! - отказалась я от поездки в душной подземке. - Не переживай, автомобилей я больше не боюсь, у меня теперь фобия поинтереснее - темнота.
Лицо Вестича помрачнело.
- Но тем проще, что страх проходит, стоит включить свет, - с деланной беззаботностью уверила я и, пряча глаза, забралась в комфортный салон.
Темнота не пугала, вовсе нет, а вызывала буквально животный ужас. Каждая ночь погружала меня в бесконечные, сумбурные кошмары, в которых оживали мертвецы. И во сне всегда властвовала беспросветная тьма. Ни уличных фонарей, ни солнца, только огонь, разбитая машина и давно погибшие люди…
Мы ехали по запруженным проспектам, и ни о чем не говорили. С Филиппом было приятно помолчать, не чувствуя никакого смущения. Длинные паузы заполняла музыка. Тут заиграла знакомая песня о мире, в котором никогда не умирают хрупкие бабочки. Вестич увеличил громкость, просто нажав на руле кнопку. Никаких ведьмовских фокусов: щелчков пальцами или прочего. Жест, присущий обычному человеку, немало позабавил.
- Что? - изогнул брови ведьмак.
- Ничего.
- Мне просто песня нравится.
- Мне тоже нравится. Хорошая песня. - Пряча улыбку, я уткнулась носом в макушку плюшевого кролика, которого держала на коленях, и поинтересовалась с нарочитой небрежностью: - Больше не теряешь ключи от машины?
- Все время, - хмыкнул парень. - Больше всего злит, что на ключи нельзя позвонить, как на телефон, и узнать, где они лежат.
- А щелкнуть пальцами? - не удержалась я, припоминания давние уроки колдовства.
- Зачем? - искренне удивился Вестич, как будто всю жизнь только и делал, что рыскал по дому в поисках потерянных мелочей.
Когда мы добрались до клиники, ведьмак вдруг изъявил желание проведать Катерину, хотя знал ее только шапочно. У меня не повернулся язык ему отказать.
В хорошую погоду выздоравливающим пациентам разрешали дышать свежим воздухом во внутреннем дворике отделения. Территорию огораживали высокие стены с колючей проволокой, под каждым кустом дежурили охранники и медбратья, но все-таки короткие прогулки давали людям призрачное ощущение свободы и нормальности. Катя никогда не пропускала послеобеденный больничный променад.
- Почему мы вошли с черного входа? - полюбопытствовал Филипп, когда мы пересекали длинный коридор в отделении, ведущий к дверям в больничный парк. Пахло хлоркой, а на стенах висели плакаты, описывающие признаки всевозможных психических заболеваний.
- Из-за студентов, - туманно ответила я.
- О, ну, теперь все ясно, - насмешливо протянул парень.
Объяснения он получил незамедлительно. Стоило завернуть за угол, как мы наткнулись на ватагу молодых людей в белых халатах. Они внимательно внимали речи солидного рыжеволосого профессора и делали в блокнотах торопливые заметки.
- О, черт! - буркнула я и дернула Филиппа за руку, призывая сматываться в укрытие. Но было поздно - нас засекли.
- Запомните, друзья мои, - громыхнул басовитый тенорок отца, - наше отделение кишит великолепными образчиками прелюбопытнейших душевных недугов. Александра, подойди!
Папаня величественно махнул рукой, приказывая мне вернуться. Он любил устраивать практикантам "коридорные лабораторные", а потом, описывая друзьям-профессорам студенческие нелепости, долго и со вкусом хохотал над глупостью молодняка. Помнится, в прошлом году будущие светила психиатрии распознали во мне послеродовую хандру.
- Сказочно! - выругалась я сквозь зубы, вызывая в Вестиче сдавленный смешок. Вероятно, желая поразвлечься, он легонько подтолкнул меня к группке.