Костя по приходу тут же исчез, но при этом умудрялся быть везде. За считанные минуты он успел со всеми поздороваться, раздать ценные указания и командовал уже каким-то сложным технологическим процессом на штурмовой стене, сыпля при этом какими-то хоть и не техническими, но от этого не более понятными терминами. Оставшиеся спутники Сергея присоединились к группе людей, уже одетых в игровые костюмы, которые на небольшом расстоянии обступили какой-то самопальный стол, наспех сколоченный из досок. За ним сидел человек, видимо, очень важный, так как присутствующие вели себя рядом с ним довольно сдержанно.
Подойдя поближе, Сергей узнал в сидящем за столом своего старого знакомого, который привез его со товарищи подхалтурить. Вид у него был не от мира сего. Игорь таращился на стол, запустив руки в то, что недавно было модной прической. Отрешенный его вид нисколько не смущал собеседника - девушку в синем балахоне, что-то быстро и тихо ему говорившую. Сергей хотел было поздороваться с Игорем и подошел поближе. Девушка замолчала, зло на него зыркнула из-под капюшона и показала увешанный "металлистскими" перстнями кулачок. Сергей поспешил ретироваться.
- Эй, чиповаться все хотят, очередь же! - Сергей жестами показал незнакомому парнишке, что и не думал лезть без очереди, тем более сам не зная куда.
Отойдя от стола, он увидел уже знакомый "уазик", скачущий с истошным рыком по направлению к поляне, и пошел его встречать. Приехавший Миша, совершенно не смущаясь, припахал его на разгрузочные работы, а сам ограничился выгрузкой своей долгожданной Тани и ее небольшого рюкзачка. После разгрузки Миша буркнул: "Я на мастерку. Скоро буду", вскочил в машину и уехал. Сказать "уехал" - ничего не сказать. "Козлик" круто, взрывая землю, развернулся на поляне, причем водителя нисколько не заботили ни небольшие размеры поляны, ни снующие по ней люди. Яркости этому событию добавлял отборный мат прыгающих из-под колес ролевиков, выстрелы глушителя, сопровождающиеся чьими-то криками "Ложись!", и то, что Миша явно решил проигнорировать дорогу и отправиться обратно по азимуту.
Мишина зазноба была хрупкой девушкой лет семнадцати, небольшого роста, с большими голубыми глазами и гривой длинных каштановых волос. Сергей по-хозяйски сел на самый объемистый рюкзак, закурил и спросил у все еще неуверенно мнущейся Тани:
- Первый раз на игре?
Таня кивнула и робко улыбнулась. Сергей великодушно предложил ей сесть, широким жестом указав на кучу рюкзаков. Как это и положено, присутствие кого-то более беззащитного добавило ему уверенности. Но ненадолго.
- А вы… ты который раз на игре?
Сергей нахмурился, показал указательный палец и с деловым видом встал.
- Посиди тут пока. У меня дела… - сказал он Тане и пошел ловить Костю. Он же пиво обещал, гад! И убег. Жди его теперь. А ведь у людей дела - сессия там и всякое такое… Никакой ответственности у некоторых!
Шип раскрыл книгу и нараспев затянул:
- Нашига! Варбуд авасура цевопил нима! Цепург вендур оникнежук!..
С каждым словом Шипа пение камня усиливалось. Плита начала дрожать, сначала чуть заметно, потом все более ощутимо, и наконец затряслась крупной лихорадочной дрожью.
- Акнечесо еоголоб оворипс, Нашига! Цевешуб Нашига немар ахиабаб!
Пространство за краями плиты стало словно выцветать, очертания деревьев и кустов расплывались, краски блекли. Мир вокруг терял реальность. Неизменными оставались лишь крупно дрожащий камень, издающий низкий воющий звук, да люди на нем. Не прерывая заклинаний, но уже не глядя в книгу (да он же тысячу раз уже все это репетировал - дошло до Масяни), Шип, совершенно уже не хромая, прошел в середину камня и отодвинул сумку с белого тела "медузы". Расстегнув змейку (…яаксрателорп ахишород…), он достал из сумки старомодную хрустальную конфетницу (точно в такую же бабушка Масяни любила насыпать сладости) и водрузил ее в центре плиты рядом с ножом (а Масяня в детстве любил оттуда таскать конфеты…). Затем он снова сунул руку внутрь сумки (…акнибюл, Нашига…) и рывком выдернул оттуда тощего черного кота. Морда и лапы бедного животного были перемотаны скотчем, не до конца смотанный рулон которого свисал с задних лап. Второй рукой Шип вышвырнул ненужную больше сумку за пределы плиты, и она, пробив стену реальности, смылилась и темным пятном скользнула к земле по ту сторону.
Взяв в свободную правую руку нож, Шип поднес связанного кота к хрустальной вазе. Животное извивалось словно гусеница, но вырваться из захвата стальных пальцев, держащих его за загривок, не могло.
- Овецнарб яиротанас, Нашига!!!
