Все хорошее рано или поздно заканчивается – закончилось и наше веселое застолье. Хоб попытался поучаствовать в оплате банкета, но девушки скорчили такие физиономии, что он тут же испуганно замолчал. Подозвав официанта, наши собутыльницы (было выпито не меньше десяти бутылок вина – как их назвать-то иначе?) попросили озвучить сумму счета.
– С вас пять серебра, – невинно произнес официант, вызвав у всех за столом (кроме меня) шоковое состояние.
– Сколько?!! – хором поинтересовались девушки и гоблин.
– Пять монет серебра, – терпеливо произнес тролль, потом хитро прищурился и добавил: – А впрочем, если эта сумма чересчур велика, то можно поговорить о еще большей скидке в честь рыболовного рекорда.
– Да каждая бутылка вина стоит пять золотых! – возмутилась Джина, напряженно выискивая в ситуации ущемление женского равноправия.
– Скидки от заведения в честь рекорда, – непринужденно выдал официант заготовленную фразочку, поглядев на феминистку честнейшими глазами прожженного плута.
Признаюсь – это было моих рук дело. Ну не могу я позволить девушкам платить за меня где бы то ни было – чувствую ужасный дискомфорт. А собственное спокойствие дорогого стоит, да и не в деньгах счастье, в конце-то концов. Впрочем, кроме Джины, никто особо долго не возмущался, а Лия так быстренько достала золотой и, положив на стол, обворожительно улыбнулась и сказала:
– Сдачи не надо.
– Заведению тоже, – не растерялся тролль и положил на стол сдачу, смахнув в свой передник золотой.
Возмущалась феминистка в гордом одиночестве, а это скучно, так что ее недовольство было недолгим. Вскоре наша компания вышла из ресторана в отличном настроении. На дворе стояла тихая безветренная ночь, и гадкая луна в безоблачном черном небе просто звала к тихой прогулке, навевая неуместное лирическое настроение. Вино шумело в ушах, и мою дурную голову посетила поэтическая муза.
Я вдруг ни с того ни с сего решился и прочитал сонет Шекспира в переводе на оркский. Как я сейчас понимаю, получилось что-то жуткое, но нельзя забывать о том, сколько было за вечер выпито – моя зрительская аудитория была в нужной кондиции. Девушки задумались о высоком, и даже мой гоблин-компаньон чуть не расплакался от полноты чувств. Точно, язык мой – враг мой.
– Не такие уж грымские и бесчувственные колоды, – задумчиво произнесла гоблинка, послушав поэтический ужастик, что я вывалил на бедные головы моих собутыльников.
– Ты милый, – заметила Джина, и мне показалось, что я начал тонуть в ее сиреневых глазах. – Хорошо, что я тебя не побила при первой встрече.
– Не получилось бы, – нежно сказал я, и тут до меня дошло, какую чушь ляпнул, но было поздно. В глазах Джины начали разгораться непримиримые костры феминизма. Я было подумал о бегстве, но сиреневые глаза меня не отпускали, обещая погоню до победного конца.
– Шоу продолжается! – веселилась Лия, глядя на меня. – Зря ты это сказал.
– Понимаю, – покаялся я под обвиняющими взглядами. Потом малодушно предложил: – А может, вам послышалось? Я же молчал, да?
– Нет, – спокойно сказала Джина, и ее ледяной голос резко контрастировал с огнем в глазах.
– А давай дадим ему последний шанс, он же стихи знает, – предложила моя заступница гоблинка. – Пойдем в зал, если Грю трезвый. Пусть он его проучит для начала?
– Нет, – отрезала Джина.
– Да ладно, пусть попробует, – неожиданно заступилась за меня Лина. – Грю где-то сегодня деньги достал и напиться успел. Сейчас как раз протрезвел, злой, наверно, как дракон.
За меня продолжала заступаться вся наша компания, а я стоял с виноватым видом, не пытаясь бежать, – и прекрасная оркитянка уступила. Джина резко развернулась и пошла куда-то в сторону восточного входа, все мы потянулись за ней.
"Интересно, почему злой, как дракон? Гоша мне показался незлобивым", – думал я, идя в хвосте колонны. Потом вспомнил стаю зубастых дракончиков и согласился с тем, что некоторые драконы весьма злобные твари.
Мы подошли к одноэтажному зданию и вошли в большой зал. Хоб подбежал к магическим лампам в углах, и вскоре зал осветился, превратившись в некое подобие спортзала. Обстановка была знакомая – сэнсэй смотрелся бы тут очень органично. Джина подошла к двери в углу зала и без стука вошла в нее. Мы встали рядом с земляной площадкой, огороженной столбами, и застыли в ожидании.
– А кто такой этот Грю? – шепотом спросил я Хоба, когда он вернулся к нам.
– Бывший чемпион по оркской северной борьбе. Вот только пьет много, – тихонько ответил мне гоблин. Потом посмотрел на меня скептически и сказал: – Учил Джину биться без оружия. Сейчас он тебя будет бить.
– Уф, это хорошо, – успокоился я, готовый к чему угодно, кроме драки с оркитянкой.
