Найти хоть какую-то зацепку, ведущую к разгадке.
Как и все сенсетив-коммандос, имеющие необходимые навыки и опыт, Эд Бартон выбирался из подземного убежища в город. Одетый в легкий комбинезон с минимальной защитой и укрытый от взглядов храмовников костюмом-призраком, он медленно левитировал под густыми кронами высоких деревьев вдоль аллеи, которая вела к храму Маргота-девственника. Именно так, судя по надписи на фасаде, называлось это белокаменное сооружение, видневшееся в полукилометре от того места, где он находился.
По правой стороне аллеи к храму нескончаемым потоком тянулась вереница храмовников. По левой стороне из храма они возвращались. Одетые в кроваво-красные, длинные балахоны, сотканные из плотной ткани, которая полностью блокировала телепатическую локацию, храмовник шли попарно, но никаких разговоров не вели. Они вообще почти не обращались к друг другу и лишь изредка негромко восклицали по какому-то поводу или без оного:
– Святой Маргот-заступник.
Только эти три слова и больше ничего. Возможно, что это был какой-то код и все скрывалось в тончайших интонациях, с которыми произносилась эта фраза. Поэтому Эд приказал записать как можно большее число этих восклицаний, что бы дать их на анализ Нэксу и Бэкси, которые очень любили решать такие зубодробительные задачки. Во всяком случае сам Эд уже уловил, что эта короткая фраза произносилась храмовниками то ласкательно-нежно, то почти грубо и раздраженно, а то и вовсе с ненавистью в голосе. В то, что эта фраза могла быть каким-то кодом он вполне верил.
Двигаясь к храму, Эд, внимательно осматривая окрестные кусты и лужайки, вдруг стал понимать, что и здесь, как и во всем Бидрупе, хозяйство стало помаленьку приходить в упадок. Трава давно не постригалась, а листва, падавшая с деревьев, никем не убиралась и под босыми ногами храмовников мало-помалу превращалась в труху. Если дело так пойдет и дальше, то вскорости ремонтно-восстановительные работы потребуются уже и здесь.
Он решил провести небольшой эксперимент и заставил обломиться довольно большой сук, который с громким треском упал вниз, прямо на покрытые капюшонами головы храмовников. Для вящего эффекта, он заставил ветку стукнуть одного из храмовников посильнее, что, наконец, вызвало у этого отвратительного типа с лысым черепом хоть какую-то ответную реакцию.
Реакция храмовника, которого Эд хватил по башке веткой толщиной в руку, его скорее озадачила, чем удивила. Храмовник хрипло взревел и, ухватив безобидный кусок дерева, буквально искромсал его на куски, словно это было живое и разумное существо, нанесшее ему смертельное оскорбление. От того, сколько в этом яростном рычании было звериного и от того, как глупо было ломать ветку на куски и, бросив её к себе под ноги, затем еще и топтать, в голову Эда закралось какое-то смутное подозрение. Реакция храмовника длилась всего несколько секунд и вскоре он, вновь смиренно сложил руки и потопал к храму. Его товарищи на эту внезапную вспышку ярости никак не отреагировали и продолжали степенно двигаться дальше, наступая на обломки дерева. Эд мог поспорить, что убирать мусор с дороги никто и не подумает и вскоре они истолкут его в труху и растащат ногами по всей аллее.
Во всяком случае он остался доволен проведенным экспериментом, показавшим, что храмовники все-таки способны на проявление гнева и ярости. Ценным было и другое, ведь он выяснил, что храмовники обладают огромной физической силой, поскольку храмовник разодрал на куски довольно прочную древесину так, словно это был хлебный мякиш. Поднеся к губам гравифон, Эд тихим голосом сообщил Ларсу о своем открытии и посоветовал ему тоже сделать что-либо подобное.