Масяня уже почти не слышал криков Шипа. Плита ревела как океан в десятибалльный шторм. Шип поднял нож и всадил его в живот кота. Тот забился в агонии, по клинку, торчащему из его пушистого тельца, потекла кровь, перемешанная с содержимым кишечника и мочевого пузыря. С лезвия красно-коричневая пузырящаяся жижа капала в хрустальную чашу. Шип орал слова заклинания, словно стараясь перекричать камень.
Пространство над камнем осветилось. По щупальцам медузы бежали искрящиеся всполохи, вокруг плиты, зависшей в сером клубящемся мареве, уже не существовало вселенной. Сияние становилось все ярче, и наконец призрачная медуза отделила от гранита свое тело и медленно поднялась вверх, пройдя сквозь тела людей, накрыв камень куполом. Шип перехватил все еще слабо сопротивляющегося кота за задние лапы и отсек голову. Полыхнула вспышка, и все вокруг стало черно-белым, баз полутонов, лишь кровь, хлынувшая из обрубка кошачьей шеи в хрусталь, была ярко-красной, да светились зеленым глаза кошачьей головы, упавшей на дно чаши. Конфетница наполнилась до краев. Шип что-то проорал остальным.
- Подойдите! - скорее прочитал по губам, чем услышал Масяня и медленно, растерянно двинулся по угольно-черному камню вперед. Все собрались у чаши. Рев перерос все мыслимые границы, молния-медуза полыхала над головами холодным светом блица, и лица ребят выглядели угольным наброском на белоснежном холсте - провалы глаз и ртов, штрихи волос.
Шип поднял вазу ко рту и отхлебнул, передал Бесу ("Меня не вырвет…" - думал Масяня). От Беса она перешла к Лешему. Масяня начал сухо давиться, отчаянно борясь с желанием выблевать пятки. Леший слишком сильно наклонил чашу, и по белой щеке потекла струйка сияющей кислотно-алой крови. Чаша перешла к Зоне. Тот поколебался, но сделал большой глоток. Масяне стало еще хуже. Зону, было видно, чуть не вытошнило, но ему заорали - "Держи!!!" - и он смог проглотить. Четыре пары угольных глаз уставились выжидательно на Масяню.
Дрожащими руками он принял чашу. В ней - черное в пятнах красного - как поплавок в крови качалась кошачья голова и смотрела зелеными, полными ужаса живыми глазами на Масяню.
Масяня смотрел на нее.
- Пей, ублюдок, живо!!! - Шип приставил окровавленный нож к животу Масяни. Тот поднес чашу ко рту (меня не стошнит, господи, не стошнит, прошу тебя!..), но не смог заставить себя отхлебнуть и лишь смочил губы.
Шип опустил нож, отобрал у Масяни чашу и разбил ее о поверхность, которая уже не была камнем. Вокруг людей вспыхнула багровым пентаграмма, брызнула кровь, и рев перешел в свист. Кошачья голова, коснувшись поверхности, взорвалась.
- Возьмитесь за руки!!!
Несмотря на то что готовы были лопнуть барабанные перепонки, Масяня понял и по примеру остальных схватил за руки соседей. Тотчас же пространство вокруг стало трещать по швам и выворачиваться наизнанку, как картина в рекламном щите.
Масяня понял, что обгадился, и потерял сознание.
Он явился.
Он стоял в центре камня и разминал затекшие за вечность мышцы. Вокруг него корчились в агонии, ломая спазмами мышц кости, извергая содержимое желудков и кишечников, выворачивая ногти о поверхность камня, пять тел, и он чувствовал, как отобранная у них сила по каплям вливается в него. Вполне достаточно для начала новой жизни. К тому же Нашига чувствовал, что поблизости есть множество молодых сильных тел, с которыми будет забавно поиграть, и душ, которые поддержат его силы.
Демон захохотал от удовольствия, и в ответ ему грянул гром. Над лесом собиралась гроза. Гроза, после которой все будет иначе.
Глава 3
Грохот оглушил. Сергей инстинктивно присел, закрывая голову руками, что-то часто и больно застучало по спине… Нет, не осколки, как в первую секунду показалось взбудораженному неожиданностью сознанию. Всего лишь гроза…
С неба упала водяная пелена из крупных холодных капель, заставшая людей врасплох, и в лагере воцарился обыкновенный при неожиданном ливне бардак. От стола, за которым происходила очиповка, все разбежались, оставив Игоря в гордом одиночестве. Он прикрывал голову папкой для бумаг, крича вслед исчезающим беглецам: "Сволочи неблагодарные!", но никто и не подумал обернуться - игроки других команд спешили по своим лагерям.
- Рюкзаки под тент кидаем! Денис, доставай "пружинку", быстро, сейчас вымокнем до нитки! Оля, мат твой!!! Закрой рюкзак! К черту плащ! Все вещи промочишь! - Внезапно нашедшийся Костя руководил талантливо… То есть бестолково, но все команды выполнялись быстро и без пререканий.