Хоб посмотрел на меня как на умалишенного. Тут дверь открылась и появилась Джина, сопровождаемая огромным орком. Выражение зеленой рожи орка было просто зверское.
– О, грымский, опять ты! – радостно заорал орк, увидев меня. – Снова денег мне принес?
– Ты ему серебра дал? – укоризненно посмотрела на меня гоблинка. – Зачем?
– Так получилось, – сердито ответил я, узнав орка. Это был тот самый урод, что обманом содрал с меня серебряную монету за вход в бастион.
– Зачем ты дал ему деньги! – Джина смотрела на меня с ненавистью.
– Как это на одну серебряную монету можно так нажраться? – проигнорировав всех, поинтересовался я у орка почти цитатой. – И с каких пор привратники пропивают деньги, полученные за вход в крепость?
Орк сразу замялся, и внимание девушек переключилось на него. Грю заскрипел зубами от злости и обратился к Джине:
– Кого надо проучить? Надеюсь, этого грымского?
– Грю! Тебя за это могут посадить в темную, ты понимаешь? – сердито спросила оркитянка своего учителя.
– Если этот грымский напишет жалобу коменданту крепости, – парировал орк. – Но он не напишет: я ему сейчас руки обломаю.
– Я не напишу, конечно, – влез я. – Но кое-кому, похоже, тут клыки мешают. Надо бы укоротить…
Орк только зарычал в ответ и решительно вышел на середину земляной арены. В меня вцепились гоблин и оркитянка Лина, пытаясь увести из зала, но я уперся (а может быть, это вино уперлось во мне, пьянство – зло). Джина нерешительно посмотрела на меня, и только Лия наблюдала за всем этим с азартом светской львицы, наткнувшейся на неожиданное шоу.
– Отпустите меня, – попросил я ребят. – Обещаю – я его не убью и даже не покалечу. Проучу немного.
– Ты точно грымский дурачок, – обреченно вздохнул Хоб, и ребята меня отпустили.
Пока меня держали, я внимательно наблюдал за движениями орка. Повадки выдавали опытного борца. Грю сделал пару разминочных движений плечами, помассировал шею и застыл в ожидании, снисходительно глядя на меня.
– Правила есть? – хмуро спросил я у орка.
– Без оружия, – ухмыльнулся Грю. – И пока не вынесут из моего зала.
– Устраивает, – просиял я и решительно вступил в круг поединка.
Как только я вошел в круг, орк решительно направился ко мне, презрев все меры предосторожности. А может быть, они тут только боролись, а о боксе даже не знали – тем более грех было упускать такой шанс. Шел орк как на параде – руки чуть впереди, челюсть обгоняет все остальное, как зомби, честное слово. Даже как-то неудобно показалось бить такого. Ну, он сам напросился, да еще и поиздевался надо мной, когда я в крепость с таким трудом дотащился. Налетев на левый джеб в челюсть, орк остановился, и в его глазах на секунду появилось недоумение. Этой секунды мне хватило на резкий выдох и классическую двойку в ту же многострадальную челюсть, после чего орк пустым мешком сложился у моих ног.
Наша компания застыла в ужасе. Джина тут же бросилась к Грю, сидя повернула ко мне голову и прошептала:
– Тебе конец. – Потом она опять повернулась к орку и заплакала над его телом. – Брат, как же ты так! – причитала оркитянка над орком.
Я стоял и с недоумением смотрел на мгновенно посерьезневшую нашу компанию. Этот орк оказался братом Джины, вот незадача-то.
– Надо бы вызвать коменданта, – тихо сказал Хоб.
– Зачем? – спросил я, проникшись всеобщим напряжением.
– А зачем ты его убил? – спросил в ответ Хоб.
– Кого убил? – не понял я.
– Ну не меня же, – ответил гоблин и опасливо от меня отстранился.
– Да живой он, сейчас очухается, – успокоил я компанию.
На меня посмотрели недоверчиво, но я уже заметил в уголочке ведро. Я подошел, взял его, потом встал над валяющимся орком и вылил тому на голову полведра холодной воды. Орк фыркнул и сел. В его глазах застыло недоумение. Все в комнате с облегчением вздохнули и заулыбались.
– Да всем показалось, что ты его магией шарахнул, – раздался в тишине извиняющийся голосок гоблинки.
– Да какая магия, я не умею ничего магического, – смущенно пробубнил я. Видимо, звук выдоха все приняли за магическое плетение. – Так – пару оплеух отвесил. Дружеские подзатыльники…
После этих слов грянул смех. Смеялся даже орк, потирая челюсть и затылок.
– Хороший подзатыльник, как будто кистенем приголубил, – сказал Грю, когда все немного успокоились, и смех грянул с новой силой. Смеялась даже Джина. Гоблинка Лия присела над Грю и провела руками над его головой, что-то пропев. Орк сразу пришел в себя, его кожа приобрела нормальный зеленоватый оттенок (а то он сидел почти белый, как человек). Наша светская львица оказалась лекарем, причем неплохим.
– Вот так, брат. Надо относиться к любому противнику серьезно, – сказала Джина, когда веселье поутихло.